– Что здесь?
– Тебе что, делать больше нечего? – вспыхнул Насыр.
– Может, и нечего, – сказал парень угрожающе.
– Ты бы, джигит, повежливее с аксакалом, – пристыдил его Хорст. – Он тебе, между прочим, в отцы годится!
– Если в отцы – пусть отвечает толком!
– Ты что – следователь? – не выдержал Болат. – Какое тебе дело до чужих вещей?
– Сегодня мы все следователи! – Парень недобро посмотрел на Болата.
– Ладно, не задерживай людей… – К ним подошел знакомый сержант.
Насыр гневно оглядел дружинника:
– Постыдился бы, джигит! Чего вы избиваете эту молодежь? Они что – звери, чтобы их бить этими железными штуками? Подумай: ты ведь убьешь насмерть человека, если ударишь этой штукой. Как ты потом в глаза его матери посмотришь?
Дружинник не успел ответить, его окликнули:
– Ваня, бегом сюда! Нас вызывают!
Убегая он торопливо бросил:
– Некогда вами заниматься, вы бы у меня поплясали!
– Ну, чем это не фашист! – воскликнул Хорст, глядя вслед убегающему дюжему молодцу.
– Давайте все в машину! – взмолился таксист. – Поехали от греха подальше.
В это время из-за угла выбежали две окровавленные девушки. Дружинники насторожились. Вслед за девушками показалась толпа ребят – они убегали от милиционеров. Но теперь они были в западне: сзади милиционеры, впереди дружинники, которые мгновенно рассыпались в цепочку. Студенты сгрудились в кучу.
– Убьют ребят! – рванулся из машины Насыр.
– Не выходить никому! – приказал таксист.
Дружинник ударил прутом одну из девушек по голове. Та рухнула как подкошенная – брызнула на асфальт кровь. Тем временем другие дружинники подступили к ребятам и стали избивать их теми же прутьями. Они уложили студентов мгновенно, вокруг все было забрызгано кровью. Потом стали подтаскивать их к машинам и забрасывать туда как дрова.
Болат выскочил из такси и бросился наперерез. Высокий дружинник с размаху ударил его в челюсть. Болат упал. Хорст и Насыр рванулись к Болату. Пока они поднимали его и оттаскивали в сторону, им тоже попало от дружинников. К ним подошел знакомый сержант, взял обоих стариков под руки и подвел к такси.
– Опоздаете на поезд, – сказал он устало. – Езжайте…
Болата потащили к автобусу.
– Куда их повезут? – спросил Насыр.
– В отделение, – ответил таксист.
– Мы не можем его оставить! – Хорст с надеждой посмотрел на Насыра.
– Он жив?
– Был жив. А дальше… – Таксист пожал плечами.
– Ты знаешь, где это отделение?
– Я-то знаю, но не советую туда ехать… У вас кровь на голове, ага…
Насыр провел ладонью по лбу. Рука его была в крови.
– Нет, парень, ты все-таки свези нас в отделение… – Насыр посмотрел на Хорста. – Ты как – жив?
– Жив вроде. Да выбили последние зубы: всего-то их было у меня четыре…
– Была бы голова цела – а зубы новые вставишь, – пошутил Насыр.
– Ну и герои вы у меня, аксакалы! – Таксист тоже повеселел.
– Будешь героем тут! – ответил Насыр. – Сколько раз нам с тобой, Хорст, приходилось умирать и снова воскресать.
– Длинная была жизнь – уж и не вспомнить… Только не хотел бы я помереть собачьей смертью: эти же все сосунки нам в сыновья годятся…
Насыр сокрушенно покачал головой.
Перед отделением было полно машин. Студентов выгружали, гнали к дверям милиции.
– Вон он, парень ваш! – таксист показал на крайний автобус.
– Болат! – крикнул Насыр.
Болат стал поворачиваться всем корпусом. Его подтолкнул милиционер, и в первый раз обернуться ему не удалось. Но через несколько шагов он все-таки оглянулся на зов Насыра. Насыр всплеснул руками: живого места не было на окровавленном лице их молодого друга!
Хорст распорядился:
– Насыр, ты поезжай на вокзал. Болата я сам вызволю – есть у меня тут несколько знакомых людей.
– Вызволи, обязательно вызволи его, – просил Насыр друга. Они обнялись, прощаясь. – Марфе от меня низко поклонись…
Мимо милиционеры провели человека, черты, лица которого и Насыру, и Хорсту показались знакомыми.
– Это же… – опешил таксист и назвал фамилию народного артиста СССР, всемирно известного режиссера.
– Милый! – обратился к нему Насыр. – Слава Богу, что ты жив. Куда же они тебя-то ведут?
– Видимо, в ЦК, – ответил режиссер, пытаясь улыбнуться в кровь разбитыми губами. – А вы уходите прочь отсюда, аксакал. Они и вас втянут в эту кутерьму.
Тронулись на вокзал. Таксист перетащил вещи Насыра в вагон. Добрые люди уступили рыбаку нижнюю полку.
– Присмотрите за дедом, – шепнул им таксист. – Он прихварывает. Сами-то куда?
– В Москву мы, – ответил высокий усатый парень. – Старика в беде не оставим, не бойся…
– А насчет болезни, – включился в разговор мужчина по старше, это мы отрегулируем. У меня есть хорошее народное лекарство. – И он весело подмигнул таксисту.
– Ну, ага, прощайте. – Таксист протянул руку Насыру. – Люди попались хорошие, в дороге не пропадете.
– Спасибо тебе, сынок! – Насыр обнял таксиста. – Может, заедешь к Хорсту, а? – Он пробормотал: – Я заплачу, ты не думай… только уж заедь, а?
– Заеду, а вот денег не надо… Не надо…
– Пусть Аллах хранит тебя – славный ты парень… Насыр сел к окну и вскоре задремал – еще до отхода поезда. Усач разбудил его, тронув за плечо:
– Дедушка, а пальто у вас мокрое, как я погляжу. Раздевайтесь, тут и плечики есть.
Насыр снял пальто, парень ловко навесил его на металлические плечики. Насыр в туалете у зеркала смыл со лба кровь. Рану щипало. Насыр внимательно разглядел на виске глубокий багровый подтек. В отсутствие Насыра общительные соседи разложили на столе еду. Насыр тоже принял участие: выставил отварную курицу, открыл соленья. Все это положила ему в дорогу добрая Марфа. Усатого звали Василием. Тут же он сходил к проводнику за йодом и принялся смазывать висок Насыра. Другого попутчика звали Николаем. Когда рана Насыра была обработана, Николай полез в сумку:
– Сейчас будем лечиться!
Он достал большую бутыль, разлил в три стакана.
– Это спирт, – пояснил Василий. – Одолеете?
– Спроси фронтовика! – хмыкнул Николай. – Наверно, он этого спирта попил на войне дай боже – верно, дед?
– Врать не буду: так оно и было. Но пока воздержусь.
– Неволить не будем, – Василий понимающе развел рукам и Насыр, однако, подумал и сказал:
– Да, ребята, много я пережил в эти два дня… Еще и простудился вдобавок… – Он махнул рукой. – Давай стакан!
– Это правильно, дед! И простуду как рукой снимет утром – хоть женись!
Спирт на какое-то мгновение все связал во рту у Насыра, но скоро по телу пошло тепло. Николай тоже выпил, закусил.
– Ну, дед, теперь рассказывай, что у вас тут заварилось. Говорят, русских бьют.
– Бьют всех – почему русских?
– Люди на вокзале говорили…
– Это сплетни, а я все видел своими глазами.
– Вот и расскажи нам, что видел. – Николай последние слова произнес с плохо скрываемым раздражением. Насыру это не понравилось.
– Глаза не обманут.
– Станешь врать, аксакал, – мы это сразу раскусим. Так что потом давай без обиды. Договорились?
– Погоди сердиться, друг, – спокойно ответил Насыр. – Еще никогда никому я не врал. И тебе не советую…
Николай молча уставился на старика – под кожей ходили желваки.
– Коль, брось! – Василий толкнул друга в колено. – Старик хороший – не видишь разве?
Он налил в два стакана, они выпили. Насыр рассудил: в Николае проснулась национальная гордость. Это было естественное чувство, и потому Насыр не стал обижаться на своего собеседника. Если бы русский, видя, что бьют русского, не заступился за него, Насыр презирал бы такого человека. Каждому народу дорога родная земля, дороги соотечественники. Так было, есть и будет.
Он неторопливо, обстоятельно рассказал, что пришлось ему увидеть в эти два дня. Рассказал о том, почему его занесло в Алма-Ату, рассказал о Болате, профессоре Славикове, потом о событиях на площади. Собеседники слушали Насыра молча.
Потом Николай проговорил:
– Правду ты рассказал, старик, – чувствую… Ты в Бога веруешь?
– Конечно. Я же мулла. – Насыр поведал историю о том, как он стал муллой. Собеседники долго смеялись. Насыр сказал с улыбкой:
– Мулла, а вот водку глушу с вами… Не выдавайте меня: узнают земляки – отнимут Коран… Ночью Насыр испуганно вскрикнул и проснулся. Ему приснилась та самая девушка: кровь фонтаном хлестала из ее головы. О небо!
Он был весь в поту, хотелось пить. Приподнялся, налил в стакан воды. Николай не спал.
– Ты чего испугался, дед?
– Приснилась та девушка… о которой рассказывал… бедняжка…
– Эх, дед, то ли еще будет… Согласен с тобой: кажется, бог отвернулся от людей совсем. Вот ты рассказываешь, море погубили, реки губят… – Николай помолчал, собираясь с мыслями. Потом махнул рукой. – Спирту выпьешь, дед?
Насыр отрицательно мотнул головой.
Николай налил себе и выпил.
– Ты закусывай, – посоветовал ему Насыр. – Тогда оно лучше пойдет…
– Есть одна бесовская сила, которая может справиться с русским человеком. Это водка. Только она может его одолеть. Да так одолеть: отца родного и мать русский продаст за водку. Это от русских пошло по всей нашей «Римской империи»: беспробудно пить и взятки брать. Если казахи не одумаются – они тоже сопьются. Говорю тебе авторитетно – это все я понял из самой жизни. А я ее вижу иногда. Не все же время я сижу…
– Где сидишь? – не понял Насыр.
– На зоне, где же еще? Сроку я отсидел в общей сложности двадцать два года. Думаешь, жалею? Не очень… Вот освободились сейчас – спасибо Горбачеву, амнистию дал…
– Оба сидели?
– Васька всего три года, семечки… За воровство, хотя ничего не крал. А теперь вышел – одна, говорит, мне дорога: воровать! Его, значит, авансом посадили…
– Разве могут посадить, если он ничего не украл?
Николай присвистнул:
– Да, дед! Ты хоть и мудрый старикан, а наивный, как ребенок. В восемнадцать лет, согласно выводам следствия, я отправил на тот свет человека. Все бы хорошо, да маленькая загвоздочка: этого человека я никогда в глаза не видел…