— Где летала? — не позволяя окончательно перепугаться, спросил Гаэр-аш, чуть поглаживая мои ледяные пальцы.
— А, на скале… там где все серое… лич с кем-то разговаривал… серый… ветер, холодно очень… меня приказали убить как можно быстрее… лича чем-то шантажируют и… — поток слов иссяк.
Я посмотрела на ректора, перевела взгляд на призраков, вздрогнула, от одной мысли о том, что могло произойти, не будь здесь главы Некроса…
— Так, — угрожающе-спокойно произнес Гаэр-аш. — Что еще?
А что могло быть еще?
Закрыла глаза, тяжело дыша и пытаясь осознать все произошедшее.
— Лич сказал, что меня защищают сердце Некроса и вы, — сипло продолжила, и запнулась.
Открыв глаза, посмотрела на ректора. Гаэр-аш поднялся, потянул меня за собой, провел до кресла, усадил в него, после отошел к окну и некоторое время смотрел в быстро темнеющее небо. А затем прозвучали тихие слова:
— Никаких Мертвых игр, Риаллин.
Разувшись, забралась с ногами на кресло, руки на груди сложила и выдвинула свой аргумент:
— Гобби, он уже…
— Гобби мертв, а ты не способна контролировать свою силу, и соответственно абсолютно беззащитна, — Гаэр-аш развернулся, направив на меня злой взгляд. — Ты останешься в Некросе, под защитой. Норт с моим решением согласится.
А я устала до слез, безумно хочется спать, и поесть бы, а можно просто спать, лечь где-нибудь, растянуться и вообще, сколько можно за меня все решать?!
— Норт возможно и согласится, а я нет, — выдерживаю взбешенный взгляд ректора.
— Неразумное решение, — холодно произнес глава Некроса.
Молча пожала плечами. Пусть и неразумное, но мое. Ко всему прочему, после услышанного разговора стало ясно — мага Смерти лич и его хозяин не потерпят, и тут дело уже не только в Мертвых играх.
Воздух вокруг ректора заискрился синими вспышками, но не воспламенился. Несколько секунд Гаэр-аш пристально смотрел на меня, затем прозвучал вопрос:
— Так хочется перейти в мир мертвых?
В мир мертвых мне не хотелось. Как не хотелось и оставаться в Некросе. Несмотря ни на что, своим домом и местом я считала Академию Прикладной магии и в частности артефакторский факультет, а некромантия — как непрерывный кошмарный сон, из которого никак не можешь вырваться. И мне бы Гобби, Пауля и Салли, и обратно в мою теплую уютную комнатку, где стены и пол из светлого дерева, а в сотнях шкафчиков мои заготовки для артефактов, и преподаватели, которые никогда не смотрели на меня как на девушку, и адепты, которых гораздо больше интересовал принцип замыкания Грона, нежели я! Как же я устала…
— Никаких Мертвых игр, — повторил лорд Гаэр-аш.
— Это мне решать, — тихо возразила, продолжая испытывать приступ безумной жалости к себе.
В конце концов, закончу Некрос, получу диплом и лицензию и буду все в своей жизни решать сама! И больше никто и никогда не будет мне указывать! А потом закончу артефакторский факультет и начну путешествовать, к примеру, всегда мечтала посетить Темную империю, мне, как магу Смерти там теперь самое место, они вообще очень лояльно к редким магическим дарам относятся. И Гобби оживлю, и мы поедем в королевство гоблинов и найдем его родственников, должен же был хоть кто-то остаться. И у меня вся жизнь впереди!
Поднявшись с кресла, я босиком прошлась до коврика, села, закрыла глаза и начала концентрироваться на собственном дыхании. Надо, так надо. И если до утра придется просидеть — я просижу.
— Риаллин, на сегодня все, ты не выдержишь больше, — прозвучал голос ректора.
— А у меня есть выбор? — спросила, не открывая глаз.
— Есть, и ты знаешь об этом.
Приподняв ресницы, мрачно посмотрела на Гаэр-аша, и, не выдержав, сказала:
— Со своими родственниками, королем, престолонаследием и желаниями разбирайтесь сами!
Лицо ректора окаменело.
Закрывала глаза на этот раз я не столько от желания вернуться к медитации, сколько от страха — когда не видишь, не так страшно. После подумала о Гобби… вспомнила, как впервые после того, как у меня появилась новая сила, Гаэр-аш сказал «найди Гобби», и, задышав глубоко и медленно попыталась…
— Это было жестоко, Риаллин, — холодно произнес глава Некроса.
И во мне словно что-то сломалось. Распахнув ресницы, зло спросила:
— А вы, по-вашему, были менее жестоки как в словах, так и в действиях?!
Его ответа я не ждала, вновь закрыв глаза, попыталась ощутить присутствие Гобби в Некросе, потянулась к нему, но негодованием на саму себя поняла, что все же жду ответа ректора. Действительно жду. А его не последовало. Открыв глаза, взглянула на молча взирающего на меня Гаэр-аша, невольно поежилась.
— Ты ждешь извинений? — не отвечая на мой, задал собственный вопрос ректор.
Отрицательно покачала головой.
— А чего же ты ждешь? — в голосе отчетливо прозвучала насмешка.
— А вы не догадываетесь? — не знаю, почему это произнесла.
Вероятнее всего из-за насмешливого тона Гаэр-аша.
Глава Некроса некоторое время молчал, затем отвернулся, поизучал взглядом потолок и глухо спросил:
— Чтобы я не вмешивался в твою жизнь и оставил тебя в покое?
В первое мгновение я даже не поверила, что он сам это произнес, но почти сразу с энтузиазмом ответила:
— Да!
Лорд Гаэр-аш улыбнулся, вновь посмотрел на меня и все с той же насмешкой выдал:
— Без моей защиты ты не проживешь и суток.
Холодок прошел по спине, вспомнилось, как я вот только что едва не стала пристанищем жаждущих возвращения к жизни призраков, и все же:
— Я рискну.
На губах ректора промелькнула странная усмешка и он проникновенно спросил:
— Уверена?
Окончательно разозлившись, я выпалила:
— А вы осознаете, что не оставили мне выбора?!
— Как я уже сказал, выбор у тебя есть, и ты знаешь об этом, — холодно произнес лорд Гаэр-аш.
Сжав кулаки, зло ответила:
— Выбора у меня нет. Потому что между вами и смертью я выберу смерть.
— Юношеский максимализм. Пройдет через пару лет, — он откровенно насмехался.
Разжав пальцы, вновь сжала кулаки, сжала до боли, чувствуя, как ногти ранят кожу, затем посмотрела на ректора, и, стараясь говорить спокойно и уверенно, чтобы не спровоцировать очередной и весьма неприятной насмешки с его стороны, тихо сказала:
— Быть с вами — смириться со смертью собственных надежд, умереть — смириться со смертью. Как видите, выбора нет, просто в первом случае я потеряю все, за что боролась с самого детства, и от этого будет безумно больно, во втором — боль уже утратит значение.
Гаэр-аш сложил руки на груди, мрачно взирая на меня.
Затем поинтересовался:
— Быть любимой, оберегаемой и желанной женщиной — крушение всех твоих надежд?
С нескрываемым изумлением посмотрела на ректора, улыбнулась… улыбка стала усмешкой, а глаза наполнились слезами… Опустила голову, пытаясь их скрыть.
— Интересная реакция, — задумчиво произнес ректор.
— Интересная постановка вопроса, — отозвалась я. И, глядя в пол перед собой, тихо добавила: — Вот только я хочу быть не только любимой, я надеюсь, что и сама буду любить…
Признание, которое я не озвучивала даже самой себе. Но я очень любила дядю Тадора, любила искренне и всем сердцем, и где-то в глубине души теплилась надежда, что я еще кого-нибудь смогу полюбить так же сильно. Наивно и глупо, я понимаю, но жить без надежды еще глупее.
Ректор промолчал.
Через некоторое время я подняла голову и взглянула на него. Гаэр-аш улыбнулся, с какой-то грустью и даже тоской, и произнес:
— В каждой паре один любит, второй позволяет себя любить. Это реальность, Риаллин, жестокая, но объективная реальность. Понимаю, что в силу своего возраста ты убеждена в существовании сказочно прекрасной взаимной страсти, и не буду спорить, она существует. Правда ее существование длится от двух недель, до двух месяцев, а дальше… В каждой паре один любит, второй позволяет себя любить.
Сложно сказать почему, но тихо ответила:
— Я бы предпочла любить.
Усмехнувшись, Гаэр-аш чуть растягивая гласные протянул:
— Женщины неизменно выбирают второй вариант, ты поступишь так же.
Не став спорить, сказала:
— Возможно, хоть и сомнительно, но это будет мой выбор.
Ректор повел плечом, демонстрируя явное неверие, затем приказал:
— Поднимайся, на сегодня достаточно и слов и упражнений. — Усмехнулся и добавил: — И можешь испытывать ко мне весь спектр чувств от ненависти до негодования, но ты не справилась, Риаллин, соответственно я не допускаю тебя к участию в Мертвых играх.
Внутри все похолодело, но прежде чем я попыталась возразить, Гаэр-аш добавил:
— И не советую пытаться заниматься медитацией вне моего поля зрения, даже из твоего повышенного чувства упрямства. Мне ведь не нужно объяснять, насколько плачевным может быть итог? — рука с аристократически длинными пальцами указала на все еще обозленных призраков.
Ощущение, что у меня под ногами разверзся ад!
— Можешь идти, — милостиво дозволил глава Некроса.
Я осталась сидеть на месте, потрясенно глядя на ректора. Глаза, против воли, наполнялись слезами.
— Не стоит на меня так смотреть, — лорд Гаэр-аш был совершенно невозмутим и непробиваемо спокоен, — какими бы ни были мои чувства к тебе, факты более чем красноречивы — ты не способна контролировать свою новую магию, не особо стремишься ее скрыть, даже после того как была предупреждена о последствиях, твое умертвие не готово к играм, ты не готова к играм. Все что мы имеем в сухом остатке — твое ослиное упрямство и мое чувство вины, которое этому упрямству потворствовало. В итоге исход Мертвых игр я могу предсказать уже сейчас — вы проиграете, король демонстративно вручит Танаэшу Рханэ тебя в качестве дополнительного приза, мне придется вмешаться, сообщить о кольце которое уже носишь и взять на себя обязательства по престолонаследию. И вероятность подобного исхода на данный момент — 100 %.
Слезы сорвались с ресниц.
— Прекрати, — голос ректора холоден и спокоен. — Отбрось эмоции и осознаешь, насколько я прав, а проигрыш на играх не выгоден ни мне, ни Норту, ни даже тебе, Риаллин. Попытаешься в следующем году, если сильно захочешь. Свободна.