– Я помню. Но дело не в этом даже. Мне кажется, что отношения Дины и Аниты Геннадьевны на самом деле враждебны, просто они обе это старательно скрывают. Ну Анита – по понятным причинам, а вот Дина… Она мачеху ненавидит, но при этом старается создать видимость, что это не так. И это ее постоянное «матушка» – с издевкой, с иронией… – Полина пожала плечами.
– Кстати, она всегда Аниту так называла, с того момента, как та в их доме появилась, – сказал Вячеслав, оглядывая расставленные официантом на столе тарелки. – Сестра моя, помню, рассказывала об этом и все удивлялась, как можно чужую женщину сразу мамой назвать. Я ей объяснял, что «мама» и «матушка» – это разные вещи, но… И да – мне тоже всегда слышалась в этом слове от Динки какая-то издевка.
– Индиков убежден, что они друг друга ненавидят.
– И я бы к этому мнению прислушался на вашем месте. Витька за Диной волочился со школы, мне кажется, если бы они остались учиться здесь, то поженились бы. А так… расстояние, разные страны… Но он точно знает Дину Комарец куда лучше, чем остальные. Она ему многое доверяла, я думаю, в том числе и о своих отношениях с мачехой наверняка рассказывала.
– Может, нам запросить другого эксперта?
– И даже наверняка, – кивнул Кучеров. – Более того – я уже подсуетился немного, и у Вити материалы по делу заберут.
– А…
– И это я предусмотрел. Все вещдоки он повез в сопровождении, сдавать будет в присутствии Речковского, так что любые случайности тут исключены, – не дал договорить Полине Вячеслав. – Я подумал об этом сразу, просто некого было привезти на обыск, а Индиков дежурил. Он, конечно, вряд ли решится на должностное преступление, но осторожность не помешает.
Принесли их заказ, и Кучеров накинулся на еду так, словно голодал пару дней. Полина, относившаяся к приемам пищи равнодушно, попробовала салат и вдруг поняла, что голодна не меньше Вячеслава. В голове зазвучал голос мужа: «Конечно, меня ведь рядом нет, проследить некому. Ты как маленькая, честное слово».
Покончив с ужином, они вышли из ресторана и снова сели в машину. Полина открыла папку с распечатками:
– Я только одного не понимаю, Слава. Почему Дина Комарец на роль жертв выбирала мужчин, похожих внешне на своего отца? Кстати, она ведь сама же мне об этом вскользь сказала. Какие отношения у них были на самом деле?
– Насколько мне известно, прекрасные. Он ее очень любил, баловал, ни в чем не отказывал. Думаю, причина не в этом, – откликнулся Вячеслав, выезжая с парковки на центральную улицу.
– Тогда в чем? Я вот читаю эти распечатки и не могу понять… вот она рассказывает о своем увлечении Японией – ну тут понятно. Выясняет семейное положение – тоже вроде как объяснимо. Мужики, кстати, не врут – все, кроме Колыванова, тот сказал, что не женат. Но что-то ведь заставляло ее встречаться с ними, какой-то принцип отбора был? Ну кроме внешнего сходства – типаж у всех одинаковый примерно.
– Ну завтра и зададите ей этот вопрос. С утра поедете допрашивать?
– Да. Надеюсь, за ночь она все взвесит и будет готова разговаривать.
В номере гостиницы Полина, переодевшись в спортивный костюм, устроилась на кровати и опять погрузилась в чтение распечаток, изредка прерываясь на то, чтобы добавить в свои схемы новое звено. Поспать ей все-таки удалось, хоть и всего несколько часов, но утром она чувствовала себя даже отдохнувшей и готовой к допросу.
Приехавший водитель был хмур и не так приветлив, как вчера, Полина физически почувствовала какое-то отчуждение, забравшись на заднее сиденье. «Ну понятное дело – я теперь враг, подписала ордер на задержание. Только вот Вадиму, мне кажется, логичнее быть на стороне Аниты. Хотя… скандал ей, конечно, испортит всю кампанию, а его не избежать. И неизвестно, где окажется водитель, когда в мэрии сменится власть».
– Вас подождать? – спросил Вадим, когда она вышла из машины.
– Спасибо, не нужно. Я не знаю, как долго здесь пробуду, – ответила она и увидела облегчение на лице водителя.
Кику выглядела измученной, но настроена была не враждебно. Спокойно села за стол, сложила руки в замок и чуть склонила голову с заплетенными в косу волосами. Без косметики она выглядела куда моложе своих лет, разве что морщинки у глаз и складка между бровей показывали, что ей уже давно за тридцать.
– Здравствуйте, Дина Александровна. Не спрашиваю о самочувствии, думаю, это не особенно уместно, – открывая папку с протоколами, сказала Полина.
– Скажите, Полина Дмитриевна, вы это всерьез?
– Что именно?
– Ну вот это все. – Кику обвела рукой маленькое помещение комнаты для допросов. – Вы серьезно считаете, что я кого-то убила?
– Пока все складывается так, что, кроме вас, сделать этого никто не мог. В вашей оранжерее найдены мобильные телефоны, похищенные у убитых. На сайте знакомств есть ваша регистрация и ваши переписки со всеми тремя мужчинами. У вас изъята заколка, которой, как считает эксперт, могли быть нанесены смертельные раны, от которых и скончались все трое. – Полина подняла взгляд от протокола и увидела глаза Кику – они выражали ужас.
В это время в дверь постучали, и на пороге появился Кучеров с какими-то листками в руке:
– Здравствуйте, Полина Дмитриевна. Я тут вам от эксперта кое-что принес: – Он положил листки перед Полиной. – Здравствуйте, Дина Александровна.
– Делаешь вид, что мы незнакомы? – Кику выпрямилась. – А я с твоей сестрой в одном классе училась.
– Не та ситуация, чтобы вечер встречи выпускников устраивать.
– Ты что – серьезно думаешь, что я убила троих мужиков, с которыми даже не была знакома?!
– Распечатки твоих диалогов с ними говорят об обратном.
– Распечатки?! Слава! Да я клянусь – даже названия сайта не слышала никогда! – Кику прижала руки к груди и умоляюще посмотрела на Кучерова, старательно избегавшего ее взгляда. – Зачем мне это?
– Все, Дина, я это обсуждать не хочу. Полине Дмитриевне расскажешь. И лучше говори сразу правду, так всем будет проще.
– Что, матушка уже подмазала? – зашипела вдруг Кику, подавшись вперед и вцепившись пальцами в столешницу.
– Ну-ка прекрати! – рявкнул Кучеров и открыл дверь, чтобы выйти, но Полина остановила его:
– Товарищ майор, конвойного позовите, пусть в комнате побудет, мне надо с вами кое-что обсудить.
– Там кнопка у вас под столом, – буркнул Вячеслав.
Когда в комнату для допросов вошла женщина в форме и заняла место у двери, Полина, прихватив листки, вышла в коридор вслед за Кучеровым.
– Слава, вы читали заключение?
– Не успел, сразу сюда поехал.
– А заколка-то ни при чем. На ней следы пыли – причем домашней, понимаете?
– Ну успела запылиться, в чем проблема?
– А в том, что пыль на цветке и на жемчужных нитях. А заколку такого типа невозможно вставить в волосы или вынуть оттуда, не прикоснувшись к какому-то из этих элементов. И пыль на них как минимум месячной давности. То есть два последних убийства – вообще мимо, – сказала Полина, указывая Вячеславу на строку в заключении.
– Но вот же написано, что форма и размер раневого отверстия соответствуют форме и размеру заколки! – возразил он и ткнул в строку ниже. – Вот же!
– Ну и что? Это не та заколка, к этой не прикасались минимум месяц.
– Ну, значит, надо искать среди тех, что остались в доме – их же там тьма.
– С таким сечением была только эта. Кстати, пудра тоже не совпала, другой состав. Вот цветы – да, из оранжереи, но это даже я скажу, таких в продаже не бывает, какие-то коллекционные сорта, которые в букетах не стоят, – снова и снова просматривая бумаги, проговорила Полина. – Что-то здесь не то, Слава, что-то не то… и потом, я все время мучаюсь – где я-то могла видеть эту заколку? Понимаете, я точно видела ее, но гораздо раньше, чем Индиков ее показал. Не могу вспомнить…
Кучеров взял у нее фотографию заколки, повертел и пробормотал:
– А ведь я тоже ее где-то видел. И не у Кику… нет, не у Кику… погодите-ка! – вдруг оживился он и побежал к выходу.
Ничего не понимая, Полина проводила его взглядом, точно так же, как и шедший по коридору сотрудник изолятора.
Она вернулась в комнату для допросов и попросила конвойную не уходить далеко:
– У нас тут прямо на ходу совещание, извините.
Женщина пожала плечами:
– Да мне-то что? Я на дежурстве.
– Дина Александровна, давайте поговорим вот о чем. Из вашей комнаты изъята заколка в виде шпильки ромбовидной формы, украшенная жемчужными нитями и цветком хризантемы.
– Хана-канзаши, – машинально поправила Кику, глядя в стену поверх головы Полины. – Это подарок моего отца.
– То есть это штучная вещь?
– Разумеется. Она сделана на заказ.
– И… – начала Полина, но тут в дверь снова постучали – вернулся Кучеров. – Извините, я на минутку. – Каргополова вышла в коридор. – Слава, вы мешаете мне вести допрос. Я то и дело вынуждена прерываться, это нервирует и меня, и подозреваемую.
– Да погодите вы! – отмахнулся Кучеров и протянул Полине какую-то газету.
– Что это?
– «Осинский цементник». Вы разверните, там на второй полосе.
Она развернула газету и поняла, что имеет в виду начальник убойного отдела. На второй полосе красовалась фотография Аниты Комарец, и в пучке ее волос Полина увидела ту самую заколку. Газета была датирована тридцатым июня, и Каргополова вспомнила, где именно видела ее – в машине, которую присылал за ней Кучеров, несколько газет лежали на заднем сиденье, и она просмотрела их, пока ехала на место третьего преступления к ангарам.
– Слава, вы что-нибудь понимаете?
– Пока нет.
– А я вот думаю, что заколок две, сейчас это проверю.
Она свернула газету и вернулась в комнату. Кику, скрестив на груди руки, по-прежнему сидела на стуле, неестественно выпрямив спину, словно боялась коснуться лопатками ободранной искусственной кожи.
– Странная у вас манера допроса, Полина Дмитриевна, – произнесла она. – В кино так не бывает.
– В кино вообще все по-другому. Скажите, Дина Александровна, такая заколка есть только у вас?