– Грязнее? – предположил я.
Рэйчел улыбнулась. Первый раз при мне. И улыбка осветила ее лицо.
– Определенно. Различия между пресноводной и соленой экологиями поразительны. Речь не только о крабах и моллюсках. К нам почти до самого дома из устья приходят тюлени. Слышали их ночью?
Я не мог припомнить, чтобы что-то слышал с тех пор, как добрался до кровати.
– Не припомню.
– Обязательно бы запомнили, если бы услышали. Невероятные скандалисты – орут, как пьяные лабрадоры. А еще есть угри.
– Угри…
Она удивленно покосилась на меня.
– Знаю, о них плохо пишут. Но это уникальные создания, просто мы о них мало знаем. Слышали, угри плывут в Саргассово море метать икру?
Я старался понять по ее лицу, серьезно она говорит или нет.
– Сущая правда, – заторопилась она. – Любой угорь, который может встретиться здесь, появился на свет в Саргассовом море в Северной Атлантике. Вылупившись, мальки расплываются по всей планете. Живут в устьях с пресной водой, пока не становятся половозрелыми, после чего плывут в Саргассово море, чтобы цикл повторился. Удивительные создания, но благодаря чрезмерному лову их существование под угрозой. Популяция сократилась на девяносто пять процентов, и никому нет дела…
Рэйчел смущенно пожала плечами.
– Видите, что получается, если меня завести: болтаю о чем попало. Господи, угри, ремонт своими руками. Настоящая гедонистка.
– Так вы сегодня наблюдали за угрями? – Я невольно постарался избавиться от недавно виденной картины: череп Лео Уиллерса и удирающий с его останков угорь.
– Нет. Захотелось пройтись, и решила пособирать съестного. – Она открыла сумку и показала несколько полосок каких-то мокрых, блестящих растений. – Для критмума рановато, но найти можно, если знать, где искать. Здесь есть все виды морских овощей, а также моллюски, ракообразные, крабы… Характерная черта Бэкуотерс – голодать здесь не придется.
Рэйчел остановилась и огляделась.
– Я что-то разговорилась. Больше не стану вас утомлять. Мы пришли.
Меня настолько поглотила беседа с ней, что я не заметил, где мы оказались. Чуть впереди из протоки, подобно обнаженным ребрам грудной клетки, возвышался остов догнивающей старой лодки. Перед ней торчал шишковатый ствол ивы, и ее мертвые ветви безжизненно склонились к воде.
– Вы это место имели в виду? – спросила Рэйчел.
Я кивнул.
– Спасибо за помощь. Теперь справлюсь сам.
Такого ответа она, судя по всему, не ожидала.
– А как будете выбираться назад?
– Сумею.
Выйти к дому Траска не составляло труда, а оттуда вернуться к эллингу по дороге. Или даже взять мою машину, если Джемми успел ее починить. Я снова начал выдыхаться, но то, что задумал, лучше было делать одному. Тем более, что если найду то, что пришел искать, Рэйчел лучше на это не смотреть.
Однако у нее появились иные мысли.
– А знаете, если тут что-то было вчера, это не означает, что оно будет здесь и сегодня. Могло уплыть бог знает куда.
Мне не стоило об этом напоминать.
– Знаю.
Рэйчел недовольно посмотрела на меня.
– Это просто глупо. Если вы скажете, что ищите, я могу помочь вам найти. Не идиотка: понимаю, это что-то страшное. Но я была свидетельницей нападений акул, и вам не стоит беспокоиться, что меня стошнит или я упаду в обморок. А по тому, что вы пришли сюда один и не вызвали полицейских, я делаю вывод, что вы не уверены, верна ли ваша догадка.
– Но…
– Поймите, последние несколько месяцев я сходила с ума от того, что не могла ничего предпринять. Вы уже сказали, что речь идет не об Эмме. Значит, о Лео Уиллерсе. Будьте уверены, меня нисколько не расстроит, если мы обнаружим какую-нибудь часть тела этого подонка.
Ее щеки вспыхнули, как вчера, когда она рассердилась. Похоже, я так на нее влиял.
– Это кроссовка.
Рэйчел несколько мгновений смотрела на меня.
– Надо же, какое облегчение.
А меня мучила мысль о собственной бестолковости. Вчера я стоял на берегу и наблюдал, как прилив болтал кроссовку вместе с другим мусором, но не придал значения тому, что было перед глазами, потому что переживал, что не попал на вскрытие.
По моим соображением, ничего более зловещего, чем кроссовка, здесь быть не должно. Но пока не проверишь, не убедишься. Рэйчел права: я не знаю Бэкуотерс так, как она. И если кроссовка уплыла, мне понадобится помощь, чтобы снова ее найти.
– Что в ней такого особенного? – спросила Рэйчел, пока мы выходили к тому месту, где я вчера стоял. – Или вы просто коллекционируете старые кроссовки?
– Не по своей воле. В Британской Колумбии был случай, – начал рассказывать я, – на побережье стало выбрасывать обувь. Много: с дюжину за пять лет. Сапоги и все прочее, но в основном кроссовки. И во всех были ноги.
Рэйчел поморщилась, но не выглядела сильно потрясенной.
– И что оказалось? Серийный убийца?
– Так сначала считала полиция. Или что это жертвы азиатского цунами. Но оказалось, что вся обувь принадлежала людям, которые спрыгнули или упали с одного и того же моста в Ванкувере. Их трупы унесло в море…
– И ноги оторвались, – продолжила Рэйчел. В качестве морского биолога она знала больше других о воздействии на тело воды. – Но почему они не утонули?
– Потому что в каждом экземпляре были наполненные воздухом резиновые подошвы. – Я вытер лоб. Организм давал мне понять, что я его перегружаю, но мы были почти на месте. – Благодаря подошвам обувь держалась на поверхности и сохранила от падальщиков то, что было внутри. Морское течение несло кроссовки и все прочее сотни миль и выбрасывало на один берег.
– И вы полагаете, что эта кроссовка может хранить в себе стопу Лео Уиллерса?
Я старательно избегал упоминать Уиллерса или ее сестру, но Рэйчел недостатком сообразительности не страдала.
– Не знаю. Не исключено, что ее кто-то просто выбросил. Но мне показалось, что она мужского размера.
Обычно я не стал бы спешить с выводом. Женские стопы бывают не меньше мужских. Но это все-таки редкий случай. Вчера я не особенно разглядывал кроссовку, но заметил, что она большая. И если у Эммы Дерби не аномально большой размер обуви, кроссовка не ее. И еще я бессознательно хотел успокоить Рэйчел.
Она разгадала мое скрытое намерение.
– Успокойтесь: моя младшая сестричка была не из тех, кто носит кроссовки. Она занималась плаванием, но если бы пришлось бежать кросс, она бы вышла на дистанцию на высоких каблуках.
В голосе Рэйчел снова послышалось неодобрение, но в этот момент мне было не до того, чтобы размышлять о характере трений между сестрами. Мы оказались на берегу протоки. Вода стояла ниже, чем в прошлый раз, когда я сюда пришел, но песчаное дно от берега прорезала та же выемка в виде полумесяца. В ней плавали деревяшки, пластиковые бутылки и прочий мусор. Я заметил вчерашнюю голову куклы.
Но кроссовки простыл след.
– Вы уверены, что она здесь была? – с сомнением спросила Рэйчел.
– Определенно.
Я обвел взглядом грязную кромку берега. И хотя понимал, что шанс был велик, что кроссовку унесет приливом, испытал острое разочарование. Нахлынула волна усталости, и если бы не Рэйчел рядом, я бы приземлился отдохнуть на сумку-холодильник.
– Прилив скорее потащил ее в сторону устья, а не вглубь суши, – заметила она, нахмурившись. – Дальше есть участок, где в воду обрушился кусок берега. Кроссовка могла там зацепиться.
Мы молча шли вдоль протоки. Меня стало потрясывать. Самое разумное было бы отложить наше предприятие, но я не собирался прекращать поиски. Минут через десять мы оказались там, где в русло съехал кусок земли, частично запрудив протоку. Рэйчел замедлила шаг.
– Если здесь не найдем, то не найдем нигде.
Мой оптимизм убывал по мере того, как меня покидали силы. Я уже клял себя за то, что упустил единственный шанс изучить кроссовку, как Рэйчел воскликнула:
– Что это там?
Вместе с пластом берега в протоку съехал небольшой куст. Мертвые ветви украшали трава и водоросли, но я заметил среди них что-то более светлое.
На боку плавала кроссовка.
– Та самая? – спросила Рэйчел, и я почувствовал в ее голосе волнение.
– Похоже, что та самая.
Если только не такая же вторая, что было возможно, но маловероятно. Приблизившись, я разглядел, что кроссовка правая. Она лежала на воде к нам подошвой, запутавшись в клочковатых ветвях. Если бы со мной были болотные сапоги, я мог бы легко ее достать. Но лезть в протоку в ботинках не собирался. Поставил на землю сумку-холодильник и, осторожно наступив на осыпающийся берег, попытался зацепить предмет обуви лопастью весла. Она шлепнулась в воду на несколько дюймов ближе. Я подался вперед сильнее.
– Держите руку, – предложила Рэйчел.
Ее ладонь оказалась сухой и теплой, а хватка сильной, когда она оттягивала меня назад, чтобы не позволить ткнуться носом в воду. Я промазал еще раз, но на третий подхватил лопастью кроссовку и выпутал из ветвей.
Еще чуть наклонился и подогнал через воду к берегу. Рэйчел отняла руку, и я постарался не заметить, что ладонь лишилась ее тепла.
– Не хочется вас разочаровывать, но, похоже, ничего от Лео Уиллерса мы в ней не найдем.
Я подумал о том же. Под слоем грязи скрывалась дешевая грубоватая модель, разработанная с целью потрафить уличной моде, а не для занятий спортом. Она не соответствовала моим представлениям о Лео Уиллерсе – человеке, который заказывал одежду у лондонских портных и владел стоившим целого состояния ружьем авторской работы.
– Там еще красный носок. – Рэйчел перегнулась мне через плечо. – Нет, это определенно не Лео Уиллерса.
Она была права. Хотя я самого начала знал, что поиски, скорее всего, не дадут мне в руки серьезной улики, крушение надежды лишило последних сил. Я уже собирался позволить кроссовке уплыть, но внезапно задался вопросом: если ее выбросили, каким образом в ней сохранился носок? И тут заметил кое-что еще.
Мокрые шнурки были по-прежнему завязаны.