— Нет, не катит, — отрезал Мишаня. — Вдруг ты в Турции захочешь остаться…
— Да нужна она мне! И Татьяна-то никуда не летит, она здесь будет, с деньгами. Пять дней, всего пять. А там все решим.
— Ты мне надоел! Сказано нет, значит, нет! Все, не мешай мне спать!
— Погоди секунду! Не клади трубку! — в голосе Вадима слышалось волнение.
— Ну что еще?
— Черт с тобой, вымогатель! Тогда давай совершим сделку сегодня!
— Когда сегодня-то! Протри глаза, ночь на дворе! Совсем что ли!
— А что нам ночь? Мы что, первоклассницы? Странный ты мужик. То не хочешь подождать, то отказываешься получить "бабки" немедленно. А может, ты боишься? Нет, правда?
— Да кого мне бояться! — прорычал в трубку Мишаня. — Уж не тебя ли, козла!
— Ты… Это… Языком-то поосторожнее. Не надо. Зачем оскорблять-то? А если боишься… Оставь записку, что ли, куда пошел да по какой надобности. Будет твоя страховка. Решай.
— Ладно, — подумав, согласился Мишаня. — Деньги наготове?
— Кстати, по деньгам. Ты бы сбавил немного цену. Круто заламываешь. И так в Турцию не с чем особенно ехать. Скинь чуток, а?
— Торговаться будешь на стамбульском базаре, там это принято. А поплачешься налоговому инспектору. Моя цена окончательная.
— Грубишь, братан!
— Хватит свистеть! Где встречаемся?
— Да где скажешь, мы на колесах. Ты где живешь? Можем подскочить.
— Ага, только в моем доме вами не воняло! Мне такие посетители…
— Тогда назови любой ориентир.
— Хозяйственный на Шукшина знаешь? Буду там через полчаса.
— Без проблем. Значит, при тебе будут обе части интересующего нас товара?
— Не сомневайся. И ты без пятерочки не приезжай, а то обижусь. И тебя обижу. Да, и не опаздывай, а то на улице морозяка.
— Не волнуйся, не опоздаю.
Когда собеседники положили трубки, они оба улыбнулись. Каждый из них считал, что другой попался на его удочку…
Сразу же после звонка Мишани, Петр позвонил в "Усладу" и только после этого начал быстро, насколько позволял его недостаток, собираться.
Номинально еще была осень, ее последние деньки, но по сути это была самая настоящая зима, морозная, снежная. В Сибири, по известной поговорке, зима длится девять месяцев. А в действительности, девять не девять, но полгода железно, а иногда и с гаком. Во всяком случае ноябрь здесь считается не осенним, а зимним месяцем.
Петр примерно за час до звонка выходил прогреть двигатель своей поставленной на ночь под окна "девятки". На всякий случай, чтобы в нужный момент не было никаких неожиданностей. Хотя следует отметить, что машина еще ни разу не подводила хозяина. А уж как он ее содержал, с какой любовью и тщательностью перебирал ее всю до винтика, как знал в ней каждый узелок и каждую детальку — это отдельная история.
К счастью Хлебосолов был на месте, рабочая ночь шла в спокойном ритме, его вмешательства нигде не требовалось. К тому же микроавтобус в очередной раз находился в ремонте, и Митя развозил девочек на "шестерке" Кирилла, а без колес он по сути был прикован к конторе… В общем, даже Мамочка сильно не ворчала, когда он заявил, что ему надо на часок отлучиться…
— Б-рр, холодина! — проговорил Хлебосолов, усаживаясь в машину.
— Есть немного.
— Значит, клюнули?
— Похоже на то.
— А что это они среди ночи засуетились? Дня им мало? Сволочи!
— Танькин хахаль сказал, что вроде куда-то уезжает. И только сегодня откуда-то приехал.
— Смотри, какой любитель туризма. Кол ему в горло!
— Врет, как сивый мерин! Врет, конечно. Михаил записал разговор на автоответчик, что я ему дал. Потом послушаешь.
— Угу. Что у нас по времени?
Петр взглянул на часы.
— "Стрелка" у хозмага через четыре минуты. Я попросил Михаила не спешить.
— Успеем?
— В самый раз. Светиться-то там тоже особо ни к чему. Все нормально.
Они неслись по ночному городу, обгоняя редкие автомобили.
— Близко не подъезжай, а то заметят. Надо, чтобы сделка обязательно состоялась. Как только зафиксируем их, сворачивай в какой-нибудь проулок.
— Спасибо, что надоумил, — с иронией в голосе произнес Петр.
— Главное, чтобы Мишаня заставил их произнести все что надо. И тогда дело сделано.
— Что за черт! Пусто!
Возле магазина никого не было. Ни автомобиля, ни их приятеля.
— Проезжай до конца улицы, сворачивай направо, вернемся дворами.
Петр выполнил маневр, и они снова выехали к назначенному месту.
— Да где же они все?! — затормозив, хлопнул ладонями по рулю инвалид.
— Спокойно. Может, просто-напросто опаздывают. Подождем.
— Опаздывают, говоришь? И Михаил, и эти? Нет, здесь что-то не то!
— Давай-ка к Мишаниному дому!
— Откуда я знаю, где он живет! — досадливо воскликнул Петр.
— Я знаю, покажу. Поехали.
В окнах у пожарного света не было.
— Я сбегаю, — взялся за ручку дверцы Кирилл. — Жди здесь.
Он забежал в подъезд и тут же как ошпаренный выскочил назад.
— В подъезде воняет какой-то гадостью! — сообщил он, повалившись на сидение. — Я чуть коньки не откинул! Хорошо, сразу сообразил что к чему!
— Ах ты мать их! — сквозь зубы выругался Петр. — Недооценили мы этих гадов! Опередили они нас, суки подколодные!
— Точно, опередили, — вздохнув, почти спокойно согласился Кирилл. — Ну, Петюня, теперь вся надежда на твою технику…
…Мишаня захлопнул дверь, вставил ключ в нижний замок, повернул на два оборота и быстрым пружинящим шагом направился вниз. Он чувствовал понятное в данной ситуации возбуждение, и это чувство было ему знакомо: такие ощущения он испытывал каждый раз перед прыжком с парашютом, несмотря на то, что прыгал уже десятки раз.
Свет горел только на его площадке, а внизу было темно, хоть глаз выколи. Но ведь это был его подъезд, и Мишаня вполне мог ориентироваться в нем на ощупь.
Он уже протянул руку, намереваясь открыть дверь, когда откуда-то сбоку, из-под лестницы, ему прямо в лицо шибанула струя чего-то жгучего и едкого.
Мишаня ничего даже не успел сообразить. Как только частицы газа достигли дыхательных путей, сознание его отключилось, и он рухнул как подкошенный.
Человек, проделавший это, открыл настежь обе входные двери, с которых предварительно снял возвратные пружины, подхватил бесчувственное тело под мышки, в два рывка вытащил его из подъезда и поволок за угол дома.
Его спутница распахнула заднюю дверцу автомобиля, они вдвоем с трудом запихнули Мишаню на сиденье, и лишь после этого мужчина снял противогазную маску с притороченным к ней барабаном фильтра темно-зеленого цвета.
— Уф, тяжелый, черт! — с трудом переводя дыхание, выговорил Вадим.
— Все нормально? Никого не было? — погладив его по потным волосам, спросила Татьяна.
— Да кому там быть среди ночи! — Действия подруги вовсе не привели Вадима в восторг, и он недовольно дернул головой. — Да не размазывай ты!
— Надень шапку, а то простудишься.
— Ничего мне не сделается, я не из болезненных. Отвяжись.
— Поехали быстрее отсюда. Вдруг кто-то запомнит машину.
— Сейчас, отдышусь только. С этой тушей чуть не надорвался.
— Там отдышишься. Ты ведь знаешь, что я права. Ну пожалуйста!
— Ладно, двинули.
Они отъехали в заранее облюбованный, абсолютно темный закоулок, куда не выходили окна близлежащих домов и где не было проезда. Остановив машину, Вадим было включил подсветку, но Татьяна его одернула:
— Выключи! Я посвечу тебе фонариком, так надежнее. Где он? — открыла она бардачок.
— Держи! — Вадим вынул из кармана и передал ей фонарик. — Я же его с собой в подъезд брал, забыла что ли? Дай шапку.
Татьяна, встав на колени на переднее сиденье, включила фонарик, а ее сообщник, обойдя автомобиль сзади и раскрыв дверцу, двумя кусками обычной бельевой веревки связал Мишане сначала ноги, а потом руки, заведя их за спину, после чего тщательно обыскал его.
— Ну, что там?
— На, посмотри. Эту штуковину он собирался нам задвинуть?
— Ее! — взяв половинку записной книжки, подтвердила девушка. — А второй части нет?
— Нет, только одна. Наколол, падла! Ну, это ему зачтется!
Он заблуждался, Мишаня их не обманывал. Во всяком случае, в том виде, в котором они имели в виду. Второй части лже-дневника вообще не существовало: Авдей Доломанов счел за лишнее фальсифицировать еще и ее…
Кроме ключей от квартиры и небольшой суммы денег в карманах пленного больше ничего не было. Всю добычу Вадим передал подруге. На всякий случай он тщательно прощупал одежду, не обошел вниманием даже зимние кроссовки. Неожиданная заминка произошла с пейджером: он никак не мог отсоединить его от ремня, к которому тот намертво был приторочен. И ремень в шлевках джинсов сидел до того туго, что вытащить его с учетом массы неподвижного тела, не было никакой возможности.
— Что ты там возишься?
— Пейджер не могу снять!
— Брось! Потом снимем, в более спокойной обстановке!
— Тоже верно, — оставил свою затею молодой человек. — Еще будет возможность.
— Вот и я говорю.
Мишаня еле слышно застонал и пошевелился.
— Очухивается, мудак! Давай сюда скотч!
Девушка передала своему подельнику кусок липкой ленты и тот пришлепнул его на лицо приходящего в себя пожарного.
— Прими подарочек!
— Не задохнется?
— Ничего, у него пятая точка разработана, пусть ею дышит! — хохотнул Вадим. Он несколько раз хлопнул Мишаню ладонью по щекам. — Давай, милый, просыпайся! Не дома!
— Зачем ты это делаешь? Приедем на место, там и приведем в себя.
— Поговорить с ним хочу.
— А потом нельзя этого сделать? Тебе что, приспичило?
— Отвали! Без тебя разберусь, как мне поступать! У меня сейчас настрой такой, понятно? Хочу, чтобы он пришел в сознание и завыл от ужаса!
Мишаня открыл глаза и тут же зажмурил их от направленного в лицо света фонарика.
— Вот и отлично! — с удовлетворением произнес Вадим. Он захлопнул заднюю дверцу, сел за руль, но трогаться не спешил. — Ты там сильно не вошкайся, чехлы протрешь! И не обоссысь со страху, понял! А то сам все вылизывать будешь!