Так что мне ничего не оставалось, как вежливо ответить «Спасибо!», и с должной приветливостью на лице ждать дальнейшего развития событий. Ну и мысленно удивляться:
«Как это такая шишка снизошла до посещения невзрачного бродяги? Обычно глава ведомства ценит свое время и попросту вызывает к себе кого хочет».
Вскакивать на ноги я не стал, как и предлагать свой стул вошедшему начальству. А оно сделало шаг внутрь помещения, да так и замерло на месте, теперь уже со всем тщанием просматривая как мою ауру, так и возможную предрасположенность к магическим умениям.
Вспомнилось, что рекомендуют в таком случае начинающим военнослужащим: всегда полезно сделать вид придурковатый и наивный. Вроде и правильные рекомендации, но… как-то не тянет меня недоумком притворяться. Да и смысл какой? Вот и сидел, ждал, пока окончится затянувшаяся пауза.
Главный жандарм рассматривал меня минуты три. Потом перевел взгляд на рисунок над столом, сравнил с замершим без дыхания оригиналом и удовлетворенно хмыкнул:
– Похоже, что и в самом деле художник. Только первый раз слышу такое звание, генералиссимус. Или это ранг мастерства такой?
Вопрос адресовался мне, потому пришлось отвечать:
– Ранг. Его мне мой учитель присвоил. Утверждал, что вполне заслуженно.
Следующий вопрос последовал стоящему в коридоре десятнику:
– А что это за нарушения режима в тюрьме? Откуда вдруг такие обильные обеды у арестованного? И с чего это тут вдруг в камере посетительница?
Быстрей всех при этих словах сориентировалась Сюзанна. Она бабочкой вспорхнула со своего места и попыталась выскользнуть в коридор со словами:
– Уже ухожу! Уже ухожу… – но так и отпрянула назад, наткнувшись на выставленную перед ней руку.
– Осмелюсь напомнить, ваше превосходительство, – тем временем отвечал Килтер Саградо, – что арестантам разрешается за отдельную плату заказывать дополнительное питание. А посетительница наверняка запущена сюда господином Брайком по каким-то особенным причинам. Тем более что это и не посетительница как таковая, а такая же арестантка из камеры напротив.
– Угу, – кивнул Сток-Лир. Хотел что-то еще сказать, но его интенсивно перебила зачастившая словами девушка:
– Ваше превосходительство! Спасите! Помогите! Меня уже здесь две недели держат без всякого суда и следствия! Причем я ни в чем не виновата, и мне не предъявляют малейших обвинений. А я близкая подруга самого князя, вхожу в круг его придворных, и он наверняка уже давно меня разыскивает. Если только узнает о моих мытарствах и несправедливом задержании, будет очень сердит на виновных в этом жестоком бесчинстве.
Вскинувшиеся в удивлении брови жандарма могли означать что угодно. Особенно с последующими словами:
– Надо же! Какие безобразия тут творятся!.. Килтер! Немедленно во всем тут разберись. В том числе и с художником. А как только появится Нестор, пусть мчится ко мне в камеру допросов! Ну а я пока делом займусь…
Развернулся и вышел, оставив на пороге лишь сочувственно кивающего десятника. За ним утопало два человека. Еще двое (все-таки их было четверо!) осталось.
И что это было? Чего это он приходил? На меня глянуть или на Сюзанну полюбоваться? Или в самом деле мимо пробегал да решил власть показать? Почему тогда никаких важных вопросов не задал? Или все обо мне знает, что выглядит весьма сомнительно.
Сомнителен и тот момент, что его превосходительство не знает о заточенной сюда любовнице князя. Что означало только одно: сидеть ей тут не пересидеть. И это подтвердили слова десятника, так и стоящего в дверях:
– Сударыня, по предоставленным мне документам, на вас висит как минимум два преступления: вы украли колье у главной фрейлины двора и вели шпионскую деятельность в пользу одного из Закатных княжеств.
– Это несусветная ложь и наглые выдумки! – в отчаянии воскликнула Сюзанна. – Нет у меня никакого колье и ничего шпионского я творить не могла! Я даже ни с кем с той стороны плато не знакома!
– Не надо глотку надрывать, – издевательски тихим голосом проговорил Килтер. – Колье уже найдено в твоих вещах, факт измены доказан твоими явившимися с повинной подельниками. Суду предоставлены все выводы следствия, и приговор будет вынесен в самое ближайшее время. И вообще… – он перевел недовольный взгляд на меня: – Михаил Македонский, это ты подкупил надзирателя, чтобы он отдал тебе преступницу на забаву? Потому что такая опасная плутовка должна сидеть уровнем глубже, в общей камере или в карцере.
Пока он говорил, девушка пятилась, бледнея на глазах, пока не уперлась в меня. Потом прошептала в ужасе:
– Но я ведь ни в чем не виновата… Это все ложь!..
А десятник уже поворачивал голову в коридор, намереваясь отдать явно нехорошее распоряжение рядовым жандармам. Так что я нескромно ухватил красотку за талию и, отодвинув ее чуть в сторону, поторопился с ответом:
– Конечно, для забавы! Тут же так скучно, ни театра, ни оперы. А я все-таки парень молодой, здоровый.
Десятник показательно скривился, словно лимон надкусил:
– Ну, разве что… Оставлю тебе ее по дружбе, пока мы окончательно с тобой не разберемся…
– А что со мной не так? – следовало начать выяснения немедленно.
– Да опознал тебя тут один привратник. Я и сам был не в курсе, буквально десять минут назад экселенс ознакомил. По его словам, ты похож на одного из убийц, которые в прошлом году вырезали барона Саумерти со всем его семейством. При этом преступники еще и ограбили замок.
– Да что за чушь… – я чуть заикаться не стал от такого страшного обвинения, – несет этот привратник?!. Не было меня здесь ни вчера, ни год назад! Да и почему ты меня об этом прямо не спросишь? Готов хоть самому экселенсу, хоть князю всю правду о себе выложить.
– Я и не сомневаюсь в твоей невиновности, – мягко заверил меня десятник. – Уверен, разберемся в недоразу-мении в самые ближайшие часы. Только и надо отыскать прошлогодние дела да вызвать для очной ставки свидетелей, которые видели прошлогодних убийц.
– Почему от меня не требуете предоставить алиби?
– Подозреваемый может говорить что угодно, а сыск базируется на сборе безупречных доказательств! – сказав это с умным и авторитетным видом, господин Саградо мне неожиданно подмигнул, дружески улыбнулся и посоветовал: – Алиби проверяется в последнюю очередь. Так что пока отдыхай и расслабляйся, долго тут не задержишься!
Закрыл дверь, провернул ключ и удалился со своими сопровождающими. А мне ничего не оставалось, как замычать от злости:
«Зачем, спрашивается, я тут сижу и часами выпытываю о деталях данного мира?! На кой изгаляюсь в хитростях, заговаривая зубы иной узнице, узнавая подробности придворной жизни? Для чего я так старательно сочиняю себе легенду?!. Если тут у них тотальная презумпция невиновности царит! Только и надо сказать: меня там не было! Или вообще пожать плечами и отказаться отвечать на любые вопросы. Хотя если дойдет до алиби, то что я скажу? Был, дескать, в ином мире?.. Пф!.. Вот уж влип!..»
В чем мои проблемы, я, кажется, понял.
Теперь как-то следовало успокоить девушку, которую так и продолжал обнимать за выпуклости чуть ниже талии. А вот с ней все выглядело намного печальней: оговорили, оклеветали и подставили. И как ее собираются судить? Заочно? Даже не предоставив последнего слова в свое оправдание?
Меня-то точно отпустят. А вот ее, бедняжку, к чему могут приговорить?
Глава 17ЖИТЕЙСКАЯ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
Когда мы остались одни, Сюзанна тихонько заплакала, приговаривая:
– Это все подлая княгиня подстроила… Какая же она ревнивая тварь!..
А я как-то ничего лучше не придумал, поглаживая упругие женские бедра, как начать успокаивать рассудительным тоном:
– Ничего, придет Нестор, мы его пошлем за твоей подругой. А там и князь о тебе узнает и прикажет немедленно освободить…
При этом мои поглаживания стали все больше и больше доставлять удовольствия… мне. Зато девушка, при упоминании о своем высокопоставленном любовнике, вдруг вскинулась, резко вывернулась из кольца моих рук и категорически потребовала:
– Не прикасайся больше ко мне!
– Да я вроде и-и… – напомнить ей, что она сама в меня уперлась?
– И не надейся, что я с тобой сексом заниматься буду! Никаких забав!
Я многозначительно посмотрел на единственную кровать, на которой вдвоем будет несколько тесновато, и согласно кивнул:
– Нет так нет. Хотя напомню тебе, что, сидя на стуле, спать неудобно. Или на полу предпочитаешь улечься?.. Ну-ну, дело твое.
После чего, развеяв любые сомнения о хозяине этой камеры и о праве лежать на кровати, я направился в сан-узел. Точнее, решил воспользоваться страшно узкой душевой кабинкой. Еще точнее, там и кабинки как таковой не было, просто дырка стока в углу да намертво закрепленный кусок трубки над головой. Но тут уж крутить носом не доводилось. И так счастье, что теплая вода имелась. А потому я устроил себе банный час. Не только сам тщательно и с удовольствием отмылся после купания в морской воде, но всю свою экипировку с одеждой окончательно отчистил. Там в складках и за бортами поскрипывали кусочки водорослей, которые я собрал собой, выползая на скользкие камни.
Выбрался наружу, словно заново родившийся. И дышать стало не в пример легче, и скованность в поведении пропала. Потому как стыдно в таком затрапезном виде находиться рядом с красивой женщиной.
А вот она, та самая красивая женщина, встретила меня настороженным взглядом и угрюмым молчанием. Еще стул задвинула в самый угол к окну и сидела там с таким видом, словно готова защищать доставшееся ей место ценой жизни. Предпочтительно моей.
Догадываясь, что все камеры нашего уровня одинаковы, я вполне миролюбиво предложил:
– Понимаю, что ты у себя мылась все время, но если хочешь, воспользуйся моим душем.
За что и получил злобное высказывание:
– А ты сразу и набросишься на меня, как голодное животное!
– М-м?.. Надо же! – Вздох у меня получился тяжелый и вполне искренний. – Вот и делай другим добро… – Потом обратил внимание на стол. – Ты бы хоть посуду сложила и приготовила к возврату. Скоро ведь ужин, поешь, может, и подобреешь. А?