— А, Кирилл! Ты уже приехал? Вроде бы еще не время. Фу, накурили!
— Время, время. Собирайся, подруга, поехали. Карета подана.
— Сейчас, я только накрашусь…
Алла вышла из ванной полностью облаченная, лишь без макияжа. Она уселась на стул перед трюмо и принялась наводить марафет.
Мужчины дружно уставились на ее зеркальное отражение, наблюдая за действом, родственным живописи, где лицо представляло собой тот же чистый холст, который вот-вот должен приобрести новую, живую и красочную суть.
— Вы меня смущаете, — ровно, ничуть не жеманясь, произнесла Алла.
— Извини, — бросил Кирилл и целомудренно отвел в взгляд.
— Дай еще сигарету, — последовав его примеру, попросил Петр.
— Держи.
Выбор Петра был, в общем-то понятен. Алла, недавняя жительница сельской глубинки, еще не лишилась провинциальной простоватости и ненаигранной непосредственности, выгодно отличающих ее от подруг по бизнесу. Была в ней какая-то домашность и основательность, не изжитые специфическим образом деятельности, которую она себе избрала в качестве средства заработка.
Круглолицая и курносая девушка с льняными волосами и сбитенькой фигуркой не была, конечно, первой красавицей, но удивительно располагала к себе.
Подруги по "Усладе" посмеивались над "служебным романом", не зло, конечно. В силу сложившихся отношений, Алла могла обслуживать постоянного клиента помимо кассы фирмы, беря деньги напрямую, или вообще не беря их, как бы уж у них там сложилось, и никто, естественно, не ставил бы ей это в вину: случай-то исключительный, все мы, в конце концов, люди, и сострадание имеем.
Даже Мамочка, женщина, мягко говоря, экономичная и бережливая, благосклонно дозволила Алле прямой контакт с офицером-инвалидом.
Но… Воспротивился Петр. Как только Алла теряла в его глазах статус обычной проститутки, женщины, продающей свое тело, злополучный "тумблер" в его голове грозил беспощадным щелчком со всеми вытекающими последствиями.
А чтобы этого не произошло, необходимы были все атрибуты отношений "клиент — девочка по вызову": расчет с охранниками, ограниченность времени, твердая такса. И тогда — порядок. А в противном случае — стоп, машина.
Аллу такое положение дел тоже устраивало. Во всяком случае, пока…
— "Мертвая голова" превращается в "павлиний глаз", — усмехнувшись, кивнул на Аллу Петр. — Священно действо…
— Что ты имеешь в виду? — перевел на него взгляд Кирилл.
— Это у него шутки такие, — не отрываясь от своего занятия, пояснила девушка. — "Мертвая голова" — это он меня так называет.
— Петя, ну как ты можешь! — с наигранной укоризной посмотрел на собеседника Хлебосолов. — Такое неблагозвучие!..
— При чем тут неблагозвучие? — пожал плечами инвалид. — И это я не только ее так зову, но и всех… девочек. Все по правилам.
— По каким еще правилам? Они тебе что, танкистки из знаменитой эсэсовской дивизии? — рассмеялся Кирилл.
— Да нет, та "мертвая голова" ни при чем, — отмахнулся Петр.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Хлебосолов. — Поясни, в чем суть.
— Они ведь себя ночными бабочками называют, — принялся объяснять инвалид.
— Это не мы себя так называем, это другие нас так называют, — подала реплику Алла.
— Другие вас по-разному называют, но вы почему-то все эти эпитеты на себя не примеряете, многие для вас попросту оскорбительны. А вот против "ночных бабочек" вы ничего не имеете. Как же, красиво, трепетно! И очарование изящества, и символ легкости, и трагедийность неминуемой встречи с огнем… Поэзия, словом…
— А что, нельзя?
— Можно, конечно. Я не об этом. Но все бабочки, в том числе и ночные, делятся на всевозможные виды, подвиды, отряды и тому подобное. Бывают большие, красивые бабочки, "павлиний глаз" например. Относящийся к этому семейству "атлас" достигает в размахе крыльев двадцати четырех сантиметров! Представляете! — Петр развел руками, показывая размеры экзотической бабочки.
— Да это целый гусь! — расхохотался Кирилл. — Только цветной!
— Но эти бабочки водятся в жарких, тропических странах. Таких как Индия, Индонезия, в Индокитае. И к нашим девочкам они, к сожалению, никакого отношения не имеют, как это ни прискорбно осознавать.
— Фу — ты, ну — ты! — насмешливо протянула Алла. — Можно подумать!
— Давайте, будем объективными, — призвал хозяин квартиры. — Дело даже вовсе не нашем климате, а все-таки нашим путанам далековато до московских валютных проституток. Дрессированных, лощ-щен-ных, утонченных я бы сказал.
— А ты прям с ними был! — обернулась через плечо Алла.
— Приходилось.
— Ну что ты врешь! Когда это?
— А вот когда в Москву за протезом ездил. И еще один раз…
— Что-то ты не рассказывал.
— Не было случая. Потом как-нибудь. Да это неважно. А важно то, что поразмышляв на досуге, я пришел к выводу, что наши девочки…
— Из "Услады"? — неожиданно проникаясь интересом к теме, спросил Кирилл.
— Ну пусть из "Услады"… Хотя… Ладно, пусть из "Услады", в конце концов, всех нас, здесь присутствующих, интересует только эта фирма. Так вот, я пришел к выводу, что наши девочки олицетворяют, скорее всего, семейство "бражников".
— Ну вот, мужикам лишь бы о выпивке! — проворчала Алла. — Бражники, как же!
— Выпивка здесь ни при чем. "Бражники", конечно, не "павлиноглазки", но и не "пяденицы" какие, не "совки", не "коконопряды". Это тоже крупные и красочные бабочки. А наши девочки, уж коли мы договорились быть объективными, тоже весьма и весьма привлекательны, чего уж там скрывать.
— Ну, и на том тебе спасибочки, — отреагировала Алла.
— Это правда. И это прекрасно. У "павлиноглазок" свое окружение, у "бражников" свое. И клиенты свои. Что бы мы без вас делали! Справедливости ради надо сказать, что те "бражники", о которых я веду речь, в Сибири тоже не водятся. Их встретишь разве что на Кавказе. "Большого ночного павлиньего глаза" там, кстати, тоже можно встретить. А в наших широтах-долготах виды попроще…
— Погоди, погоди, — остановил Петра Кирилл… — Лекция твоя, конечно, прелюбопытнейшая, но мне кажется, ты увлекся. И отвлекся.
— В смысле?
— Вопрос стоял лишь о "мертвой голове". А ты нам о каких-то "бражниках".
— "Мертвая голова" и есть разновидность "бражника". Размах крыльев до двенадцати сантиметров. Тоже немало. Тело у нее желтое с черным, на грудке рисунок, напоминающий череп, отсюда и название. Летает в сумерках. А если взять ее в руки, она издает резкий крик. Словом, для наших девочек — самое то.
— Откуда у тебя такие познания? — поинтересовался Кирилл.
— В детстве увлекался. Даже всерьез подумывал избрать себе соответствующую профессию, но потом решил стать военным.
— Н-да, — не нашел ничего лучшего, как выродить это междометье Кирилл.
— Вот именно, — усмехнулся инвалид. — И вот что из этого вышло.
— В жизни всякое бывает…
— Конечно. Только если бы я подорвался на мине или потерял ногу на войне — один расклад. А залезть с дури под БМП…
— Да брось ты! Ничего не с дури! Колонна была на марше, ну и…
— Кончай трепаться. Всем все понятно. Знаешь, что обиднее всего?
— Ну?
— Я же сапер. Слышал же про нас поговорку: "Сапер ошибается только раз"?
— Конечно.
— Вот я и ошибся раз. Да не там и не так. А ведь увечье-то типично саперское!
— Судьба…
— Ага, она, родная. Ну да ладно. А вот, кстати в продолжение темы. Ты знаешь, что в мире насекомых тоже есть свои минеры?
— Я как-то далек от всего этого. Что за минеры? Расскажи.
— Гусеницы, которые живут внутри листьев и их черешков. Они прокладывают внутри хлорофиллоносных тканей ходы — мины. А сами, значит, минеры. Это вполне официальное, научное, если хочешь, название.
— Вот видишь, без саперов-минеров даже насекомые не обходятся!
Алла, закончив макияж, повернулась вместе со стулом к мужчинам.
— Ты, Петюня, можешь, конечно, умничать сколько угодно, — произнесла она не терпящим возражения тоном, — но меня чтобы больше "мертвой головой" никогда не называл! Слышишь, никогда! Мне это не нравится!
— Но я же объяснил, что это очень красивая, интересная и необычная…
— Плевать мне какая это бабочка! Я не люблю разговоры о смерти и обо всем, что с ней связано. Нечего накликать. А здесь не просто, а прямо конкретно… Ну я прошу тебя, — вдруг сменила девушка тон на детски-умоляющий, и это было так потешно, что — мужчины разулыбались. — Не зови меня так! Пожалуйста!
— Ну хорошо. — Петр и не думал упираться. — Раз ты такая мнительная, не буду. Но к следующему разу я придумаю тебе новое прозвище.
— Ты готова? — обратился к Алле Кирилл.
— Давно уже. Ты что, не видишь?
— Так поехали, а то Мамочка вычтет с тебя за простой.
— С какой стати! Это ты здесь с Петюней уже полчаса про бабочек чирикаешь, а у меня в это время подруги клиентов из-под носа уводят! Это я у тебя должна за простой высчитать! Разговорились, понимаешь ли, тут!
— Кончай митинговать! — Кирилл взял девушку за руку и шутливо потащил к дверям. — Перебирай ноженьками, голуба!
— Подожди-ка! — Алла вырвала руку, подбежала к хозяину квартиры и звонко чмокнула его в щеку. — Пока, этнолог! До встречи!
Петр расхохотался.
— Ты чего? — отстранившись, с недоумением посмотрела на него девушка.
— Ничего, так…
— Этнолог — это тот, кто изучает народы, — счел нужным пояснить Хлебосолов. — Их культуру, обычаи, быт. А тот, кого ты имела в виду, называется энтомолог.
— Ну… А я как сказала? Короче, специалист по насекомым.
— Так, ошиблась самую малость, — с иронией произнес Петр.
— Надо же, какие грамотные! Прям куда бежать! Профессора!
Алла с гордым видом продефилировала к выходу из квартиры. — На-ка, возьми! — Кирилл вытащил из пачки несколько сигарет.
— О, классно! — обрадовался инвалид. — На сегодня хватит, не придется опять эту протезину надевать. А утром затарюсь.
— Ну ладно, бывай…
— Как у тебя с ним? — спросил Кирилл у Аллы, когда они уже были на полпути к конторе. — Продвигается дело помаленьку?