— Х-ху!.. Водка немного не туда пошла… — как бы заоправдывался он.
— Понятно.
— А ведь это мне наказание! — криво ухмыльнулся Мишаня.
— Что ты еще несешь! — поморщился Кирилл. — Совсем заплохел!
— Не-е, ты послушай! Помнишь, нас инвалид у себя собирал?
— Ну…
— Предлагал всем вместе убийцу девчонок найти. Помнишь?
— Да помню я, помню. При чем здесь наказание-то? Придумал же!..
— Я тебе еще сказал, что из-за двух каких-то проституток напрягаться не собираюсь.
— Ты сказал, что голову подставлять из-за них не собираешься.
— Ну да, верно.
— И что?
— А то, что теперь мне есть из-за кого подставлять голову.
— A-а, вот ты о чем.
— Если бы я тогда одноногому не отказал, глядишь, и Витяша был бы жив.
— Этого ты не можешь знать. И вообще, разводишь какие-то мистерии! Никогда не замечал за тобой этого пещерного суеверия.
— Дело не в суеверии. За Витяшу следует посчитаться.
— Давай не будем сейчас об этом! Не то настроение, и вообще…
— Согласен, я и не хотел сейчас подымать тему. Потом поговорим. А теперь у меня к тебе есть одна просьба. И я очень тебя прошу ее выполнить.
— Какая?
Мишаня вытащил из-за пояса газетный сверток и положил его на стол перед Хлебосоловым. Тот непонимающе уставился на него.
— Что это?
— Деньги.
— Какие еще деньги?
— Витяшины это.
— Не понял…
— Что тут понимать… Мы с ним деньги держали в одной ячейке, в банке. Мне пора уже приличным жильем обзаводиться, а Витяша… Квартира его не волновала, и вообще на что-то конкретное он не копил, а так… Любил он "бабочки" сами по себе любил. Крутить нигде их не собирался, боялся прогореть, а просто покупал доллары и хранил их в банковской ячейке…
— Ну?..
— Что — ну?
— От меня-то ты чего хочешь? Я ведь не душеприказчик, не нотариус.
— Хочу, чтобы ты их отдал.
Хлебосолов поглядел тяжелым, угрюмым взглядом на собеседника.
— И кому я их должен отдать?
— Родителям его, кому же еще! Они ведь… Наследники… И все в таком роде…
— Вот сам и отдай. Ты же его самый близкий друг, так какого хрена!..
— Кир, ну я тебя прошу! Пожалуйста! Я не могу… Придется что-то объяснять… У тебя это лучше получится… — Мишаня смотрел умоляюще.
— Нашел время! — сердито заметил Кирилл. — Не мог подождать!
— Ты знаешь, не мог. Нет, надо сейчас. Именно сейчас. Ну, Кир!
— Что, боишься, что потом отдать сил не хватит? — усмехнулся Кирилл. — Прикипят к душе "баксики" — не оторвешь?
— А кто его знает, — пожал плечами Мишаня. — И такое может случиться. Но главное, они мне карман жгут. Только о том и думаю, чтобы передать их по назначению. Со мной ведь тоже… всякое может стрястись… Тогда нехорошо получится.
— О, приятель, куда-то тебя не туда понесло! Попер за упокой!
— Так ты передашь? — гнул свое пожарный.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас! Что тянуть… Потом специально надо будет идти, еще хуже…
Народ уже начал расходиться. Отбывая, люди поочередно подходили к родителям Витяши, чтобы выразить им напоследок свои соболезнования.
— Ну хорошо. Давай сюда свои деньги, — решился Хлебосолов.
— Вот и отлично!
Кирилл взял сверток и подошел к родителям Витяши. Мать встретила его сухим равнодушным взглядом, глаза отца были красными и воспаленными. Дочери рядом с ними не было.
— Вот… Это Витя оставил… — протянул он сверток отцу.
— Что здесь? — убитым тоном, без особого интереса спросил тот.
— Деньги. Он их у меня оставил, просил подержать… — принялся было объяснять Хлебосолов. — Как раз незадолго…
— А-а… Понятно… — недослушал его мужчина. — Что ж, давайте…
Он небрежно сунул сверток в карман пиджака, протянул Кириллу руку. Тот ответил на вялое рукопожатие, поклонился матери, собираясь уходить.
— Витя был вашим другом? — неожиданно задала она вопрос.
— Да, — опустив глаза, подтвердил Хлебосолов, хотя это не совсем соответствовало действительности. — Мы с ним дружили.
— Я и не знала, что у моего сына так много друзей. Хороший был мальчик, только немного скрытный. Золотое сердце…
Кирилл кивнул, не находясь, что сказать, но тут еще кто-то подошел попрощаться, и он, с облегчением уступив место, ретировался.
— Отдал? — спросил ожидавший его у раздевалки Мишаня.
— Нет, себе оставил! — раздраженно огрызнулся Хлебосолов.
— Ну и как они отреагировали? — пропустил его тираду мимо ушей пожарный.
— Запрыгали от радости…
— Я серьезно. Не психуй ты на меня. Я понимаю, что свалил на тебя неприятную обязанность, но не сердись. Когда-нибудь сочтемся.
— Они даже не поинтересовались, сколько там. Им сейчас не до того. Никакие деньги на свете не заменят им сына.
— Это понятно.
— А раз понятно, не доставай меня. Со мной поедешь, или как?
Они уже стояли на улице. Мороз окреп, и солнце казалось неправдоподобно ярким.
— Нет, мне здесь недалеко надо в одно место заскочить. А завтра соберемся у инвалида, я с ним ближе к вечеру договорюсь.
— Ладно, бывай…
Приехав домой, Кирилл принял душ и переоделся. Идти в "Усладу" было еще рано, да и не очень хотелось. Он подошел к телефону и набрал номер.
— Доломанов слушает.
— Авдей, это я, — произнес в трубку Хлебосолов. — Как живешь — можешь?
— А, Кирюха, привет, родной! Куда это ты запропастился?
— В отличие от тебя, я веду не богемный образ жизни…
— Это ты-то не богемный?! Каждый день в борделе! Мне бы так!
— За чем же дело стало! Давай, махнемся не глядя! Я хоть сейчас!
— Какой из меня вышибала. Во мне ни смелости, ни силы. Это ты у нас гармоничная личность — и интеллектуал, и в рыло кому дать…
— Я все чаще и чаще склоняюсь к тому, что первая составляющая твоей лестной оценки ко мне не очень-то и относится.
— Что я слышу! Нотки самокритики! Нет, интонации самобичевания! Тэк-с, значит, что-то не ладится у нашего Хемингуэя. Давай, рассказывай, что там стряслось?
— По телефону что ли?
— Зачем. Подскакивай ко мне. У меня в холодильнике кое-что завалялось.
— Да я куплю.
— Ну, как хочешь.
— А я не помешаю? Ты поди чем-то занимаешься, а я тебя отвлекаю.
— Ерунда. Мне тоже небольшой роздых нужен. Давай, жду.
— Буду минут через сорок, — заверил Кирилл и повесил трубку.
Глава 15
Хлебосолов отказался пить наотрез: все же за рулем лучше не искушать судьбу, да и Авдей особо не настаивал, он спокойно относился к тому, что в компании присутствует один непьющий, даже если вся компания состоит из двух человек.
— Рассказывай, рассказывай, — с набитым ртом произнес Доломанов. — Я же вижу, тебе надо выговориться. Я слушаю.
Он продолжал есть и пить, пока Кирилл излагал ему историю всех происшедших за последние недели в "Усладе" событий.
— Да-а, интересненькое кино ты здесь продемонстрировал…
— Прожуй сначала, — улыбнулся Хлебосолов, — а то поперхнешься.
— Не обращай внимания, — отмахнулся Авдей. — Да я уже поел.
— Курить будешь?
— Ну. Сейчас, только выпью.
Доломанов налил себе водки, выпил, закурил предложенную Кириллом сигарету.
— Опять три дня толком не жрал? — глядя на довольную, умиротворенную физиономию друга, спросил Хлебосолов, закуривая в свою очередь.
— Ну, три не три… — пожал тот плечами. — А может, и вправду три…
— Ты, по-моему еще больше отощал. Наживешь так себе болячки — гастриты, язвы и все такое. А если бы я не позвонил?
— Тогда бы тебе позвонил я. Да и не похудел я вовсе, что ты выдумываешь. К тому же все не так мрачно: у меня еще два яйца остались!..
Кирилл поперхнулся дымом.
— Что у тебя осталось? — смеясь, уточнил он. — Повтори.
— Два яйца в холодильнике, сахар, чай, немного кетчупа. Так что…
— A-а… А я уж грешным делом вообразил, что ты про свои. Что ты их как НЗ бережешь.
— Смешно, сейчас уделаюсь! — с иронией отреагировал Доломанов.
— Да ладно, я ж только-только с похорон. Вот и юмор у меня соответствующий.
— Все, что угодно. Когда это я на тебя обижался? Давай лучше вернемся к твоему занимательному повествованию.
— Не возражаю.
— Итак, в высококлассном притоне, где ты собираешь материал для романа…
— Точнее — блядской конторе, где я, как ты недавно выразился в беседе со мной по телефону, подвизаюсь вышибалой…
— В "Усладе", где ты работаешь охранником… Так пойдет?
— Хорошо. В "Усладе", где я сам, не понимаю почему, работаю охранником…
— Творятся престранные вещи. Сначала убивают одну… Проститутку, путану..? Как лучше называть представителей этого контингента?
— Зови "девочки". Это по-рабочему, и мне привычнее.
— Убивают одну девочку, у нее дома, ударом чем-то тяжелым по голове. В этом пока нет ничего странного: в городе ежегодно убивают сотни людей по всевозможным мотивам. Спустя несколько дней убивают ее коллегу по цеху. Это уже наводит на всевозможные размышления. Несмотря на очевидную разницу в убийствах — они совершены разными способами, в разных по своему принципу местах и так далее — есть и схожие элементы: девочки скорее всего знали убийцу, иначе одна, особа крайне осторожная, не впустила бы его в квартиру, а другая не села бы к нему в автомобиль. А что автомобиль — обязательная деталь второго преступления, всем понятно и никем не оспаривается. Так?
— Совершенно верно.
— Уже после двух смертей ряд особ в "Усладе" и ее окружении обеспокоен случившимся, полагая, что жертвы выбраны не случайно, а кто-то из этого ряда даже опасается, что трагический список будет пополнен. Ничего, что я повторяю твой рассказ? Мне так легче систематизировать.
— Валяй.
— Во-первых, это бандерша, которую ты называешь Мамочкой…
— Ее все так зовут.
— Женщина неглупая и расчетливая. Она уговаривает второго охранника и…
— Витяшу.
— Витяшу проверить алиби друг друга и других мужчин из окружения "Услады". Логично, ведь способы убийства в обоих случаях чисто мужские, вторую убитую таскали туда-сюда… Хотя, в принципе, сильная женщина тоже смогла бы. Но такой поблизости не наблюдается, и будем считать, что ваша Мамочка права. Она всеми фибрами души не хочет светить свой притон перед ментами и пытается подтолкнуть тебя к частному расследованию. Ее поведение понятно. Кстати, какую позиц