— Ну и обратилась бы к мужу. Он у нее парняга крутой, тертый-перетертый.
— Зачем же родного мужа посылать на опасное предприятие! Да и на бизнесе его, а значит, на семейном бюджете это может отразиться. Не-ет, Мамочка пошла другим путем!
— Каким же?
— Смеяться будешь!
— Постараюсь не делать этого. Так что наша Мамочка сконструировала?
— Она попросила меня в доверительной беседе, "как человека, которому она безусловно доверяет", проверить, где находился Митя в день убийства Аллы, ну и ты соответственно. Время гибели Иры точно установить не удалось, разброс — сутки, а по Алле — плюс — минус два часа. Вечером-то вы все здесь собираетесь, а утром и днем — каждый сам по себе.
— Пусть так. Ну а в чем хитрость-то? Пока не улавливаю…
— А хитрость в том, что Митю она в то же время попросила разузнать, где были мы с Мишаней. Тоже, небось, пела, что он единственный, кому она полностью доверяет. Все логично: проверила всех мужиков из ближнего круга, причем с помощью их самих!
— Странно, что она меня не подключила, — рассмеялся Кирилл.
— Ничего странного: тебя она сразу держала в уме, как основную ударную силу. Зачем же подрывать твое доверие? Да и то, не на Митю же ставить. Да и не на меня с Мишаней.
— Почему же?
— Кончай, сам знаешь. Нас, кстати, она вообще могла бы не проверять.
— Да уж, на представляемых ею маньяков вы никак не тянете…
— Не в этом дело.
— А в чем?
— У нас нет машин. А это обязательное условие, подумай сам.
— Может быть.
— Не "может быть", а точно. Митя с шурином как раз в тот день свой микроавтобус ремонтировали с утра до вечера, никуда из бокса не отлучались, их видели несколько человек. Твоя "шестерка" простояла на стоянке до пяти вечера. В журнале есть отметка, да и стояночник тебя не первый год знает…
— Пинкертоны, мать вашу!
— Доктор…
— Что, и Доктора проверяли?! — искренне изумился Хлебосолов.
— А как же. Мамочка известная перестраховщица. Короче, у Доктора стопроцентное алиби — у него был операционный день. Ну и так далее.
— Что же, было еще и "далее"? Ничего себе вы повращались!
— Почему бы не выполнить просьбу встревоженной женщины. Да и нам ведь тоже радости мало, если "Усладу" прикроют, — подмигнул Витяша. — Кроме того, это было не так уж и сложно. Не труднее, чем сдать зимнюю сессию.
— Ну дела! А ты?
— Что я?
— Ты почему ко мне..?
— Нет, уважаемый, здесь ты ошибаешься. Хочешь верь, хочешь нет.
— Ладно. И что ты думаешь насчет всей этой катавасии?
— Во всяком случае, это не маньяк. Мамочкина версия трещит по швам.
— Обоснуй.
— Чего проще. Петр, а мне Мишаня рассказывал про его версию, безусловно прав: и Ирка бы к себе маньяка не подпустила, и Алка бы с утра ему на шею не бросилась. У этих цыпочек взгляд наметан. Теперь вот Юлька пропала. А ведь у нее после всего случившегося должна была быть повышенная осторожность. Она, конечно, девка со взбрыками, но не полная же идиотка из конца-то в конец!..
— Думаешь, она..?
— Вероятность — девяносто три процента. Здесь смущает даже не множественность случаев, — глядя с прищуром мимо Хлебосолова, задумчиво проговорил Витяша, — а то, что все произошло в короткий промежуток времени…
— И о чем это свидетельствует? Никак не могу взять в толк…
— Да так… Ничего… В любом случае, это не маньяк, — встряхнувшись, Витяша вновь перевел свой взгляд на собеседника. Те, как правило, не меняют своего почерка. Уж если Чикатило пешочком путешествовал по лесным и парковым зонам, то он был верен себе все годы. Если Витебский маньяк выбирал своих жертв из случайных попутчиков, так он без машины никуда не совался. "Лифтерам" лифт, по-моему, важнее самого насилия. А те, кто любит "работать" на дому, под открытым небом и не помышляют удовлетворять свою страсть. А здесь — Ира убита ударом по голове в квартире и то ли изнасилована, то ли не изнасилована; Алла задушена вне квартиры, однозначно не изнасилована… в обычном понимании слова. Юлька вообще запропастилась неизвестно куда. Вывод: либо убийцы разные люди, никак не связанные между собой, а связь их жертв — чистое совпадение, либо…
— Либо?
— Либо все трое знали убийцу, а мотив преступления не носит сексуального характера. Проще простого.
— И какой же это мотив? — пытливо посмотрел на Витяшу Кирилл.
— Спроси чего попроще, — усмехнулся тот. — Я же тебе не лейтенант Коломбо.
— Ну, ну… Я же вижу, что ты уже там себе чего-то напредставлял.
— А хоть бы и так. Тебе-то какое до этого дело? Ты ведь в стороне.
— Я же здесь вроде как служба безопасности, — сухо улыбнулся Кирилл.
— Ты сам сказал, что не собираешься ничего предпринимать. И мне сказал, и Петру, и Мамочке. Где последовательность, сударь?
— Так и есть. Но тебя интересно послушать, твои выкладки не лишены занимательности.
— У меня пока не сложилось четкого представления обо всем. Надо еще подумать. Позже я поделюсь с тобой своими выводами.
Хлебосолову показалось, что Витяша кривит душой, недоговаривает, что в его действительно неглупой голове гораздо больше информации, и первичной, и переработанной, чем он хочет показать, но как заставить человека говорить, если это не входит в его планы…
— О'кей, позже так позже, — согласно кивнул он, снова отворачиваясь к окну.
Смешная собачонка куда-то исчезла и смотреть стало больше не на что. Кирилл закурил новую сигарету и глубоко задумался…
Витяша вежливо постучал в дверь, не дожидаясь приглашения, открыл ее и шагнул в кабинет Мамочки.
— Можно?
В кабинете кроме хозяйки находилась Татьяна. До этого она демонстрировала товары девочкам в общей комнате, а теперь настала очередь их шефини. Это была обычная практика. Вещи, предлагаемые Татьяной на продажу, были всегда отличного качества, и цену она не заламывала, поэтому и девочки, и Мамочка значились в числе ее постоянных покупателей, и поэтому она, не состоявшая в штате "Услады", считалась там своим человеком.
— А, Витяша, заходи! — приглашающе кивнула хозяйка кабинета.
— Не помешаю? У вас здесь, гляжу свой "тэт' а'тэтшник", посмотрел юноша на ворох пакетов, лежащих на столе.
— Ничего секретного, — улыбнулась ему Татьяна. — Тряпки они и есть тряпки.
— Садись, садись, — поддержала ее Мамочка. — Может, что и присоветуешь.
— Да я в этих шмотках ничего не смыслю, — усаживаясь в кресло, сказал Витяша.
— Не прибедняйся, молодой человек, вкус у тебя есть.
Татьяна раскрыла один из пакетов и разложила на столе великолепный мышиного цвета костюм-пару, направив на него свет настольной лампы.
— Ну как?
Мамочка придирчиво ощупала юбку, внимательно осмотрела швы, взяла за плечики пиджак и повесила на вытянутых руках перед собой.
— Неплохо, — прокомментировала она увиденное. — Совсем неплохо.
— Еще бы. Да ты примерь его, примерь. Снимать не захочешь.
— Сколько просишь?
— Триста пятьдесят.
— Долларов?
— Ну естественно, не карбованцев же. И не фунтов стерлингов.
— Не слабо. А насколько готова подвинуться? Ради знакомства?
— Мамочка, ты же знаешь, я всегда называю предельную цену и не торгуюсь.
Это была правда.
— Дорого, — покачала головой хозяйка кабинета и положила пиджак на стол, принявшись вновь рассматривать юбку.
— Конечно, недешево, — согласно кивнула Татьяна. — Но вещь стоит того. Это тебе не Турция — Китай, это настоящий ирландский твид. Стопроцентная фирма. А знаешь, какая в Англии поговорка существует? "У ирландского твида один недостаток: уж если купил, то на всю жизнь!" Это как швейцарские часы. Или как японская видеотехника. Или как румынская мебель. Полнейшая гарантия качества, можешь не сомневаться!
— А что, румынская мебель и в мире котируется? Я думала, только у нас. Да и то в доперестроечные времена, когда дефицит всего был.
— Котируется, котируется, будь уверена. Погляди на лейблы, все без дураков. Вот это чекуха на ткани, видишь: Дублин. А это — там, где пошит костюм: Ингланд, Ландан. Что тебе еще?
— Ну если это такая фирма, что ж стоит всего триста долларов?
— Нет-нет, Мамочка, я сказала не триста, а триста пятьдесят, — рассмеялась Татьяна. — Ну и хитренькая же ты! Триста!..
— Ну триста пятьдесят, — с невинным видом поправилась женщина. — Все равно небольшие деньги.
— А я и не утверждаю, что это вещь от известного кутюрье. Тогда бы она стоила уже тысячи "баксов". Это обычное массовое изделие, но здесь ты других и не найдешь. И в городе вряд ли еще на ком встретишь такой. А чтобы одеваться от известных модельных домов, надо ехать в Париж или Рим с ба-а-альшими денежками в кармане.
— Необязательно. Сейчас можно и в Москве прилично прибарахлиться.
— Можно и в Москве, — не стала спорить девушка. — Но это будет дороже.
— Витяша, что скажешь? — обратилась Мамочка к молодому человеку.
Тот подошел к столу, осмотрел товар с видом искушенного в таких делах знатока, пощупал его, помял, уделил внимание подкладу и карманам.
— Стоящая вещь! — вынес наконец он свой вердикт. — Сносу не будет!
— А я что говорю! — произнесла довольная его оценкой Татьяна. — Да ты примерь его, — вновь предложила она. — Мы пока выйдем.
— Да нет, потом. Скоро муж должен заехать, при нем и померю. Что туда-сюда снимать — надевать, и так видно, что мой размер. С деньгами сейчас туго, — вздохнула Мамочка. — В общем, как он решит, так и будет. Расщедрится, значит, куплю. А нет, так нет.
— Ладно, я оставлю тебе его до завтра. Если не возьмешь, найду покупателя. Такую вещь с руками оторвут, не залежится.
— Решено.
— А туфли?
— Туфли беру, за такие траты муж меня не убьет. И вот эту маечку. Отлично.
— Татьяна, ты Юльку давно видела? — посмотрел на девушку Витяша.
— Юльку? Какую Юльку? — складывая в пакеты вещи, без интереса спросила она.
— Какую… Нашу Юльку, какую же еще. Так давно, спрашиваю?