чники.
— На, — Артемьев протянул Трактору его сотовый телефон.
— Что? — угрюмо удивился Трактор.
— Звони своим. Говори, что груз прибыл на место. И что все в порядке.;
— Хренотень полная. Не понимаю, чего вы плетете.
— Две минуты на раздумье, — процедил Артемьев. — Потом умрешь.
— Да вы чего, менты, белены объелись?!
— А кто сказал, что мы менты?
Артемьев вынул кнопочный нож, схватил рукой Трактора за волосы и легонько вдавил лезвие в шею.
— Э, ты чего, сука?! Ты чего?!
— Звони. И не дай Бог не то ляпнешь. Мы проверим, — голос Артемьева звучал убедительно.
— Хрен тебе. По всей роже!
Лезвие прокололо кожу на шее и начало углубляться дальше.
— А-а-а!!! — Трактор дернулся, но держали его слишком крепко. — Ладно…
Он взял трубку сотовой связи и начал нащелкивать номер.
— Хотя бы один звук не тот — и я тебя в соляной кислоте утоплю, Трактор, — предупредил Артемьев.
— Ладно. Пуганые. — Трактор перевел дыхание. — Але… В общем, Гроб, все в порядке. Передай ребятам, что могут отдыхать…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
Зевс вызвал Одиссея по коду приоритета «единица». Это означало, что нужно отложить все дела и мчаться на конспиративную квартиру семь для беседы с глазу на глаз. Артемьев предоставил возможность ребятам разбираться с захваченными в плен бандитами, а сам сорвался на встречу. Приоритет «единица» не отменял необходимых мер предосторожности, поэтому Артемьев покрутился по городу, пытаясь засечь возможное наблюдение. Это действо превратилось в последнее время в некий ритуал, порой казавшийся бессмысленным. Но, естественно, таковым не являлся. Скольким людям спасли жизнь подобные «ритуалы». И скольких погубило пренебрежение ими.
Прибыв на встречу, Артемьев понял, насколько оправдан приоритет «единица». Ситуация действительно складывалась критическая.
— Срочная информация из «Лиры», — сказал генерал Бородин, пожав Артемьеву руку и приглашая присаживаться.
— От агента Гаусса?
— А от кого же еще.
— И что там?
— Будем разбираться вместе.
Генерал включил компьютер. И на экране появились картинки, которыми совсем недавно любовался Галызин.
— Так, — Артемьев пробегал глазами появляющиеся текст и схемы, — План города… Фамилии… Вооружение… Порядок выдвижения… Черт возьми!
— Вот именно.
— Намечается акция.
— Судя по всему, это Раздольск.
— Ставрополье?
— Точно. Химический завод — помечен как главная цель. Пионерский лагерь.
— Повторение Буденновска?
— Похоже, что именно так.
— Мы же сдали «нохчам» эту войну? Что им еще надо?
— Что угодно. Политические требования. Освобождение соратников. Просто деньги.
— Скорее всего деньги. Больше этих тварей ничего не интересует. Насколько достоверна информация?
— По другим каналам тоже проходило, что группа Султана что-то готовит. Около Раздольска был замечен один из его эмиссаров.
— Получается, у них тут имеются уже и склады оружия.
— Получается так.
— Что тут можно проверить?
— Проверено — все соответствует.
— Так, — Артемьев провел пальцем по дисплею. — Что делать?
— Пока не знаю. Время акции — ближайшие дни.
— Мы не сможем предотвратить ее своими силами?
— Нет.
— Что за типы собирались на совещании в «Лире»?
— Гаусс их не опознал. Получается, каким-то боком к акции причастен «Синдикат». Обсуждали рабочие моменты.
— Давно уже выдвигалась версия о крепких связях «Синдиката» и чеченов… Не понимаю, зачем перегонять такую информацию на дискету?
— Дискета с паролем. С программой самоуничтожения. Вскрыть ее практически невозможно. Для наглядности прихватили. Не ожидали, что мы контролируем компьютер в их логове.
— Возможно, — Артемьеву вся эта история очень не нравилась. — Что мы можем предпринять?
— Доложить наверх о готовящейся акции.
— Кто доложит?
— Я.
— А не организовать ли слив информации, чтобы не светиться вам?
— Нет времени.
— Это-то мне и не нравится.
— Мы не можем пустить все на самотек. Что такое взрыв химзавода в регионе, ты представляешь?
— Представляю.
— Химический Чернобыль… И еще — если Султан действительно решил организовать вылазку, мы наконец-то посчитаемся с ним. По хорошему счету.
— Очень опасно.
— Какие у тебя предложения?
— Не знаю.
— Ладно. Я подумаю и решу. Есть еще несколько часов. Как там с этим Магомедом?
Артемьев подробно доложил.
— Хорошо, — устало произнес Зевс. — Действуем по намеченному плану. Занимайтесь пока задержанными.
— Займемся…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
— Аблакатора хочу! Прокурора хочу! — орал Магомед во все горло, сидя на прикрученном к полу табурете в помещении для допросов на базе-три. — Я свои права знаю!
Магомед не сомневался, что находится в каком-то подразделении госбезопасности. А год уже не тридцать седьмой, госбезопасность ныне пуганая, часто себя не могут защитить, не то что с преступностью бороться. Поэтому в отчаяние Магомед не впадал. Сейчас оперативники такие крутые. А как до дела дойдет — до петиций Конгресса горских народов, до жалоб родственников, до адвокатов, — быстро лоск потеряют. Ничего, несколько часов можно и потерпеть. Убить-то не убьют. И бить тоже сильно не будут. Побоятся.
— Нет у тебя никаких прав, козел горный, — усмехнулся Глеб, усаживаясь напротив него. Он только что изучил досье ФАГБ на Магомеда Азизова. Послужной список у бандита был длинный. Череда преступлений, участие в терактах, бесконечные амнистии «раскаявшимся боевикам», потом новые преступления.
— Ты бы так со мной не говорил, шакал, если бы мои руки не были связаны, — гордо выпрямился Магомед.
Руки связаны? — Глеб задумчиво оглядел Магомеда, потом прикинул что-то про себя. — А что, идея. Как? — Он вопросительно взглянул на Артемьева.
Тот понимал его с полуслова. Улыбнулся и кивнул:
— По-моему, можно.
— Пошли, педик, — Глеб пинком поднял Магомеда и вывел в коридор. Зашел в третью по счету комнату — просторную и пустую. Здесь намечали разместить новую компьютерную систему. Но пока помещение пустовало.
— Э, вы чего? — с некоторым беспокойством спросил Магомед.
Глеб зашел к нему за спину, щелкнул замком, снял наручники и бросил Артемьеву. Тот поймал наручники на лету и начал лениво поигрывать ими, с интересом наблюдая за развитием событий.
— Ну, джигит, развязаны руки. Начинай, — предложил Глеб, вставая напротив горца.
— Ха, — хищно и недобро осклабился Магомед, потирая запястья.
Он посмотрел на Глеба, потупился, а потом молниеносно выбросил левую ногу вперед. С криком «кия» вертанулся, целя пяткой в голову противника. Ринулся вперед, нанося сокрушительный удар кулаком… И проехался лбом по каменному полу.
Застонав, Магомед, к удивлению своему, понял, что ни один из его молниеносных ударов не достиг цели. Противник не только ушел от атаки, но и сумел сбить его с ног.
Магомед перекатился, зная, что разлеживаться нельзя, ленивых добивают. Акробатическим рывком оказался на ногах, в боевой стойке.
Глеб стоял, слегка согнув ноги и небрежно приподняв руку. Магомед не узнавал этой стойки. Не борцовская, не боксерская, не каратистская. Вообще никакая. Может, этому здоровяку просто повезло. И не особенно-то он владеет боевыми искусствами. «Усмехается, шакал, — подумал Магомед. — Ничего, досмеется».
Он выругался.
— Языком лучше работаешь, чем руками, джигит, — усмехнулся Глеб.
— А, блядь!!! — вскрикнул Магомед и бросился в атаку. На этот раз расчетливо, с холодной яростью, на полную выкладку. Так, как дрался на первенстве России.
Коронная тройка — удар ногой и боксерская двойка руками… Магомеду показалось, что он достал противника. Во всяком случае, нога и рука впились во что-то мягкое. Такими ударами Магомед ломал черепицу и три доски. А тут они будто потонули в вязком сиропе. Противник словно бы обтек его и очутился где-то слева. Магомед превратился в запущенную на полные обороты боевую машину. С разворота удар локтем, прямой в голову, маячившую где-то поблизости. В тело.
С изумлением Магомед осознал, что он не в ладах с законом всемирного тяготения. Он владел своим телом, совершал привычные движения, отработанные в сотнях боев, но его влекло в сторону как пьяного. Вновь попытался принять боевую стойку, но заскользил вниз. Противник не бил его, не кромсал, будто ласково поглаживая, придавал его движениям немножко иное направление, порхая вокруг смертельной тенью. Магомед с ревом отпрыгнул, но тут пол опять ударил его — на сей раз по спине. Глеб склонился над Магомедом, отвесил ему легкую пощечину и легко отпрыгнул в сторону.
— Сучий сын! — взвизгнул Магомед, опять оказываясь на ногах. — Я-а-а-а!
С истошным, полным животной ярости криком он бросился вперед. Он знал, что в таком состоянии его не остановит ничто. Он готов был смести хоть плотину, хоть крепостную стену… И опять зарылся в пол.
— Чего, абрек? — участливо спросил Глеб. — Кинжала не хватает?
Он вытащил из заднего кармана кнопочный нож и кинул Магомеду.
— Пользуйся.
— Хе, — хмыкнул Магомед, радостно ловя нож. Нажал на кнопку. Блеснуло длинное лезвие.
Магомед не узнавал технику противника, хотя знал о единоборствах немало. Похоже на айкидо… Да нет, какое там айкидо? Айкидо против карате — игрушка. Нужно быть мастером не намного хуже основателя этого вида борьбы Уэсибы Морихея, чтобы забить хорошего каратиста. Что же это такое, шайтан возьми этого неверного?! А, что бы там ни было, против ножа этому собачьему сыну не выстоять!
— Кхэ! — Магомед опять ринулся в атаку.
Ножом он владел виртуозно. Тот легко перелетал из руки в руку и мелькал молнией, совершая неожиданные, трудноуловимые движения. Магомед двинулся вперед. Он знал, что сейчас убьет противника…
Дзинь — нож отлетел в сторону. Магомед увидел близко перед глазами пол. Он стоял на коленях — с завернутой за спину рукой.