Вернул мелки их владельцу и деликатно так напомнил:
– Обедать не пора ли?
– Точно! Заболтался я тут, – спохватился наш кормилец. Но перед тем как закрыть дверцу, спросил: – Может, тебе бумаги и карандашей принести?
Ну вот дежавю! Настоящее дежавю! В мире Набатной Любви я тоже в тюремной камере рисовал прекрасную девушку. Неужели и тут меня заставят творить? А потом в награду еще и казнят? Или что иное худшее вытворят?
Нетушки! Будем ломать устоявшуюся канву:
– Увы, в неволе творить не могу, – признался я в глубокой печали. – Только на свободе.
– Учту! – пообещал Нестор Брайк. Закрыл дверцу и удалился под поскрипывание своей тележки. Зато отозвалась Сюзанна:
– Теперь понятно, почему ты меня все о местных художниках выспрашивал. Хочешь стать придворным живописцем?
– Почему бы и нет? – Можно и порассуждать на эту тему. – Если хорошо будут платить и при этом не перегружать заказами.
– Так не получится. Либо заказов много и ты хорошо зарабатываешь в поте лица. Либо заказов мало и тебе не на что купить хлеба.
– К гениям подобное не относится.
– Тоже мне гений! Может, ты больше ничего, кроме этой физиономии, и рисовать не умеешь?
Я сделал вид, что рассердился, шагнул резко к девушке, прижал ее к стене и полез к ее поясу. При этом угрожающе произнес:
– Сомневаешься? Дай взгляну…
Вынул осколок и первым делом проверил, накопилось ли там хоть немного крайне для меня дефицитной энергии. Есть! Пусть и немного, чуть меньше чем полпроцента, но уже с этим я могу спокойно усыпить десяток человек. Или запустить по ним малым эрги’сом.
«Живем! Хе-хе! – порадовался мысленно, сливая сбор в пустующее хранилище. – Теперь девчонку надо беречь и лелеять…»
А потому постарался успокоить вздрагивающую сокамерницу:
– Ничего возле меня не бойся. Негативные эмоции из амулета я убрал, теперь тебе станет полегче… И проще. Относись ко мне как к родному брату. Который и сам тебя не обидит и другим в обиду не даст.
– Это как? – Губки красавицы почему-то вытянулись капризно.
– Ну вот есть у тебя брат родной?
– Есть…
– Ну вот и относись ко мне как к нему.
И вдруг она заявила:
– Своего брата я ненавижу и готова разорвать голыми руками при первой же встрече! – Еще и глаза у нее при этом так полыхнули, что я непроизвольно отступил назад:
– Нет уж, так усердствовать не надо. Без фанатизма обойдемся, раз с братом не получается… Тогда относись ко мне, как к лучшей подруге.
Теперь уже Сюзанна осмотрела меня как-то особенно задумчиво и неожиданно хохотнула:
– Нет, тебе это тоже не понравится.
– В каком смысле? – возникли у меня определенные подозрения.
– В наших отношениях – я активный лидер, и делаю с подругой все, что хочу. Причем мне глубоко плевать, что она почти постоянно остается неудовлетворенной.
– Интересная у вас дружба, – озадачился я, припоминая о царящих здесь нравах. – Хотя один раз я не против попробовать! – Ну да, с такой красоткой позабавиться, конечно, хочется, но остаться неудовлетворенным? Это не наш путь. Оставалось лишь предложить: – А что, нельзя просто дружить? Ну там, помогать друг другу, защищать, что-то подсказывать и давать порой дельные советы?
Тут уже рыжеволоска откровенно засмеялась:
– Как может молодой здоровый мужчина просто дружить с понравившейся ему девушкой? Ты или шутишь, или издеваешься? Или таким оригинальным способом ко мне клинья подбиваешь?
– А кто тебе сказал, что ты мне понравилась? – изумительно разыграл я полное удивление. – Ты совершенно не в моем вкусе, уж поверь мне. В противном случае ты бы уже давно ходила по камере совершенно голенькая.
– Во-первых, не ври! Все вы мужики одним миром мазаны. А во-вторых, меня еще никто не заставлял делать, что мне противно!
И так уверенно это заявила, что я непроизвольно покосился на свою разгрузку, лежащую в ногах кровати. Потом чуток повернул ее и понял, что двух метательных ножей не хватает. Обокрала меня? И готова ко всему?
Честно говоря, как-то не верилось в кровожадность этой несчастной узницы. Хотя как раз выпавшие на ее долю испытания могли подтолкнуть на самые непредвиденные крайности и на несусветные глупости. Это я – сыт, пьян, доволен почти всем и нормально выспался. А ей каково? Вдруг она готова мне уже сейчас вонзить нож в висок, а вторым заколоть нашего добрейшего кормильца?
Проблема! На ровном месте. И как ею разрулить?
Правда, и место ровным никак назвать нельзя: в чужом незнакомом мире, под домашним арестом (считай почти в тюрьме) да над головой довлеет необходимость срочно добраться до портала. В такой обстановке никакой речи не может идти о какой-то интрижке с подобной, весьма шебутной девушкой. Тем более если она украла боевое оружие.
Пришлось начать самым мирным тоном:
– Верни ножи, пожалуйста, на место.
– Нет у меня никаких ножей! – скривилась красотка в злобном оскале.
Во время небольшой паузы, продолжая присматриваться к ауре Сюзанны, я понял, каким образом она пытается выкрутиться:
– А где они?
– Твои ножи, вот себя и спрашивай!
– Подскажи, где их искать, и тебе ничего не будет. Обещаю!
– Мне многие мужчины много чего обещали! И ни один не исполнил даже сотой доли от обещанного!
– Считаю до пяти, потом ты пожалеешь. Раз…
– Вот! Все вы одинаковые!
– Два…
– И судьба тебя накажет!
– Три… – Заметив, что она изготовилась к прыжку, я тоже встал в более удобную оборонительную стойку.
– Только и привыкли пользоваться физической силой! – Ор усилился.
– Четыре… – Она стала сдвигаться вдоль двери, словно вдруг ей приспичило в санузел. Но не успел я сказать «пять!», как она воскликнула:
– Получи! – и весьма оригинально, ухватившись за решетку окошка руками, попыталась мне нанести удар двумя ногами в голову и в грудь.
Да уж! Будь я малость нерасторопнее или не успей меня подлечить симбионты, то так бы и улетел бессознательной тушкой под самое окошко моей персональной (пусть и временно) камеры. Настолько резкий, высокопрофессиональный получился удар у безобидной на вид девчонки. Примерно так умела действовать Мария. Чуть хуже – Катя с Верой. Подобное могла вытворить и принцесса Эмма Гентлиц, которую удалось выдать замуж за Феофана.
И хорошо, что я уже давно дую на горячее, а потому оставался начеку. Так что удар отвел влево левой рукой и крутнувшись корпусом. В тот же момент кулаком правой руки, фактически никуда не сдвигаясь, врезал своей противнице в солнечное сплетение. При этом очень старался… не убить. Подспудно успевая сообразить, что сражаюсь все-таки с женщиной.
Хоть и старался, но не очень в этом преуспел. Слишком жесткий и сильный удар получился. Женское тельце сложилось пополам и улетело в угол помещения. Хотя чего там было лететь-то? Полтора метра?
Но пока она сползала по стене, я успел прыгнуть к ней и подхватить на руки. Потом уложил на кровати и стал оказывать первую помощь. При этом ворчал с неприкрытой злобой:
– Эпическая гайка! Вот же дура бестолковая!.. Чего на танк прешь с голой пяткой?.. Совсем спятила девка… И ведь предлагал дружить… так нет, думает, она самая крутая в этом скворечнике!..
Как только девица судорожно задышала, а потом и уставилась на меня осознанно, я сразу попытался извиниться:
– Ты уж не серчай, у меня боевые инстинкты такие и удары, отработанные только на смерть. Хорошо хоть в треть силы ударил… Примерно…
Глаза девушки очень выразительно на меня пялились, а губы еле слышно прошептали:
– Все равно я уже умерла… Прощай…
Ну я-то уже ей не слишком верил. Потому связал руки и притянул их к головной спинке кровати, а ноги, соответственно, к нижней. И замер, пытаясь понять, что меня насторожило в пленнице. Что-то я упустил, что-то весьма важное. Кажется… Но вот что?
К сожалению, меня отвлек заглянувший к нам Нестор Брайк. Сразу после отброса дверцы он бодро заорал:
– Седьмая камера, принимай обед! – Но когда рассмотрел, что у нас творится, в изумлении протянул: – Однако… Весело тут у вас…
– Да вот, пытаемся как-то перезимовать, – приговаривал я отстраненно и не в тему, начав обыск на выделенном мне пространстве. – Милые бранятся – только тешатся… Любви все возрасты покорны… И на старуху бывает проруха…
Один нож отыскал под крышкой стола. Он лезвием был вставлен между столешницей и рамой. Второе орудие убийства нашлось за унитазом, приставленное стоя к задней торцевой окружности. Не сразу и заметишь.
Напряженно наблюдавший за мною кашенос попытался напомнить о себе, когда я стал найденные ножи обратно укладывать на их места в разгрузке:
– Вообще-то все оружие положено мне сдавать. Заранее! И за такую безалаберность десятник Саградо ответит по всей строгости законов. Во время пребывания в камере – ничего режущего и колющего иметь нельзя.
– Так меня это не касается, – возразил я, уже требовательно протягивая руки за обедом. – Я ведь не арестован, а просто временно поселен. Скоро меня экселенс вызовет да и отпустит к Бениной бабушке.
– А кто такой Беня? – насторожился Нестор.
– Это такая аллегория. Обозначает «на все четыре стороны».
– Угу, угу… И зачем ты все-таки Сюзанну связал? Не давала?
– О-о! Еще как хотела дать! – зацокал я в восхищении. – Да только мне такое «давание» не понравилось. Да и вообще, будь другом, а? Забери эту козу от меня! Заклинаю всеми Строителями.
– Не понял. Как же так? Такая деваха, а?
– А вот так: не сошлись характерами, и все тут. Да и… – оглянулся на кровать, пытаясь придумать вескую причину. – Объедает она меня! Глянь, как мало еды осталось. Я так и до ужина не дотяну, с голода опухну.
Вновь повернулся к кормильцу и всей мимикой потребовал: давай, благодетель, выручай! Но тот неожиданно замялся:
– Не получится… как бы…
– Что значит, не получится? Почему?!
– Дык, ы-ы… ключи у меня ток недавно забрали… все. Проверку собрались устроить, эту, как ей… компле́ксную. Да-а…