— Знакомые места, — прошептал Опаленный. Здесь он провел самые худшие месяцы своей жизни. Пережил самое страшное испытание. И вышел из него с честью..
— Вон он, — Артемьев отрегулировал инфракрасный бинокль. В нем окружающее выглядело бледно-зеленым. Вдалеке, среди гор, расположился лагерь. Он напоминал типичный объект ГУЛАГа — вышки, контрольная полоса, одноэтажное квадратное кирпичное здание, несколько бараков — длинных, как складские помещения, грузовик и три легковые машины перед гаражом. Дальше скалы обрывались, внизу бурлила горная река.
Вон бараки, показал Опаленный. — Как скот людей держат.
— Что-нибудь изменилось после тебя? — спросил Артемьев.
— Вроде нет…
— Лишь бы вокруг какую-нибудь хитрую сигнализацию не установили.
— Могли. Но маловероятно, — покачал головой Опаленный. Считают себя здесь, бандюги, хозяевами. Кого им бояться?
Теперь ушки на макушке. Самая опасная зона — вблизи объекта.
— Сохранять радиомолчание до моего распоряжения, — приказал Первый. — Надо их прощупать.
— Я и Опаленный, — предложил Артемьев.
— Действуйте, — кивнул Первый.
Артемьев и Опаленный выбрали самый неудобный маршрут — пришлось карабкаться чуть ли не по отвесным скалам..
Ночь — друг спецназовца. С ночью нужно уметь дружить, ее нужно знать и уважать — тогда она будет не врагом, а другом и помощником. Инфракрасные очки и приборы ночного видения дают цветное преимущество, нужна только практика, чтобы ориентироваться в бледно-зеленоватых пятнах. Ночь не любит неосторожных и забывчивых, не прощает самонадеянности. Горящая сигарета в темноте различима за восемьсот метров, горящая спичка — за полтора километра, свет фонаря и вспышка выстрела — за два, а фары и костер — это уже восемь километров. Ночью в два раза лучше слышимость, поэтому неосторожное движение, опрометчивый возглас, треснувшая ветка могут обернуться крахом всей операции. Тот, кто умеет скользить по ночи неслышно, осторожной кошкой, используя растительность и детали ландшафта, — хозяин положения. Особенно если на тебе комбез из ткани, непрозрачной для инфракрасных лучей и потому скрывающей тебя от приборов ночного, видения. Артемьев всегда был дружен с ночью. И Опаленный тоже.
Каждое движение — выверено. Каждый жест, каждое слово — продуманы. Опасность даже не в том, что можно нарваться на «секрет» противника — его Артемьев срисует сразу. Хуже — наткнуться на растяжку, проволоку, подсоединенную к мине. И тогда — взрыв. Тут уж надежда на чутье, опыт, знание повадок минеров и на правильный выбор направления движения. А еще на то, что бандиты не будут минировать лес на своей территории.
Разведку провели удачно. Вернулись, узнав все, что нужно.
— Вон вышка, на ней сонный «дух» с пулеметом. Снять его — и территория будет наша, — предложил Артемьев.
Первый еще раз перебрал космические снимки «загона». Идея Артемьева соответствовала первоначальному плану.
— Ладно… Четвертый работает с Восьмым и Шестым, — изложил окончательную расстановку Первый. — Блокируете этот участок. Прижимаете душманов…
Расчет времени — по секундам. Позывные.
— Работаем с «глушаками». Сигнал к началу операции — три импульсных сигнала. Они означают и конец радиомолчания.
Все, точки над «и» расставлены.
Минуты текли за минутами. Половина третьего. Самое удачное время. Часовые пребывают в полусонном состоянии и меньше всего реагируют на окружающее.
— Выдвигаемся на позиций, — приказал Первый…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
Менгель указал на девичье тело, лежащее на операционном столе, опутанное проводами и трубками.
— Вот, коллега, она — женская плоть, улыбнулся он. — Причина бесчисленных страстей и преступлений. Предмет воспевания, обожания. Поэмы. Романы. Цветы, Серенады. Все для ублажения похоти мужланов. А для Кувалды, к примеру, это просто клочок боли и крика — самая сладострастная для его ушей музыка:
— А для вас? — спросил Кутепов.
— Для меня… Сокровищница. Хранилище ценнейших химических веществ… А что мне еще тут должно нравиться? Изгибы бедер, линия груди? Или ее так называемый внутренний мир — короткие мысли, убогие чувства, мелкие желания?
— Она человек.
— Ну да. Вспомните еще, что у нее есть права… Коллега, в мире единственное реальное право слабого — умереть во славу сильного.
Кутепов поморщился. В последнее время бахвальство и циничные разглагольствования Менгеля отзывались в нем нешуточной болью, будто кто-то тер его скребком изнутри. Они отдавали бы банальностью и претенциозностью, если бы звучали в чьих-то других устах. Менгель же произносил их как какую-то сатанинскую проповедь.
— Начинаем, — кивнул Менгель, нажимая на кнопку лазерного скальпеля.
— Что там за шум? — удивился Кутепов.
Загорелся экран монитора. На нем появилось перекошенное лицо коменданта.
— Что у вас там? — недовольно спросил Менгель.
— Нападение…
⠀⠀ ⠀⠀*⠀⠀ *⠀⠀ *
Три импульсных сигнала. Начало атаки. Показалась база. Летчик кинул вертолет вниз, и тот, почти сбривая верхушки деревьев, ринулся к огороженной Забором, территории. Там можно было различить крыши нескольких зданий. Подходы контролировались электромагнитными и оптиковолоконными системами обнаружения, нейтрализовать которые было непросто. Поэтому с самого начала решили отказаться от незаметного проникновения и ювелирной зачистки. Объект решили брать, не задумываясь о производимом шуме. Главное — избежать потерь. Так что эта операция больше походила на войсковую.
Ночь разорвалась пламенем и громом. На территорию базы легли выпущенные с вертолета реактивные снаряды. Один угодил в домик, из его, окон тут же вырвалось пламя.
— Сдавайтесь, вы окружены подразделением госбезопасности, — для порядка проревел в мегафон Четвертый, и его голос понесся над землей.
Снайпер снял два прожектора, освещавшие территорию базы, и она утонула в темноте. Зато через очки ночного видения можно было различить все.
Глеб нажал на гашетку пулемета, и крупнокалиберные пули прошлись по земле. Десантники получили возможность покинуть вертолет и рассредоточиться по территории.
Глеб мягко приземлился, перекатился и ринулся вперед.
— Третий в графике, — слышалось в наушниках «сферы».
— Шестой — отработку закончил. Точка снята.
Из окна двухэтажного дома работал пулемет, перекрывая сектор. По пулеметчику ударили из гранатомета.
— Получил, — прошептал Глеб…
Но пулемет заработал вновь. И, похоже, боевой расчет сдаваться не собирался. На что надеялись боевики — сказать трудно. Скорее всего сработал инстинкт — биться до последнего.
— Пятый, мой сектор отработан, — прозвучало в наушниках.
Семьдесят процентов территории базы под контролем. Но это не главное. Глеб знал, что база зарылась в землю. И проход в подвалы — через двухэтажный дом, из которого молотил пулемет.
Гранатометчики не достали огневую точку на втором этаже. Глеб нырнул в сторону, и пули взрыхлили землю там, где он только что был. Наверное, у защитников базы тоже все в порядке с приборами ночного видения. В темноте работают как днем.
Тактика стандартная — одни прикрывают, другие рвутся вперед. На прорыв шел Глеб. Он действовал на автомате, подсознание подсказывало единственно правильные действия. Несколько метров вперед, рухнуть в углубление… Дальше грузовичок, приткнувшийся на стоянке недалеко, от дома, следующее укрытие. Рывок — цель достигнута. Несколько секунд отсидеться и опять бросок.
Готово. Глеб стоит прижавшись к стене. Кто там такой щустрый лупит из пулемета? Точка отлично оборудована — толстый бетон, узкое окно, обложено мешками как в Чечне. Знают толк в обороне, сволочи. Сдаваться уже пора, а они, как последние «отмороженные», знай палят без толку…
На первом этаже — решетки, а про второй, кажется, забыли. Глеб нащупал выступ. Приподнялся.
Дух-дух — опять заработал сверху пулемет. Пусть пока порадуются.
Глеб подтянулся. Вот он уже на уровне второго этажа. Если что-то понимает в архитектуре, то это помещение — за две комнаты от той, из которой работает пулеметчик. Сюда и войдем.
Граната в комнату. Свист осколков. Глеб провалился внутрь, дав для порядка круговую очередь.
Обычный кабинет. Вернее, был когда-то кабинетом… Теперь шкафы искромсаны осколками, куски железа засели в корешках книг, разворотили телевизор и факс. Никого…
Не терять времени Впереди коридор… Гранату туда… Вперед.
Глеб выпрыгнул, пригнувшись, в коридор, ушел по привычке влево. Коридор изгибался буквой Г. Мелькнул вырваный инфракрасными очками из темноты зеленоватый расплывчатый силуэт. Глеб выпустил очередь. Один готов. Теперь отстегнуть магазин автомата. Приладить новый.
Вот помещение, откуда хлещет пулеметный огонь, Если они не дураки, то Глеба ждут. Вот только предпринять ничего не успеют.
Ногой по двери — распахнулась. Гранату туда…
Взрыв.
Получите еще одну гранату — для страховки. Последнюю из запаса.
Бухнуло.
Теперь внутрь. И сразу влево. Основное правило — двигаться влево от противника. Ему труднее поворачиваться вправо и вести огонь. Автомат у бедра. Главное — патроны не жалеть. При штурме не жмотятся. Длинная очередь, Глеба действительно ждали. Он упал, перекатился, так что очередь прошла поверх его головы, и тут же срезал противника, уберегшегося от осколков гранат за сдвинутым шкафом. >
— Говорит Второй, — произнес Глеб. — Огневая точка накрыта. Проход на нижние уровни открыт.
Перевернутый пулемет, цинки с патронами и два трупа — вот что находилось теперь в комнате.
Спецназовцы из штурмовой подгруппы Глеба уже под окнами дома. Акробатическая пирамида. Двое подставляют плечи третьему… Вскоре все в здании.
На улице теперь изредка трещали выстрелы. Ухнул взрыв. Спецназовцы закончили зачистку территории.
Глеб отбросил опустевший магазин. Прищелкнул уже третий. А вот подарок — несколько гранат — наследство от защитников базы. Очень пригодятся.