ании. Но вакцины до сих пор нет.
Когда в середине 1980-х годов число новых случаев заражения каждый год удваивалось, процветали теории заговора, что происходит и сегодня в связи с COVID-19. Говорили, например, что ВИЧ разработали с помощью методов генной инженерии в американской военной лаборатории в качестве биологического оружия. А в Берлинском университете имени Гумбольдта Якоб Сегал, в то время глава Института общей биологии, утверждал, что ВИЧ был культивирован исследователем Робертом Галло в строго изолированной лаборатории армии США, а затем протестирован на заключенных по приказу Пентагона. Поскольку инфекция на ранних стадиях протекала бессимптомно, заключенные, выйдя на свободу, отправлялись в Нью-Йорк и Сан-Франциско. А позицию ВИЧ-диссидентов, то есть тех, кто отрицает существование ВИЧ и СПИДа, подавляющее большинство ученых считают опасной теорией заговора и, соответственно, подвергают резкой критике.
На сегодняшний день существуют качественные тестовые исследования. В частности, доноры крови регулярно проходят проверки. В начале пандемии все было иначе. Распространение инфекции среди больных гемофилией в то время сильно огорчало меня. Таким пациентам приходится регулярно вводить факторы свертывания, получаемые из донорской крови, которая могла быть взята у ВИЧ-инфицированных. Один из моих лучших друзей, очень инициативный и компетентный адвокат пациентов, в то время представлял юридические интересы больных гемофилией. В ходе этого процесса удалось доказать, что продукты непроверенной донорской крови все еще вводились пациентам, хотя уже существовали надежные средства обнаружения ВИЧ-инфекции у доноров крови. Неслыханный скандал!
В судебной медицине мы регулярно сталкиваемся с проблемой ВИЧ. В конце концов, при вскрытии всегда следует помнить о том, что умершие могли быть инфицированы ВИЧ или гепатитом. Однако прежде всего наша повседневная работа направлена на минимизацию риска заражения жертв укусов, колотых ранений и агрессивных действий сексуального характера. В этой связи следует упомянуть о существовании постконтактной профилактики ВИЧ (ПКП) – приеме лекарств от ВИЧ людьми, ставшими жертвами изнасилования или пострадавшими от укусов, чьи раны кровоточат. Если пациенты в качестве профилактики в течение месяца принимают препараты от СПИДа, инфекция исключается. Тем не менее профилактику следует начинать вскоре после получения раны, самое позднее в течение 48 часов. Чем быстрее, тем лучше и безопаснее! В нашем Институте судебной медицины такая постконтактная профилактика доступна для всех жертв преступлений. Также они проходят соответствующую консультацию. Даже полицейские, получившие ранения при исполнении служебных обязанностей. Это позволяет нам успокоить пострадавших и помочь им медикаментозно.
В этом отношении меня сильно рассердил эпизод «Красная смерть» из сериала «Место преступления» со следователем Леной Оденталь. В ходе сложной полицейской операции следователь была ранена, и кровь преступника, больного СПИДом, попала в ее рану. Итак, классическая ситуация для немедленного проведения постконтактной профилактики ВИЧ. И хорошая возможность не только поведать зрителям об опасности заражения СПИДом, но и проинформировать их о превентивной медикаментозной терапии. Вместо этого режиссер и сценарист заставили пострадавшего следователя месяцами мучиться, теряясь в догадках и сомнениях; одинокая и потерянная, она бегала вдоль Рейна, пока наконец не получила отрицательный результат теста на ВИЧ. Когда я спросил телеведущего, почему была выбрана эта по сути совершенно нереалистичная сюжетная линия, то получил ответ: детектив – это художественный вымысел, привлекательный для зрителя, а не подача сухих фактов в поучительной форме. Другими словами, из-за погони за цепляющим сюжетом была упущена хорошая возможность информировать широкую публику. На мой взгляд, такой детектив никуда не годится!
Какими бы успешными ни были лечение СПИДа и профилактика ВИЧ, решающее значение имеют профилактические меры безопасности:
1. Защищенный секс.
2. Соблюдение санитарных условий введения наркотиков внутривенно.
3. Тщательный контроль всех доноров крови и любых продуктов донорской крови.
Эпидемия ЭГКП и ее последствия (или их отсутствие)
О104:Н4. Это мог бы быть тайный агент, возможно даже состоящий на службе у Ее Величества. Младший коллега Джеймса Бонда с лицензией на убийство. На самом деле такая ассоциация не так уж ошибочна. O104:H4 действительно может приводить к летальному исходу. Без какой-либо специальной подготовки, без боевых искусств, без технических ухищрений, эффектных приспособлений или пистолета Walther РРК. Этот злоумышленник – мастер маскировки и адаптации, перемещающийся с головокружительной скоростью. И он может быть где угодно.
В мае 2011 года он подверг опасности весь север Германии, особенно Гамбург. Никто не застрахован от угрозы. Кажется, что она исходит из ниоткуда. Она невидима, не имеет запаха, ее нельзя услышать. Но ты знаешь, что она может находиться в непосредственной близости от тебя. Это крошечный враг, буквально микроскопический. Спрятаться не получится. Ты беззащитен перед ним. Вот почему наша задача состоит в том, чтобы выследить его и разоблачить. Чтобы обезвредить противника, нам придется стать детективами.
Бактерии, какими бы мизерными они ни были, могут сильно усложнить нам жизнь. Они способны даже убить. Когда на нас нападают, как в мае 2011 года, нужно торопиться. Эпидемия ЭГКП[59] держала страну в напряжении в течение семи недель. За очень короткое время несколько человек серьезно заболели. Их недомогание сопровождалось частым кровавым поносом. Причина – энтерогеморрагические кишечные палочки (ЭГКП). Это патогенный штамм кишечной бактерии Escherichia coli, сокращенно E. coli, который вызывает тяжелые симптомы.
Заражение бактериями происходит через необработанную пищу, в основном через сырое мясо или некипяченое молоко. Количество микроорганизмов, достаточное для инфицирования ЭГКП, очень мало. Кроме того, инфекция ЭГКП может протекать бессимптомно и таким образом оставаться незамеченной. Коварство в следующем: переносчики опасных микроорганизмов беспрепятственно перемещаются.
Чаще всего симптомы, вызываемые кишечными палочками, проявляются на 2–10-й день после заражения в виде водянистой диареи, которой могут сопутствовать тошнота, рвота и усиливающиеся боли в животе.
У 10–20 % зараженных развивается тяжелая форма воспаления кишечника со спастическими болями в животе, кровянистым стулом и иногда лихорадкой. Как осложнение может возникнуть гемолитико-уремический синдром (ГУС)[60], способный привести к острой почечной недостаточности и неврологическим нарушениям. Поэтому лечением непременно должен заниматься специалист, а при необходимости нужно провести диализ.
Токсин шига, выделяемый ЭГКП, приводит не только к разрушению эритроцитов, но и к закупорке сосудов; образуются микротромбы. 19 мая 2011 года в Институт имени Роберта Коха (нем. Robert-Koch-Institut, RKI) приходит сообщение о том, что ЭГКП, опасный преступник, бесчинствует в Гамбурге. Департамент здравоохранения и защиты прав потребителей Гамбурга просит его поддержки в расследовании трех случаев развития ГУС среди детей. В тот же день в ганзейском[61] городе начинают работать инфекционные эпидемиологи RKI. Одновременно их коллеги выделяют точный штамм возбудителя из биоматериала, взятого у зараженных. На тот момент эпидемия ЭГКП продолжалась уже три недели.
Главный вопрос: откуда взялся этот возбудитель? Потому что вспышку можно остановить только в том случае, если известен источник. Выслеживание начинается. При этом опасность для населения растет чуть ли не с каждым часом. Вспышка заболевания происходит практически за одну ночь. И каждый день приходят сообщения о новых случаях заболевания. Люди умирают. Для сотрудников RKI это гонка со временем.
Болезни, вызванные продуктами питания, специфичны. Всем людям нужно есть. Каждый находится в потенциальной опасности. Кроме того, люди потребляли множество различных продуктов и ингредиентов за период, когда могли подхватить инфекцию. Фактический источник вспышки инфекции часто удается отследить лишь через несколько недель. Если вообще удается.
Спустя четыре дня после того, как дело передали RKI, возбудитель был идентифицирован – O104:H4. В отличие от других ЭГКП-возбудителей, этот штамм ранее никогда не обнаруживали у животных и крайне редко у людей. Особенный вклад в исследование нового штамма внес молодой гамбургский ученый, бактериолог Хольгер Роде. Вместе с коллегами из китайской лаборатории он расшифровал геном O104:H4, оказавшийся новой комбинацией двух штаммов бактерий. Открытие имело решающее значение для борьбы с новой опасной инфекцией.
O104:H4 имеет специальные рецепторы: они прикрепляются к клеткам слизистой оболочки кишечника и выделяют токсины.
Выяснилась любопытная деталь: в Гамбурге от ГУС пострадали в основном взрослые, среди которых отмечалось значительное количество женщин. Заболеваемость неуклонно росла. Эксперты недоумевали…
Главой RKI в то время был Рейнхард Бургер. Занимая эту должность, он сражался с эпидемиями на передовой. Иммунолог сталкивался со вспышками многих заболеваний: коровье бешенство[62], эпидемия атипичной пневмонии в Азии в 2003 году, птичий грипп H5N1 в 2006 году, пандемия гриппа в 2009 году, вспышка норовируса[63] в 2012 году, вызванная зараженными школьными обедами. Но ЭГКП в начале лета 2011 года – это нечто особенное. Гамбург оказался в чрезвычайном положении. Больницы были переполнены пациентами, у которых началось осложнение на фоне тяжелого течения заболевания – ГУС. Кое-кто из докторов Университетской клиники Гамбург-Эппендорф поговаривал о беспрецедентной катастрофе. Врачи ежедневно собирали оперативную группу. Для пациентов и медперсонала недели проходили в страхе и надеждах. Для населения это было время колоссальной неопределенности.