Депутат присел на скамейку.
— Гули-гули, — заворковал он, рассыпая крошки хлеба и умильно глядя на слетающихся голубей.
На ту же скамейку присел хорошо одетый молодой мужчина с дорогой папкой из красной кожи, закинул ногу на ногу.
— Гули-гули, — продолжил депутат, покосившись на соседа.
— Девушка, извините, сколько времени? — неожиданно обратился к нему сосед..
— Какая я вам девушка?! — воскликнул депутат, отодвигаясь и затравленно оглядываясь. В конце бульвара он увидел фигуру милиционера и успокоился. Он ненавидел милицию в принципе, но был не против иметь под рукой дюжего постового, когда рядом пристраиваются такие сомнительные типы.
— Не девушка? — с искренним удивлением произнес молодой человек. — Извините, спутал. Кино сегодня по видео смотрел. Там такой же, как вы, солидный мужчина, девушкой работал.
— Чего? — вмиг севшим голосом просипел депутат.
— Если интересуетесь, — молодой человек протянул пакет с фотографиями.
Депутат взглянул на одну из них и как ошпаренный бросил пакет на лавку.
— Откуда?
— Из газеты, В пожал плечами молодой человек. — Ох, извините, еще не из газеты… Нашел.
— Шантаж и провокация, — привычно бодро воскликнул депутат, осознавая, насколько жалко звучит его голос в данную минуту. — Вы ничего не добьетесь!
— Уже добились, крыса выборная…
— Что вы от меня хотите?
— Завтра заседание комиссии. А нужно от вас… Сущая безделица.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Заместитель Председателя Совета Министров поднял трубку прямого, без секретаря, и точно не стоящего на прослушке радиотелефона и услышал незнакомый голос.
— Как там насчет контракта с «Шеллм»?
— Что? Кто говорит? — воскликнул чиновник.
— Друг…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
В течение двух суток многие уважаемые люди получили напоминания о таких фактах их биографии, которые лучше было бы не афишировать.
Впрочем, такого понятия, как репутация, в России просто не существует, так что действие компрматериалов не столь уж и эффектно, а чаще вообще нулевое. Но все же, все же…
— Как в аквариуме живешь, — вздохнул главный редактор популярной московской молодежной газеты, помассировав сердце и вызывая по телефону своего главного штатного разоблачителя. Он посмотрел на лежащую перед ним папку с материалами. Ничего не попишешь — надо печатать…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
— Вот они, как голубки воркуют. — Чумной прокрутил Мертвяку запись беседы Менгеля и Глеба.
Мертвяк внимательно смотрел на экран. И в его душе всплывала сладостная ненависть. Он ненавидел этого человека. И это было странно, поскольку его настоящей ненависти мало кто удостаивался. К тем, с кем имел дело, он относился как к скоту, у которого одно назначение — пойти на мясо. Но Глеб Мертвяка заинтересовал. Крылось в нем что-то активно чуждое. И таилась какая-то угроза.
— Менгель утверждает, что этот красавчик действительно химик. И какое-то дерьмо, секрет которого он рассказал, правда придумали хохлы — те самые «черные фармацевты».
— Ну и что? — спросил Мертвяк.
— Наши ребятишки проверили его по всем статьям — вроде все в точку. Он тот, за кого себя выдает. Наемник. Воевал. Мочил кого ни попадя. Потом вспомнил старое ремесло — химию. Пристроился к хохлам. Логично.
— Логично.
— Да и железяка твоя показала, что он не врет. Так что я готов свои опасения взять обратно… И те, кто музыку заказывает, готовы сыграть его симфонию.
— Правильно, — кивнул Мертвяк. — Только подождите три дня.
— Зачем?
— За это время я разберусь, что к чему.
— Ладно, подумаем.
— Мне нужна вся информация на Трактора. И на всю его бригаду.
— Ладно… Только ты не особенно напрягай их. У нас и так с московской братвой отношения натянутые.
— Ладно, не буду напрягать, — заверил его Мертвяк, солгав не замешкавшись.
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
— Совершенно необычный вкус, — сказал Кутепов, сделав глоток вина.
— «Ретсина» — греческое вино с добавлением смолистых веществ по античным образцам.
— У древних греков вообще были совершенно другие вина, — сказал Кутепов. — Вязкие, сладкие. Поэтому их и разбавляли водой. Мы бы их пить не смогли.
— Пожалуй, что так. На завтра у нас — «Афинтитес» — из подвяленного винограда с душистыми травами и специями. Знатоки говорят, что очень неплохое вино.
— Неделя греческого вина?
— А что? Мы слишком много внимания уделяем Франции и Италии.
После обеда ученые прошли в лабораторию. Менгель блаженно вытянулся в кресле и произнес:
— Ну что, коллега, значит, снова открываем третью линию?
— Открываем, — согласился Кутепов.
— Сырье есть. Опытная партия. Посмотрим, как пойдет. А потом запустим на полную мощь. Что-то вы опять помрачнели. Похоже, сами слова «третья линия» вызывают у вас приступ ипохондрии.
— Устал я.
— Устали? — Менгель с интересом посмотрел на своего помощника. Его забавляли подобные пикировки. И он позволял Кутепову порой многое. — Злы на меня и на весь мир. Ненавидите всех, и себя в том числе. Это бывает. Для ученого-творца это несущественные сантименты. С годами вы научитесь избавляться от них, сбросите, как змея сбрасывает старую кожу.
— Как змея, — кивнул Кутепов.
Менгель нажал на кнопку селектора и вызвал Кувалду…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Настя с Леной остались одни. Лена проплакала всю ночь после того, как Ингу увели, а; потом впала в оцепенение. На Настю же вновь накатило отчаяние, на борьбу с которым было потрачено столько сил. Даже отблеск надежды, казалось, окончательно растаял. И нет больше сил поддерживать кого-то, нет смысла обманывать ту же Лену. Выхода нет. На их глазах уводили на смерть ставшего дорогим им человека. Ведь как ни борись с отчаянием, какие ни строй планы и какими ни согревайся надеждами, все равно однажды откроется дверь, и появится Кувалда, словно сама смерть, только без косы. И гаденькая улыбка на его губах будет означать приговор, Этот миг наступит. Его не миновать. И помогут ли молитвы Богу здесь, в обители самого дьявола?
Настя быстро овладела собой. Нет, все-таки нельзя сдаваться. А если что-то случится, значит, на то воля Господа. Значит, так было начертано им. Эта простая, казалось, мысль неожиданно утешила ее. Что такое бренное тело? А душу эти упыри у нее не заберут. Не получится.
— Не надо, Лен, Не горюй. Наше горе для них в радость. Надо жить, — произнесла Настя. Она с трудом сумела вывести Лену из состояния прострации. Хотя это и дорого стоило ей самой… А через пару дней появился Кувалда с привычным уже выражением на лице и прокаркал:
— Здравствуйте, голубушки. Ну, кто из вас теперь? Жребий кинем?
Настя закусила губу.
— Не, не будем кидать… — Он помедлил. — Ты, — указал на Лену.
Та легонько вскрикнула. Ее будто придавил тяжелый взгляд Кувалды. Тот зашел в клетку, взял Лену за руку и всадил в предплечье заряд инъектора.
— Нет! Оставь! — крикнула Настя.
Кувалда насмешливо посмотрел на Настю и погладил шею обмякшей Лены.
— Оставь ее! Ты, негодяй, оставь! Она же ребенок!
— У, егоза, распалилась, — закурлыкал Кувалда, легко взвалил Лену на плечо и направился к выходу.
— Что же ты за нелюдь? — крикнула Настя. — Ну, пожалуйста, оставь ее! Умоляю. Возьми меня вместо нее! Ну какая тебе разница?
— Никакой, — Кувалда обернулся и с насмешкой оглядел Настю, наслаждаясь ее порывом.
— Значит, договорились? Берешь меня? Она же маленькая. Ребенок.
— Все вы там будете. Еще успеешь. — Кувалда сплюнул и вышел тяжелой походкой.
Настя вдруг поняла, что ей больше не для кого держаться. Волна горя перехлестнула через край. Нет у нее сил. Не смогла защитить Лену. Не может ничего… Все вокруг заходило ходуном. Настя оперлась о стену. Свет мерк. Она упала на пол, потеряв сознание…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
У убийц и маньяков обычно необычайно сильно развит инстинкт самосохранения. Для них нет ничего важнее собственной шкуры, нет лучше друга и страшнее врага, чем смерть. Они, панически боясь ее, как бы пытаются ее умилостивить, принося ей жертвы. Они становятся сообщниками смерти, неосознанно вымаливая у нее снисхождения. Самые кровавые маньяки — просто переполненные страхами и комплексами ничтожества. С Мертвяком все было иначе. Не он служил смерти, а она ему. Он никогда не боялся смерти, не трясся за свою шкуру.
Странная, извилистая кривая — вот что такое была его судьба. Успехи на научном поприще. Цепь преступлений. Тюрьмы. Побеги…
Когда под его пальцами хрустнула шея той, первой женщины, Мертвяк понял, что теперь он и все остальное общество по разные стороны, между ними — великая непреодолимая стена. Он перешел Рубикон, и ничто не вернет его обратно. Он освободился от великого множества оков, которыми сковывало его общество. Получил возможность жить так, как он хочет. Не оглядываясь, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Он получил жутковатую свободу, которой никто не может воспользоваться сполна. Но он мог.
Везде, где он появлялся, он ломал судьбы, губил жизни, опрокидывал сложившиеся отношения. Он мог быть хитрым, гибким или жестко-неуступчивым, мог быть дипломатом или дуболомом. Все это игра — он любил играть. Он без труда менял внешность, примерял разные характеры. Но кем бы он ни казался, он считал себя — и был на самом деле — повелителем страха.
Мертвяк не привык подчиняться ничему и никому, никакой силе. Отсидев несколько лет в колониях различных режимов, он принципиально не принимал воровских законов. Ему было глубоко плевать и на администрацию, и на воров. Он никому никогда не отдал бы того ощущения свободы, которое захлестнуло его, когда он смотрел на труп своей первой жертвы. Иногда он отступал по тем или иным обстоятельствам, хитрил, мог даже и пойти на попятный, но лишь затем, чтобы в конце концов выйти из схватки победителем и заставить врагов сильно пожалеть о том, что имели глупость связаться с ним. Двум зекам в Тувинской колонии непонимание того, кто перед ними, стоило жизни. Не оценил Мертвяка и следующий после Чумного «смотрящий» на той зоне. Потащил его сдуру на разбор и почему-то решил, что ничего не стоит сломать забуревшего «мужика». И тогда Мертвяк посоветовал «смотрящему» подработать петухом (то есть пассивным гомосексуалистом). Присутствующие, на миг онемев от такого кощунства, решили, что Мертвяк свихнулся и подписал себе смертный приговор. «Мужик», который говорит такие слова пахану, — сумасшедший и не жилец на этом свете. Но на ножи его поставить не удалось. «Смотрящий» — туберкулезный в татуировках с ног до головы вор, упокоился со свернутой шеей. Двум «гладиаторам»-телохранителям повезло чуть больше — они выжили, хотя чувствовали себя так, будто по ним проехался асфальтоукладчик. А Мертвяк в тот же вечер сорвался в бега. Ушел лесами, зная, что брать живым его вряд ли будут.