— У тебя больше нет магии, Риаллин. Ты выгорела. Мне очень жаль, но… Ты выгорела. Полностью.
И он посмотрел мне в глаза.
Глядя на него, я прошептала, вероятно, одной мне и понятное:
— Мне нужно к Норту.
Хриплый рык откуда-то из груди ректора, и Гаэр-аш произнес раздраженное:
— Норт тебе не сможет помочь, Риа. Он сильный целитель, но дед сильнее. Дед ничего не смог сделать. Мне жаль, Риаллин, мне бесконечно жаль, но магии у тебя больше нет. Но я, — он взглянул на меня, — я не откажусь от тебя.
Слова прозвучали клятвой.
Очень весомо прозвучали, так, словно он произнес их не в тишине пустой спальни, а на площади, перед толпами собравшегося народа. Я содрогнулась, и недоверчиво спросила:
— Вы хотите жениться на мне?
Некромант несколько мгновений молчал, а затем, глядя мне в глаза, произнес:
— Я виноват перед тобой, Риаллин. И если мне придется возглавить Армерию, чтобы искупить свою вину, я это сделаю. Ты станешь королевой, и к твоим услугам будут сотни магов, готовых выполнить любое твое желание. Клянусь, тебе не придется сожалеть о потерянной силе.
В первый момент я задохнулась от ужаса, но почти сразу, словно наяву услышала «Ты особенная, девочка моя, ты особенная»… И неестественно синие глаза лорда Гаэр-аша перестали вызывать ужас, страх ушел, словно его и не было, он больше не сковывал меня, я просто начала думать. Искать выход из ситуации с ректором, потому что в возвращении магии уже не видела проблемы. Я начала искать детали допустимого с точки зрения главы Некроса, то, что он считал приемлемым, и то что нет… Рик — нет, Эдвин — он его едва не убил из-за снимков в газетах, но Норт… Против Нортаэша Дастела лорд Гаэр-аш никогда ничего не говорил, и я решила быть хитрее.
— Не скрою, — слова подбирала осторожно, выверяя каждое так, словно собиралась изготовить артефакт, — меня посещала мысль о титуле королевы. — Стараясь не совершать резких движений, отняла руку у более чем внимательно слушающего меня ректора, и продолжила: — Но, дело в том, лорд Гаэр-аш, что в моих мечтах вы никогда не являлись моим… супругом.
Глаза некроманта вспыхнули огнем, и он хрипло спросил:
— Кем же я был в ваших мечтах, леди кен Эриар?
На каком-то интуитивном уровне я вдруг поняла, что если скажу это сама, он не поверит, не примет как правду, и потому я промолчала, давая возможность ректору самому делать выводы из услышанного.
И он их сделал:
— Вы королева, но я не король, — усмешка искривила четко очерченные губы. — Норт?!
И мне не оставалось ничего иного, кроме как прошептать:
— Да.
Гаэр-аш стремительно поднялся, прошел по комнате к окну, встал, повернувшись ко мне спиной, видимо, чтобы скрыть эмоции. Но я видела, как сжимаются его кулаки, судорожно пытаясь сдержать ярость.
— Значит, вы сделали ставку на молодого и амбициозного? — холодно спросил ректор, все так же не оборачиваясь.
Прежде чем ответить, я осторожно сняла с себя браслет, и почти сразу ощутила, что жар внутри стал слабее. Значит — не совсем выгорела, это хорошо, а то я уже с ужасом представляла себе, как буду пить собственную кровь. Потому как фраза «Эсса архаго деллар эйш дамикьере» являлась намеком на кровопийство. И только сняв браслет, и положив его в карман все того же халата Норта, я стараясь вкладывать искренность в каждое слово, ответила:
— Дело не в королевстве, статусе или титуле, лорд Гаэр-аш. Норт изменился, стал совершенно другим, он достоин уважения и любви.
Хриплый рык и вопрос:
— А я не достоин?
Я не ответила, понимая, что так все сказанное мной будет правдоподобнее, впрочем, сейчас я играла на чувстве вины, действительно виноватого мужчины, и искренне надеялась, что если осознание вины заставило его принять мысль о наследовании престола, то и с моими мнимыми чувствами к Норту он тоже смирится.
Так и вышло.
И следующая фраза, что произнес Гаэр-аш прозвучала зло:
— Норт отвергнет тебя, Риаллин. Сейчас, когда у тебя больше нет магии, ты не нужна ему.
Я боялась, что Дастел скажет нечто подобное в присутствии ректора, но надеялась на его сообразительность и свою находчивость, а потому ответила:
— Если так, пусть он сам сообщит мне об этом.
Гаэр-аш повернулся, его лицо вновь стало человеческим, разве что глаза оставались все такими же ярко-синими, и смотрел он на меня с грустной улыбкой.
— Я унес тебя из Некроса, чтобы ты могла этого избежать, Риа. Маги с брезгливостью относятся к тем, кто выгорел, и…
— Я хочу к Норту, — повторила, поднимаясь с кровати. — Пожалуйста, мне тяжело сейчас, я хочу пережить этот тяжелый момент с тем, кто мне дорог. Я хочу к Норту!
Вероятно, я не стала бы так решительно настаивать, если бы знала, чем все это обернется. Обернулось огнем, вспыхнувшим вокруг меня, и ректором, мрачно вступившим в кольцо пламени, и с иронией признавшимся:
— Мои новые способности, Риаллин. Не пугайся, ты сама их во мне пробудила.
Мне в этот миг стало до безумия обидно — лорд Гаэр-аш получил новые способности, а я едва напрочь не утратила свои. Вероятно, мысли отразились на лице, потому как саркастически улыбаться глава Некроса вмиг перестал, шагнул ко мне, обнял за плечи и хрипло выдохнул:
— Прости.
Меня буквально затрясло от негодования.
— Не бойся, — превратно понял меня лорд Гаэр-аш, — я буду рядом. В отличие от тебя, я понимаю, чем все закончится.
— И чем же? — испытывая невероятное желание вырваться из его объятий, поинтересовалась я.
Ладонь некроманта медленно провела от моего плеча вниз по спине, демонстрируя жест призванный успокоить и поддержать, и ректор произнес:
— Ты проснешься утром под шум волн и пение птиц, и забудешь вечную зиму Мертвых лесов, потерянную магию и Норта, отвергнувшего тебя.
Ну уж нет!
Огонь стал сильнее, загудел, взревел даже, и я ощутила, что мы куда-то падаем. Вероятно, я и упала бы, не держи меня лорд Гаэр-аш.
А потом пламя утихло, и мы оказались в комнате Норта. Что ж, если я и удивилась, то не сильно — король обладал теми же способностями, пожалуй единственный среди всех королевских династий человеческих королевств, и нередко пользовался своим потусторонним огнем, чтобы появляться в самых неожиданных местах и в наиболее неожиданное время.
Поэтому, едва под моими ногами оказалась твердая почва, точнее пол, я выскользнула из объятий лорда Гаэр-аша и устремилась в ванную, дверь в которую висела косо и как-то жалко. Оделась быстро, волосы заплетала уже выходя из ванной. Пройдя мимо все так же стоящего посреди комнаты лорда Гаэр-аша, сняла с вешалки плащ, накинула на плечи, завязала, и направилась к двери.
— Просто скажи куда! — раздался гневный голос ректора.
Ничего не ответив, я открыла двери и… ослепла. Ночью в Некросе использовалось магическое освещение, и видеть его был способен лишь маг, а я в данный момент была без сил, потому и оказалась вмиг в кромешной мгле.
Взяв за руку, меня молча втянули обратно в комнату Норта, и ректор повторил вопрос:
— Куда?!
Испытывая некоторый шок после ощущения полнейшей слепоты, я, запинаясь, ответила:
— Столовая у полигонов.
Это было единственное место, где преподаватели почти не появлялись и потому имелся алкоголь, который, как я догадывалась, ребята и используют, для того чтобы договориться с газетчиками.
Гаэр-аш подошел к стене, что-то незримое на ней нарисовал. Этот символ лишь для меня был незримым, на самом деле я точно знала, что сейчас на стене вспыхнуло сиянием несколько магических знаков, открывая проход… Но я даже не увидела, что он открылся. Я ничего не увидела, и когда ректор подтолкнул меня к стене, у меня было ощущение, что я сейчас ударюсь лбом о непреодолимую преграду. Но нет, нога шагнула в пространство, словно я прошла сквозь стену, после вновь был мрак. Я не видела вен Некроса… Я не слышала биения сердца… Ничего. Я словно ослепла! И паника, которой я не допускала раньше, медленно но верно начала охватывать мое сознание, пугая мыслью — что, если я не смогу вернуть магию? Что тогда?! Впрочем, ответ я знала — тогда возвращение домой, отчим, возможно брак с кем-то кого он выберет, то есть — судьба хуже смерти, значительно хуже.
И мне стало очень страшно.
К счастью, путь закончился быстро — очередной глухой стеной, проход через которую мне было не дано увидеть. Зато едва прошла, зрение вмиг вернулось — газетчики же не маги, и в столовой ярко горели свечи, огненные шары, даже несколько факелов, освещая уютную далекую от трезвости компанию за тремя сдвинутыми в центре столами, моего Гобби, сидящего в углу и старательно что-то выписывающего, Яду, расположившуюся у двери и, по-видимому, удерживающую газетчиков внутри помещения, Когтя, умильно заглядывающего через окно, Культяпку, сидевшего неподалеку от Гобби, и Дана, декламирующего какие-то непристойные стихи. Точно непристойные, потому как стоило нам появиться, он запнулся и стал цитировать что-то другое, про ромашки, цветущие на умертвиях. Потом я увидела Эдвина, он сидел, приобнимая за плечи одного чрезмерно бледного из работников пера, увидев меня, весело подмигнул и вновь вернулся к разъяснительной беседе.
Последним я обнаружила Норта. Он сидел вполоборота к нам, и тоже с кем-то беседовал, но заметив реакцию Дана обернулся, улыбнулся мне, вновь повернулся к своему собеседнику и… застыл. Даже в сумраке я четко увидела, как мгновенно побледнело его лицо. Дастел опустил голову, на секунду, словно пытался сдержаться, словно хотел скрыть свои эмоции, затем выпрямился, криво улыбнулся, извинился перед всеми за то, что вынужден их оставить, после перешагнул через скамью и направился к нам.
Вот только шел он не совсем ровно, один раз споткнулся о кружку, лежащую на полу. Потому что Норт не видел ее, он не отрывал взгляда от меня, и в его глазах я прочитала приговор, пожалуй самый страшный из всех приговоров, что может услышать маг.
Но когда он подошел, не произнес ни слова. Вгляделся в мои глаза, судорожно выдохнул, сжав зубы так, что казалось я, расслышала, их срежет. А затем, все так же молча подхватил на руки и вынес из столовой. О, как я была ему благодарна, потому что теперь, когда Гаэр-аш не мог нас услышать, у меня был шанс взмолиться: