— Правильно. Не втягивайся.
— Так на чем мы остановились? — вернулся к теме Доломанов.
— На том, что ты после каждой фразы говорил: "Но об этом потом", "Об этом чуть позже", "Пока отложим этот аспект"…
— Серьезно? — искренне удивился Авдей. — Я так говорил?
— Поверь мне на слово. Именно так, и именно всю дорогу.
— Вот как. И, судя по всему, сейчас и подошло время того самого "потом", на которое я постоянно все откладывал. Так, что ли?
— Тебе, конечно, лучше знать, но полагаю, что действительно так.
— Хм-м… Да?.. то есть…
— Слушай, прекрати говорить, как наш Доктор! Это уже плагиат!
— Ладно, так вот, что я все время откладывал на потом, — серьезным тоном продекларировал Доломанов гася сигарету.
— Интересно послушать.
— А ведь гибель Витяши для тебя как свет в конце тоннеля!
— Ну, брат, ты совсем заговорился! — поморщился Кирилл.
— Не скажи. Я прав, да ты, собственно, это прекрасно осознаешь.
— Хватит умничать. Говори толком, что ты имеешь в виду.
— Ты ко мне зачем пришел, с какой такой подспудной целью?
— Посоветоваться.
— Да начхать тебе на мои советы! Просто я человек со стороны, неболтливый, и мне можно выложить в принципе все что угодно…
— Одно другому не мешает. И нечего самоуничижаться, твои советы я ценю.
— Ну и что же ты не советуешься? На какой вопрос я должен дать тебе ответ? Что делать и кто виноват? Так на это лучшие умы России не в состоянии ответить.
— Зачем же так…
— А затем! — Доломанов вскочил и принялся вышагивать по комнате. Его "фирменные" тренировочные штаны с пузырями на коленях замелькали перед глазами у Кирилла. — Затем, что ты для себя уже решил, что найдешь убийцу. К этому тебя подтолкнула вера людей в то, что тебе это по плечу, и ты воспринял это как знак судьбы…
— Плети плетень! Навыдумывал себе черт-те что, экстрасенс сраный!
— Но главное вот в чем. Витяшу, как ты вполне здраво заметил, убили за то, что он что-то раскопал. А уж ты-то как-нибудь не глупее Витяши! Коли этот студент без милиции, допросов и экспертиз сумел подобраться к убийце, то ты, Кирилл Хлебосолов, человек незауряднейший во всех отношениях…
— Заткни фонтан!
— Фонтан — это форма, — усмехнулся Авдей. — А по сути есть что возразить?
— И не мельтеши, ради Бога! Носится, понимаешь, как беременная попугаиха по клетке! Сядь, где сидел, угомонись!
— Ага, ушел от ответа! — подвел итог Доломанов. — Значит, по существу предъявленного обвинения возразить нечего! — Садясь за стол, он прихватил с собой и бутылку.
— В чем-то ты прав, — задумчиво проговорил Хлебосолов. — И это меня бесит!
— Да ладно, — налив себе водки и быстро, словно опасаясь, что ему помешают, выпив ее, дернул подбородком Доломанов. — Все нормально. И даже интересно. Пройдись по следу Витяши, потом мне расскажешь, что из этого получилось.
— Если вообще что-то получится.
— Нет уж, с таким настроением лучше не затеваться. Всегда нужно верить в успех. Это и своего рода стимул, и…
— И что еще? — с любопытством поглядел на друга Кирилл.
Тот задумался на несколько секунд и, не найдя ответа, махнул рукой:
— Ну и достаточно. Пусть только стимул, это тоже неплохо.
— Ладно, Авдей, ты здесь допивай, а мне пора, — поднялся с дивана Хлебосолов. — Заступать, так сказать, на смену…
— Ну вот, я только градус поймал, а ты все настроение обламываешь!
— Не обижайся.
— Посиди еще часок, не ломай компанию, — заканючил Доломанов. — И так раз в сто лет собираемся!.. Тебе ж не на завод…
— Нет, не могу. Мамочка всегда ворчит, когда я опаздываю. Да и нет у меня особого желания трезвому на твою пьяную рожу смотреть.
— Ладно, пора так пора… — Доломанов встал, чтобы проводить гостя. — Ты только надолго не исчезай, ладушки?
— Само собой.
— И вообще, держи в курсе всего этого дела. Обещаешь?
— Договорились…
Глава 16
Когда Кирилл на следующий день пришел к Петру, Мишаня был уже там.
— Ну вот мы и опять в сборе, — произнес хозяин квартиры, когда гость прошел в комнату.
— От судьбы не уйдешь, — заметил Мишаня, пожимая руку Хлебосолову.
— Ты что дома? — спросил Кирилл Петра. — Отпросился с работы?
— Нет, больничный взял.
— Недужишь?
— Да не так чтобы… Вон сегодня какой гололед, решил дома посидеть.
— А что тебе гололед, — произнес Мишаня. — Ты же сам давеча хвастал, что обул свою тачку в шиповки на все четыре конечности.
— До тачки еще дойти надо. А на этой железяке да по льду… Да и морозяка лупит. Нет уж, пересижу дома эту напасть.
— Да гололед страшный, — подтвердил Кирилл. — Я по пути сюда три аварии видел.
— Я тоже видел, — кивнул Мишаня. — "Жигуль" в автобус влетел.
— Ну вот. Как насчет по соточке? — предложил хозяин квартиры.
— Да ну его! — отказался Мишаня. — Давайте побазарим по трезвянке.
— А ты? — перевел взгляд на Кирилла инвалид. — Не желаешь?
— А я выпью! — решительно заявил тот. — Для сугреву, так сказать.
— Замерз, что ли? — посмотрел на охранника Мишаня.
— Как собака! Пока добрался сюда — все кишки себе отморозил!
— Так ты без машины?
— Я что, дурнее Петра по стеклу ездить? Шины не шины, пусть сначала другие наледь разобьют, тогда и мы выедем. У тебя тачки нет, тебе не понять наших заморочек…
Петр принес с кухни бутылку водки и закуску, расставил на столе.
— Ну раз такое дело… то и я с вами… за компанию… — решился Мишаня.
— Вот и правильно, — одобрительно прогудел Петр. — Немного не грех.
— Погодите, я в туалет схожу. Без меня не начинайте, хорошо?
— Не начнем, не бойся. Делай спокойно все свои дела, подождем.
— Да я на минутку.
— Слушай, Кирилл, — обратился к гостю хозяин квартиры приглушенным голосом, когда их третий товарищ скрылся в туалете.
— Делать нечего, придется слушать, — хмыкнул Хлебосолов.
— Вот Михаил по этому… по другу своему убивается… по Виктору…
— Ну?
— А ведь тот был… ну… гомик… Мне Алка рассказывала. Так ведь?
— И что?
— Мы пока тебя ждали, поговорили. Он так о своем друге рассказывал…
— Ну рассказывал он о своем друге. Дальше-то что? Почему такой тон?
— Так он тоже что ли гомосексуалист? — почти шепотом спросил Петр.
Хлебосолов молча пожал плечами, что можно было принять как за положительный, так и за отрицательный ответ.
— Ну надо же! — собеседник принял, эту жестикуляцию за ответ положительный. — Такой здоровый парень, десантник, а тоже…
— Ну и что? Это разве зависит от габаритов или от отношения к воинской службе? Наш Док говорит, что изъян запрограммирован на генном уровне. А Док дело знает.
— А он… тоже?
— Кто, Доктор? Не знаю. Но вообще-то ничего такого не замечал. Думаю, что нет. Хотя уж больно как-то демонстративно он их не любит. Известно, что вор громче всех кричит: "Держи вора!" и если провести аналогию… Да ты-то что так переживаешь? Мишаня парень как парень. А что касается его ориентации — не ложись с ним в одну постель, вот и все. И вообще не обращай внимания. Я лично так и делаю.
— Ты? — потер переносицу Петр, задумчиво глядя на собеседника.
Хлебосолов расхохотался громко и весело, закинув голову и хлопая себя руками по ляжкам.
— Ну, Петруха, ты даешь!
— Чего ты?
— И на меня свое любопытство простер! Можешь успокоиться, я не из этих!
— Да я и не беспокоюсь. Ты прав, какая, в сущности, разница.
— Что это вы тут заливаетесь? — возвратился в комнату Мишаня. — Скажите и мне, я тоже посмеюсь. Надо мной, что ли?
— Скорее, надо мной, — нашелся Петр. — Я рассказывал тут, как мне позавчера в поездке живот прихватило. Да так сильно, хоть плачь.
— И что здесь смешного? — с подозрением глядя на него, спросил Мишаня.
— Дома, с унитазом — абсолютно ничего. А за городом, в чистом поле, в мороз?
— А что ты за городом делал? В чистом поле? Позавчера? В мороз?
— К клиенту ездил, на калым. Да дело не в этом, что привязался!
— А в чем?
— Мишаня, кончай докапываться! — вмешался Хлебосолов. — Вот ведь пристал как банный лист к жопе: что да зачем! Петруха рассказывал как он со своим протезом нужду справлял, вот мы и посмеялись.
— Что же здесь смешного? — недоуменно пожал плечами пожарный.
— А ты представь, если тебе привязать к ноге две шины на всю длину, чтобы она не гнулась, и попробуй тогда присесть под кустик!
— Тем более, что и кустики-то все под снегом, — добавил Петр.
— A-а… тогда конечно… — без особого веселья согласился Мишаня.
— Ладно, давайте-ка к столу, — пригласил хозяин гостей.
Все уселись за стол, и он разлил водку по граненым стаканам.
— Ну, помянем… — не поднимая глаз, произнес Мишаня.
— Всех, — добавил Петр.
Они выпили, как и положено, не чокаясь, скупо закусили.
— Значит, говоришь, исполосовали парнишку? — покачал головой инвалид.
— Восемнадцать ударов. Зарезали, как… Страшное дело…
— И не говори…
— В тот раз я отказал в твоей просьбе. Бог меня наказал.
— Опять затянул свою песню! — укоризненно произнес Хлебосолов.
— Ты, Кир, не лезь, я знаю, что говорю. Я ведь и Витяше отказал.
— Так-так, это уже интересно. Поподробнее, пожалуйста.
— У Витяши голова была, что твой Генштаб… Да ты знаешь…
— Да, сообразительный был паренек. И довольно эрудированный.
— Во-во, чего только не знал. И когда девчонок убили, говорит мне: давай, мол раскрутим это дело, узнаем, кто их завалил.
— А ты?
— А что я? Не наше, сказал, это дело. Так же как и Петру в прошлый раз.
— Он, выходит, в одиночку решил поковырять мину? — задал бывший сапер риторический вопрос. — Без подстраховки…
— Ну да. Он ведь упрямым был, Витяша. Ладно, говорит, воля твоя. Пока без тебя обойдусь, а на нужной стадии подключу тебя, выведу из резерва.
— Не успел.
— Точно, не успе