— Эта статистика не очень успокаивает меня, — отозвался Рипли. — Каждый из этих преследователей индивидуален, со своими собственными физиологическими проблемами, даже психозами, и нельзя точно предвидеть, когда он станет опасен. Но в случае с Поклонником, у меня нет никаких сомнений: он уверен, что если он захочет нанести увечья мисс Кэллавей, полиция его не поймает.
Ларсен только промолчал в ответ.
— Пожалуй, это все, что я могу сказать, пока не узнаю о последнем инциденте, о котором вы пока не захотели мне рассказывать.
Ларсен, кивнув, положил перед ним на стол фотографию. Оба они вместе взглянули на нее. Это был снимок, сделанный с другой фотографии из открытой книги, лежавшей на углу коврика. В углу был виден кусок дощатого пола.
— М-да, — вздохнул Рипли. — Похоже, она из книг медицинских фотографий. Вы вряд ли обнаружите снимок вскрытой груди в обычном магазине или обычной книге. Вид стальных ретракторов, расчленяющих на части грудную клетку, может вызвать обморок у большинства домохозяек.
— Обратите внимание на напечатанный заголовок, — сказал Ларсен. — Похоже, он сделан на электронной машине для этикеток. Вы можете встретить их в почтовых каталогах по цене примерно сто пятьдесят долларов.
— "Одно из моих любимых занятий", — громко прочитал Рипли. — Обратите внимание, это грудь женщины.
— Я заметил.
— А мисс Кэллавей знает что-нибудь об этом?
— Нет. Вряд ли это нужно.
— Вряд ли.
— А что вы думаете о посылке этой фотографии?
— Довольно ясное предупреждение.
— Да. Оно обеспокоило меня.
— Думаю, что Поклонник хочет сказать, что игра поднялась на новый уровень. Пока еще нет уверенности, что он применит насилие. Я бы расценил эту фотографию, как обещание.
— Я боялся, что вы скажете что-нибудь в этом роде.
— Может быть, и еще кое-что, чего вам следовало бы бояться.
— Чего?
— Скажите, не было у Поклонника возможности видеть вас с мисс Кэллавей в обстоятельствах, которые он мог бы расценить, как романтические?
Ларсен подумал об их поездке в его машине на Малхолланд-Драйв.
— Думаю, да.
— Тогда вы должны так же бояться его, как и молодая леди.
Глава 19
Сидя в машине, Ларсен вытащил фотографию, пытаясь извлечь из нее еще хоть какую-нибудь информацию. Внезапно его осенило. Он поднес ее к глазам как можно ближе, сожалея, что нельзя ее увеличить. Он плохо разбирался в этих вещах и подумал, что надо бы поговорить со специалистом.
Он нажал на газ. На Молроуз был один из дорогих магазинов, которые продавали подобные вещи. Сотни раз он проезжал мимо, подумывая, что стоит как-нибудь зайти и побродить по нему. Сейчас был как раз тот случай.
Он оставил машину на желтой линии, опустил козырек от солнца с надписью «Полиция» и прямо через улицу подошел к магазину, который назывался «Уэстуард Хоу». На витрине была выставка индейских глиняных кувшинов, некоторые из которых, похоже, были очень старинными. Он подождал, пока единственный продавец, невысокий мужчина лет пятидесяти, закончит длинный разговор с молодой парой о возрастающей ценности отделанной бисером одежды равнинных индейцев. Наконец пара ушла и продавец обратился к Ларсену.
— Извините, что заставил вас ждать. Могу я что-нибудь предложить или ответить на вопрос?
— Спасибо, да. — Ларсен достал фотографию. — Понимаю, здесь все очень трудноразличимо, но не могли бы вы рассказать мне об этом.
— О-о-о, — проговорил продавец, бросив взгляд на фотографию.
— Извините за сюжет. Меня интересует коврик.
— Да, да, — сказал он, вновь взглянув на фотографию.
— Я подумал, он похож на вещи, которые можно встретить в магазине типа вашего. Не могли бы вы что-нибудь мне рассказать?
— Какого размера коврик вас интересует?
— Извините, я не собираюсь покупать коврик. Я только хотел бы получить информацию об этом конкретном коврике.
Продавец посмотрел на него.
— А зачем?
Ларсен показал свой значок.
— Я из полицейского управления Беверли-Хиллз. Эта фотография является уликой в расследовании, и я подумал: коврик мог бы рассказать что-нибудь о человеке, который сделал этот снимок.
— Понятно, — сказал продавец без особого энтузиазма.
Ларсен протянул руку.
— Меня зовут Ион Ларсен.
Продавец пожал ее.
— Джейсон Вилогби, — он снова посмотрел на фотографию. — Что ж, офицер, коврик этот совершенно конкретный. Это покрывало вождя племени навахо. Я бы отнес его к середине двадцатых годов этого столетия.
— Вы можете сделать такой вывод, только глядя на небольшой краешек, который виден на снимке?
— Не каждый смог бы. Но я могу.
— Потрясающе, — заметил восхищенный Ларсен. — А не могли бы вы объяснить мне, что именно в этом коврике позволяет сделать этот вывод?
— Конечно. Рисунок определенно принадлежит навахо. И хотя индейцы племени запотек в Мексике регулярно копировали рисунки навахо, но они использовали другой тип шерсти и краски. Этот коврик толще и мягче, чем у запотеков. А также обработка края... — Вилогби замолчал, уставившись на снимок.
— А сколько приблизительно может стоить такой коврик? — спросил Ларсен, желая, чтобы тот продолжил рассказ.
Минуту Вилогби молчал, потом, подняв глаза на Ларсена, сказал:
— Я могу сказать точно, сколько стоил такой коврик пару лет назад. Восемнадцать тысяч долларов.
— А сколько он мог бы стоить сейчас?
— Хорошему покупателю я бы продал его за двадцать пять. Это не самый редкий образец навахо, но очень хороший. Я нашел его на распродаже.
Ларсен моргнул.
— Я правильно понял: вы продали этот самый коврик?
— Именно. Два года назад.
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Вы уверены?
— Давайте посмотрим, — сказал Вилогби.
Он прошел в угол галереи и, открыв ящик, достал картотеку. Пару минут он рылся в карточках, заставляя Ларсена нервничать больше и больше.
— Ага! Вот, — сказал он, вытащив карточку из ящика и передав ее Ларсену.
К карточке была приколота фотография коврика. Ларсен сравнил ее со своей — они были абсолютно одинаковы. Он улыбнулся.
— Потрясающе! У вас прекрасная картотека!
— Игра стоит свеч. Обычно я предлагаю покупателю пройти и спрашиваю, что конкретно он желал бы. Если я продал что-нибудь подобное, я звоню клиенту и спрашиваю, может, он хочет вернуть вещь назад. Я продал уже довольно много таким путем.
— Вы также записываете — кому продаете вещи?
— Конечно, на обороте!
Ларсен перевернул карточку.
— Беннет Мильман, — громко прочитал он.
— Да, да, Мильману. Коврик был второй вещью, которую он у меня купил.
Адрес был: Копа де Оро, в Бел-Эйр, примерно в полумиле от дома Крис.
— Вы не знаете, мистер Мильман все еще проживает по этому адресу?
— Не знаю. Я не видел его с тех пор, как он купил этот коврик.
— Большое спасибо, мистер Вилогби! Вы очень помогли мне.
— Не за что, — ответил Вилогби. — А знаете, что самое странное, касающееся этого коврика?
— Что?
— Он лежит на полу. Знаток повесит коврик такого качества на стену, а не будет ходить по нему. Мистер Мильман всегда очень бережно относился к своим приобретениям. Расскажите мне, что он сделал с кувшином, который я продал ему?
Вилогби печально покачал головой. Ларсен почти добежал до машины. Направляясь в Бел-Эйр, он подумал, что ему, наверно, не стоит встречаться с Мильманом один на один, тем более, что тот знает его в лицо. Достав микрофон, он приказал патрульной машине ждать его в Копа де Оро по адресу Мильмана.
Владения Мильмана находились за резными железными воротами, но они были открыты. Пару минут Ларсен подождал патрульную машину. Когда она подъехала, он вышел из своей машины и подошел к двум полицейским.
— Я не стану взламывать дверь, но вы будьте наготове. И не вмешивайтесь, пока что-нибудь не произойдет.
Полицейские кивнули. Ларсен вернулся к своей машине и въехал в ворота. Дорога была короткая и извилистая. Она заканчивалась кругом, выложенным булыжником в европейском стиле. Ларсен вышел из машины. Место было достаточно живописное и ухоженное, как, впрочем, почти все в этом фешенебельном квартале. Дом тянул на пять-шесть миллионов.
Ларсен подошел к двери и позвонил. Он ждал, что ответит слуга, но никто не подошел. Ларсен немного погулял вокруг дома, когда машина, белый «кадиллак», показалась на подъездной аллее и из нее вышли трое — миловидная молодая женщина и пожилая пара. Молодая женщина подошла к нему.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Я разыскиваю мистера Мильмана.
Она странно на него взглянула.
— А нельзя полюбопытствовать, зачем?
— Я инспектор Ларсен из полицейского управления Беверли-Хиллз. Мне нужно с ним поговорить.
— Боюсь, что это невозможно, — сказала женщина. — Мистер Мильман умер около трех месяцев назад.
— Что?
— Я агент по продаже недвижимости. Я показываю дом клиентам.
— Понятно. Скажите, а мебель все еще в доме?
— Нет. Около двух недель назад миссис Мильман продала все, вплоть до стен, на аукционе.
— А вы не знаете, кто был аукционистом? Аукционисты ведут подробные записи о торгах. Он смог бы тогда найти коврик.
— Сама миссис Мильман. Она не хотела платить аукционисту, поэтому она дала объявление в «Таймс» и продала все сама, только за наличные. Она даже не брала чеки. Говоря по правде, я никогда не видела такой страсти к наличным. Похоже, она хочет скрыть доходы от налоговой инспекции.
— А вы случайно не были на аукционе? — он опять хватался за ниточку.
— Да. Я купила два стула, примерно за полцены от того, что я заплатила бы за них в магазине. Честно говоря, лучше бы она обратилась к аукционисту, кто разбирался бы в стоимости вещей и мог бы дать соответствующую рекламу.
— А вы случайно не помните, не продавала она коврик в стиле навахо?
— У мистера Мильмана было несколько индейских ковриков и кувшинов — очень хорошая коллекция, но меня они не очень интересовали, поэтому я не обратила внимания.