мени ему казалось, что сверху доносится какой-то осторожный шорох.
Пройдя под аркой из клепаной стали, Сакс остановился.
Он поднял лампу, и тут увидели все. Лес белых, пульсирующих растений, проникших сквозь гигантскую трещину в корпусе судна. Но они лишь на первый взгляд были похожи на растения. Когда Сакс поднял лампу еще выше, все увидели, что они больше напоминают червей, толстых, как заборные столбы, и полых. Их были сотни, извивающихся, шелестящих, с черными ртами на концах.
— Что это за хрень? — воскликнул Менхаус.
— Черви, — ответил Кук, поежившись от отвращения. — Похоже, трубчатые черви… такие обитают возле термальных источников на дне океана.
Сложно было сказать, насколько они опасны, но никто не осмелился подойти ближе, чтобы выяснить это. В любом случае, выглядели они ужасающе. Омерзительно живые, стоящие вертикально, как саженцы, с открывающимися и закрывающимися ртами, как у рыб.
Кук готов был закричать от этого зрелища.
Он представил себе, как заблудившись без лампы, бродит здесь. Спотыкается, падает. Встает, опутанный водорослями, а потом… снова валится в эту шевелящуюся массу. Чувствует, как черви обвивают его, касаются его рук и лица горячей, жесткой трупной плотью.
Но это было всего лишь его воображение. Черви были не способны перемещаться, поэтому не могли добраться до него. Но подобные мысли, зародившись однажды, не спешили уходить из головы. Они продолжали жить в черных щелях рационального мышления, в тенях здравого смысла.
— Валим отсюда на хрен, — скомандовал Сакс.
Все двинулись прочь, стараясь не толкаться, чтобы не упасть в воду. Сзади доносился шелест трущихся друг о друга червей, и когда они поднялись по лестнице в машинное отделение, им потребовались немалые усилия, чтобы в панике не броситься наутек.
Никто не проронил ни слова.
Выбравшись из машинного отделения, они вдруг услышали звук. Услышали все.
Звук шагов.
Кто-то спускался по трапу.
13
Все замерли.
Просто стояли и ждали.
Кук потянулся за пистолетом, думая, что нет ничего хуже услышать на старом заброшенном судне звук приближающихся шагов. В тот момент он благодарен богу, что оказался не один. Вряд ли он мог бы справиться с этим в одиночку.
Возле люка шаги остановились. Было слышно, как там кто-то тяжело дышит, словно человек, пробежавший большое расстояние. Конечно, воображение у всех рисовало вовсе не человека, а нечто гораздо худшее. Какую-нибудь мертвую, мокрую, заросшую грибком тварь, решившую нанести им визит.
За дверью раздалось царапание, будто кто-то пытался открыть люк. Все то же сиплое дыхание. Дверь на несколько дюймов приоткрылась, и Сакс, старый добрый «крутыш» Сакс потянул ее на себя до конца. Схватил того или то, что стояло за ней и быстрым и сильным рывком швырнул на пол.
Но это оказалось не «оно».
А «он».
Кто бы то ни был, когда Сакс бросил человека на палубу, тот издал дикий удивленный вопль и попытался подняться на ноги. В следующий момент Сакс двинул его ногой в бок с такой силой, что выбил весь воздух из легких.
— Довольно, — остановил Сакса Кук.
В желтом свете керосиновой лампы на них глядело круглое, вымазанное грязью лицо. Под широко раскрытыми глазами выделялись большие, темные полумесяцы. Губы дрожали. Лицо принадлежало полноватому невысокому человеку в джинсах и хлопчатобумажной рубашке. Одежда у него была такой грязной, будто ею чистили дымоход.
— Вас… вас не должно быть здесь, — произнес он. — Не должно быть на этом корабле… это мой корабль… это я должен быть здесь, а не вы…
Он тяжело дышал с хрипом, будто легкие у него были полны флегмы.
— Как тебя зовут? — спросил его Кук.
— Меня… зовут, — ответил тот, изучая свою левую руку, будто на ней было записано его имя. — Не знаю.
— Что значит, не знаешь? — спросил Фабрини. — Что, черт возьми, с тобой?
— Да этот тип совсем чокнутый, — сказал Сакс с присущей ему деликатностью.
Человек продолжал нести околесицу. Что-то про то, что их не должно здесь быть, что их присутствие здесь неприемлемо.
— Может, у него амнезия, как бывает в кино, — предположил Менхаус.
Но Кук не был уверен, что объяснение настолько простое. Особенно здесь, в этом месте. Он понимал, что в любом случае, причина будет такой же странной и фантастичной, как и все здесь. На самом деле, Кука интересовал один вопрос — как долго этот парень находится на судне? Прятался ли он от них все это время, или появился здесь только что?
— Просто скажи нам свое имя, — сказал Фабрини. — И как ты сюда попал.
Но парень лишь покачал головой.
Молчавший все это время Крайчек вдруг произнес:
— Его зовут Маковски, Боб Маковски. Он был смазчиком на «Маре», на нашем корабле. Парни звали его «Слим».
Теперь все глаза были прикованы к Крайчеку.
— Почему сразу не сказал? — спросил Сакс.
— Сперва я не был уверен, — объяснил Крайчек. — Думал, что он просто похож… но это же ничего не значит. Особенно здесь.
Все проигнорировали его ответ.
— Помогите ему встать, — сказал Кук.
Никто не пошевелился. Возможно, им не хотелось касаться его. Как будто это был призрак, который растворится у них в руках. Или то, что свело его с ума, было заразным.
— Дай ему руку, придурок, — сказал Сакс Менхаусу. — Ну же, Фабрини, вынь уже лапу из трусов. Ты же слышал, что тебе сказали.
С неохотой мужчины помогли Маковски подняться на ноги. Тот продолжал таращиться на них, словно не был уверен в их реальности, как и они в его.
— Все будет хорошо, Слим, — сказал ему Менхаус. — Мы все здесь друзья.
При этих словах Сакс расхохотался.
Они помогли ему подняться на главную палубу, а потом отвели вниз, в каюты. Посадили на койку Менхауса и попытались как-нибудь его разговорить. Это оказалось так же легко, как выжимать виноградный сок из кирпича.
Пока ему задавали вопросы, он, не переставая, качал головой.
— Я не помню, как попал на борт… — зажав голову руками, бормотал он. — Помню, что плыл… И приплыл сюда. Как, думаете, такое могло случиться?
Сакс покачал головой.
— Теперь он нас спрашивает. Что за «тормоз», мать его. Крайчек? Ты уверен, что у тебя с ним нет ничего общего?
— Ты должен что-нибудь вспомнить, — сказал ему Кук. — Просто успокойся и попытайся вспомнить. Корабль ушел в тумане на дно… помнишь это?
Маковски скривился, словно укусил лимон.
— Туман… туман… голоса в тумане… голоса… они говорили мне всякое…
Тут Крайчек попятился назад, будто почувствовал в парне что-то нехорошее. Или будто испугался, что голова у Маковски раскроется и оттуда выпрыгнет монстр.
— Похоже, у него были галлюцинации, — сказал Менхаус.
Но Маковски покачал головой.
— Нет, нет, нет… я слышал их. Они говорили мне всякое. Они сказали… — Он стал водить указательным пальцем в воздухе, словно выводя слова, — они сказали мне прийти сюда… показали, как сюда добраться.
Сакс покачал головой.
— Да, этот парень реально ценный кадр.
— Ладно, — сказал Фабрини. — Ты хотя бы можешь нам сказать, сколько ты здесь пробыл?
Маковски лишь безучастно посмотрел на него, словно вопрос был задан на арамейском или латыни.
— Не трать зря время, Фабрини, — сказал Сакс. — От парня проку как от козла молока.
— Знаешь, Сакс, от тебя самого проку не больше, — сказал ему Кук. — Давайте просто успокоимся.
Сакс расхохотался. Как если бы, будь его воля, он уже вышвырнул бы этого бесполезного Маковски за борт.
Через полчаса расспросов все поняли, что продолжать бессмысленно. Поэтому они решили завязать с этим и разойтись по каютам спать. Цифровые часы Сакса все еще работали, и он сказал, что в реальном мире уже около одиннадцати вечера.
— Я так полагаю, этот чокнутый кусок дерьма будет спать с нами? — спросил Сакс. — Почему нет? У нас с Менхаусом уже есть Крайчек. Пусть будет полный набор.
Кук вздохнул.
— Я тут подумал…
— Он не будет спать вместе с нами, — сказал Крайчек, и все заметили, что он совершенно серьезен. — Я против того, чтобы этот… парень спал с нами. Нет и еще раз нет.
— В чем проблема? — спросил Фабрини.
— В чем проблема? Господи Иисусе, вы, что, все ослепли? Разве вы не видите это на нем? Разве не чувствуйте? С ним что-то случилось. Что-то добралось до него, и я ни за что не закрою глаза в его присутствии.
— О, господи! — воскликнул Сакс.
Но Крайчек выглядел решительно… А его глаза сквозили безумием и готовностью на все. Я серьезно. Он не будет спать с нами.
— Почему, Крайчек? Он, что, гребаный призрак? — спросил Сакс.
— Может и так.
Сакс взорвался хохотом.
— Ой, да ладно. Призрак, белая моя задница! В следующий раз он скажет мне, что у Ричарда Симмонса есть член.
Менхаус был явно недоволен.
— Знаете, что? Я очень устал. Я чертовски голоден, измотан, и совершенно не в настроении слушать эту чушь.
— А мне насрать, — сказал Крайчек. — Он не будет спать в нашей каюте.
Маковски лишь смущенно вертел головой.
— Поздравляю, — сказал Сакс. — Ваш Крайчек снова перевозбудился. Иди сюда, Крайчек, папочка даст тебе титю.
— Заткнись, — сказал Фабрини.
— Все заткнитесь. — Кук массировал себе виски, стараясь отогнать боль. — Крайчек? Ты спишь с нами. Менхаус? Возьмешь Маковски к себе.
Сакс, казалось, был доволен.
— Хорошо. Мы забираем чокнутого Слима, а вы — Крайчека. У вас троих будет время, чтобы побыть наедине. Можете заняться там «групповушкой». Фабрини исполнит стриптиз и покажет вам свою «киску».
Этого было достаточно.
Фабрини чуть не сбил Кука с ног, бросившись на Сакса. Его чаша терпения была переполнена, и Сакс должен был за это ответить. Он подскочил к продолжающему ухмыляться Саксу. Фабрини протянул, было, к нему руку… и остановился.
В руке у Сакса был нож, и его лезвие упиралось Фабрини в живот.
— Ну, давай, гребаный итальяшка, — сказал ему Сакс. — Если кишка не тонка.