«50 ЛЕТ ПРОЖИЛ Я В АТМОСФЕРЕ ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТИ, ВОЙН И НЕНАВИСТИ. Несколько лет из них носил военный мундир. Теперь настало время разломить хлеб пополам. Брюс Ф. Нарби Флорит, штат Западная Австралия».
«У ВАС РОЖДАЛИСЬ ВЕЛИЧАЙШИЕ В МИРЕ КОМПОЗИТОРЫ, ИНЖЕНЕРЫ, писатели, ученые и врачи, но вам не удавалось произвести на свет людей, готовых принести вам свободу. Ныне, с приходом Горбачева, это изменилось.
Р. Бронимэн. Кингс-Ленгли, штат Новый Южный Уэльс».
Кроме прочего газеты сообщали о большой детской смертности в Африке.
Кахарман усмехнулся. Как будто бы у нас эта смертность меньше! Кто возьмет на себя ответственность за то, что во многих районах Средней Азии процент смертности детей превышает общесоюзный вдвое? Когда профессор Славиков с гневом говорил, что Советский Союз по детской смертности занимает первое место в мире, Кахарман опешил и сначала не поверил. Теперь это известно всем, Славиков был прав. В который раз он был прав!
Семипалатинский аэропорт не принимал, сделали посадку в Усть-Каменогорске. Беда не ходит одна, ко всему теперь еще добавился этот Усть-Каменогорск, в котором не было у него ни родных, ни знакомых. Кахарман побрел в буфет, выпил стакан несвежего теплого чая. Была уже вторая половина ночи, люди стали располагаться на ночлег кто как мог. По залу слонялись несколько молодых парней. Он вышел на улицу покурить. Ночь была мягкая, ласковая – после духоты в самолете она казалась прохладной. У здания аэропорта остановилась белая новехонькая «Волга». Из машины выскочило трое длинноволосых парней – одеты они были модно, даже экстравагантно. Движения их были уверенны: легко можно было в них узнать людей, которые не знают нужды, которым никто ни в чем не отказывает.
Пинком ноги они открыли дверь и направились к администратору. Администратора не было на месте, но из комнаты дежурного вышла красивая молодая женщина и направилась к ребятам. Было понятно, что она их ждала. Женщина и вошедшие по-свойски приветствовали друг друга. Сквозь стеклянные двери Кахарман смотрел на молодежь: они, оживленно жестикулируя, о чем-то разговаривали. Кахарман с интересом наблюдал за ними поначалу, но интерес его вскоре пропал – и он отвернулся. Покурив, он направился в зал. Ребята шли к выходу, в дверях Кахарман с ними столкнулся. В одном из них он без труда узнал Кайыра. Кайыр с радостью признал Кахармана:
– Откуда вы здесь, Кахарман-ага? Приветствую вас… – И Кайыр протянул ему обе руки. Он был худощав, быстр в движениях, лицо его светилось радостью, особенно блестели глаза. Двое, что были с ним, отошли в сторону, закурили.
– Откуда я здесь? – ответил Кахарман. – Вот, знаешь ли, заблудился…
Кайыр не мог понять, в шутку он это или всерьез. Он рассмеялся, истолковав слова Кахармана как-то по-своему:
– Ну, если заблудились вы, Кахарман-ага, то что остается нам, простым смертным? Сам Аллах, значит, велел нам блуждать впотьмах, чем мы исправно и занимаемся… Вы говорите загадочно, Кахарман-ага…
– Значит, мне нельзя блуждать? – Кахарману стал интересен такой поворот разговора.
– Категорически нет! Ваша жизнь должна быть безошибочной. Не забывайте, если с вами что-нибудь случится – Синеморью конец.
Оставив в некоторой озадаченности Кахармана этим загадочным ответом, Кайыр сказал в другом тоне:
– Вспомнил! Четыре года назад я занимал у вас деньги в Москве, а вот в Усть-Каменогорске рассчитываюсь… Пикантно, не правда ли?
Он вынул из кармана сто пятьдесят рублей и протянул Кахарману:
– Пусть с опозданием, но возвращаю…
– Я же не в долг тебе давал, – смутился Кахарман.
– За красивые глазки, понимаю. А я это брал в долг. – Кайыр почти что насильно затолкал ему деньги в карман.
Кайыр, которого Кахарман знал ловким, хитрым дельцом – за что и недолюбливал его, – вдруг увиделся ему в несколько другом свете. А тот, словно догадавшись, что в сердце Кахармана шевельнулось какое-то благорасположение к нему, лукаво улыбнулся:
– Э, Каха, чего мы все стоим? Давайте жить веселее, пойдемте, сегодня вы мой гость. – Он указал на ребят. – Вместе с ними лечу в Москву…
– А нас не принял Семипалатинск. Приземлились здесь и ждем.
– До утра не взлетит ни один самолет – это я говорю вам совершенно компетентно. Так что идемте с нами.
– Ну а вдруг? – засомневался Кахарман. – Тогда я останусь с носом. До чертиков надоело мотаться по республике, устал; соскучился по дому…
Кайыр подозвал одного из своих дружков и послал его узнать о семипалатинском рейсе.
Кахарман стал интересоваться жизнью Кайыра:
– Ты, кажется, где-то учишься… А живешь где – здесь в Усть-Каменогорске?
Кайыр ловко щелкнул в сторону окурок, Кахарман почувствовал запах анаши. Теперь он понял причину неестественного блеска глаза Кайыра. Кайыр не стал прямо отвечать на вопрос земляка:
– Неглупому человеку всегда найдется местечко в этой жизни. Жизнь течет своим ходом, люди рождаются и умирают – и без муллы им не обойтись. Особенно часто бываю на Зайсане… Кстати, на Зайсане много рыбаков из наших родных краев. Помните ли вы уважаемого Бексеит-хаджи? Он недавно умер. Справили семь дней, до сорока дней надумал слетать в Москву развеяться и сделать кое-какие дела…
– Зайсан, – задумчиво произнес Кахарман и подумал: «Название-то какое прекрасное!»
Вернулся дружок Кайыра и сказал, что до утра никаких вылетов не ожидается.
– Идемте, Кахарман-ага. – Кайыр взял под руки Кахармана и стал увлекать в машину. – Чудесно проведете время, расслабитесь от души…
Его с подчеркнутым уважением посадили на переднее сиденье, Кайыр познакомил со своими друзьями. В салоне стоял стойкий запах анаши. Кахарман обернулся к Кайыру:
– Ты что – этим увлекаешься?
– Каха, говорят, что анаша пахнет, зато деньги не пахнут. Поэтому этим делом тоже приходится иной раз заниматься. Но пусть это будет между нами.
– Пусть… Твои дела… Но ты этим не увлекайся слишком, затянет. И подумай о друзьях – они у тебя совсем юные. Чем они занимаются?
– Студенты. За рулем сидит будущий врач. Это все детки из хороших семей. Как говорится: отцы правят областью днем, а детки – ночью. – Кайыр от души расхохотался.
И парень, похожий лицом на корейца, тоже смеясь, перевел эти слова друзьям на русский.
Теперь в машине смеялись все. Саша который, лихо вертел рулем, лукаво подмигнул Кахарману:
– Так-то вот, не лыком шиты…
– Не бойтесь, он шутит, – сказал по-русски парень с лицом корейца.
– Чего мне бояться, когда рядом такие джигиты, – поддержал веселый тон разговора Кахарман.
Он стал жалеть, что связался с этими ребятами, но мысль о выпивке определенно успокаивала его.
– Каха, – извинился Кайыр, – здешние казахи, особенно молодые, обычно говорят по-русски. Так что не обижайтесь на Марата, нашего переводчика. Спасибо ему, что хоть понимает казахский… Вот такие передовые джигиты в нашем роде…
«Зайсан, Зайсан… – вертелось в голове Кахармана. – А ведь это всего ничего от Иртыша, как я об этом не подумал раньше» В молодости ему приходилось бывать на Зайсане, но никогда его так не влекло туда, как вдруг сейчас потянуло.
«Волга» остановилась у большого дома. В двух окнах на верхнем этаже горел свет.
Кайыр заметно оживился:
– Каха, мы на месте. Нас ждут!
– Удобно ли? – засомневался Кахарман. – Люди, наверное спят…
– С нами все удобно…
Кахарман был удивлен. Не столько даже обстановкой четырех комнат, сколько огромными размерами самой квартиры. Молодые ребята и девушки кучковались по углам. В полумраке Кахарману показалось, что в дальней комнате двое дерутся. Когда же Кайыр включил свет, Кахарман понял свою ошибку – это так танцевали парень с девушкой.
– Ребята, познакомьтесь! – И Кайыр стал представлять Кахармана модной молодежи как своего брата и капитана корабля.
«Гип-гип-ура!» – молодежь стала поднимать фужеры.
– Пожалуйста, Кахарман-ага, за стол, – Кайыр проводил его на место. – Сбросьте пиджак, расслабьтесь…
– Мне бы руки помыть…
– Саша, сделай милость… – попросил Кайыр.
Парень, который вел машину, проводил Кахармана по длинному коридору в ванную, она была вся облеплена фотографиями голых женщин.
– Полотенце можете брать любое…
Кахарман с любопытством огляделся, затем вымылся холодной водой. Усталость прошла, он был бодр. Когда он вернулся в комнату, Кайыр и те двое ребят, что были в машине, уже сидели за столом. Девица в длинном платье с открытой спиной влезла на колени Кайыра. Скорее наигранно, чем в самом деле грустя, она спросила:
– Значит, завтра летите?
– Если доживем, – ответил Саша. У него на коленях тоже была девушка.
– Маришечка, они нас, кажется, не берут с собой в Москву? – обратилась она к подружке заплетающимся языком.
– Разве мужики в Тулу со своими самоварами ездят? – съязвила Марина.
– Умна как черт! – Марат был восхищен.
Кахарману тоже показалось, что Марина не так глупа, как ее подружка.
Кайыр шутливо пришлепнул девиц по ягодицам:
– Кисоньки, оставьте нас на некоторое время: пусть Кахарман-ага отдохнет с дороги…
– Саша, а где же новый фильм? Ты привез кассету? – спросила Маринина подружка, ее заметно качало.
– Ребята уже поставили ее…
– Отлично! – И девушки исчезли в боковой комнате.
– Каха, вам чего налить? – спросил Кайыр, зависая над столом.
– Чего-нибудь покрепче…
– Виски! – вскричал Марат. – Ошарашим нашего гостя! Кайыр усмехнулся:
– Наивный Марат! Этот дядя, между прочим, пил виски еще тогда, когда ты ходил под стол пешком. Знаешь ли ты, что в свое время Кахарман-ага общался с американскими учеными. И они удивлялись его оксфордскому произношению. А ты – «ошарашим»… Хау дую ду! Найс ту мит ю!
– По виду совсем не скажешь, – стал оправдываться Марат.
Саша не поверил Кайыру.
– Вы в самом деле говорите по-английски? – спросил он и, не дожидаясь ответа, воскликнул: – Черт! А мне твой брат очень даже нравится, Кайыр!