Мертвые не лгут — страница 19 из 70

– Может, лучше уйдете? – предложил я Рэйчел, но было поздно.

Пока я подталкивал кроссовку к берегу, она перевернулась в воде, и нашим глазам открылась ее внутренность.

Полускрытая ярким носком, в ней белела кость и хрящ лодыжки.

Глава 10

– Вам следовало вызвать меня. – Тон Ланди был скорее укоризненный, чем раздраженный.

Мы стояли в зоне кухни эллинга; на столе стыл в кружках нетронутый чай. Ланди был одет аккуратнее, чем в прошлый раз, и я подумал, что мой звонок нарушил его планы на выходные.

– Интересно, что бы вы мне ответили, – устало возразил я. – Я знал одно: передо мной была старая кроссовка. И пошел только для того, чтобы успокоиться. Да и времени, чтобы организовать поиски до следующего прилива, все равно не было.

Ланди недовольно фыркнул.

– Жалко, вам не пришло в голову все проверить, когда вы заметили ее вчера.

Да что ты говоришь? Как только я заметил, что находится в кроссовке, то встал перед трудным выбором. Мне совершенно не хотелось заниматься уликой – это дело сотрудников криминальной лаборатории. Но вода поднималась с угрожающей быстротой. Если не выловить кроссовку побыстрее, мы рисковали снова ее потерять.

Поэтому, сфотографировав, я воспользовался пакетом для мусора и, предварительно вывернув его, поместил кроссовку внутрь. Сигнал мобильной связи на протоке не ловился, и я сумел позвонить Ланди, лишь вернувшись в эллинг.

Инспектор удивился, услышав в трубке меня, особенно после того, как я сказал, где остановился на ночлег. Траск ему до этого не упомянул, куда меня поселил, но он от комментариев воздержался, только недовольно вздохнул. И велел никуда не отлучаться и ждать его на месте.

Я и не планировал никуда отлучаться. Поход через болота меня измотал, и к тому времени, когда мы с Рэйчел добрались до эллинга, я чувствовал себя совершенно выжатым. Пока она заваривала чай, я достал из заморозки пакет со льдом и опустил в сумку-холодильник со стопой. И только после этого рухнул на стул. Я видел, что Рэйчел хочет задать вопрос по поводу содержимого сумки, но сдерживается. И к лучшему: мне все равно нечего было ей ответить.

Сам задавался массой неразрешимых вопросов.

Ланди в сопровождении двух экспертов приехал раньше, чем я ожидал. Он остался со мной, а Рэйчел повела их туда, где мы обнаружили кроссовку. Я не предложил свою компанию – понимал, что и так затратил больше усилий, чем мог. Да и вода стояла так высоко, что отрезала путь вдоль протоки. Рэйчел сказала, что недалеко от места, где плавала кроссовка, есть мостик, куда он доедут на машине и оттуда пойдут пешком. Все трое ушли, при этом эксперты захватили с собой сумку-холодильник с содержимым. Ланди, едва дождавшись, чтобы дверь за ними закрылась, повернулся ко мне.

– Итак, доктор Хантер, – он сложил пухлые руки на груди, – извольте сказать, что происходит. – Он тяжело вздохнул. – Родные Эммы Дерби и без того много пережили, чтобы втягивать их в такую историю.

– Если бы я знал, что фамилия ее мужа Траск, – огрызнулся я, – то сумел бы как-нибудь выпутаться. Ладн, признаю, напортачил, но как еще я мог поступить?

Ланди сдвинул очки на лоб и потер переносицу.

– Что сделано, то сделано. Вы сказали, что фотографировали на том месте?

У меня не было времени перевести снимки на ноутбук, и я нашел их в фотоаппарате.

– Перешлите по почте, – попросил инспектор, разглядывая изображения на маленьком экране. – Не похоже, что отсечена.

– По-моему, нет.

Не лучший метод – изучать улику в таком мелком масштабе, но у меня было больше возможностей разглядеть предмет вживую: из грязного красного носка торчал изгиб таранной кости. Рыбы, крабы и морские птицы объели мякоть, но несколько мелких клочков еще держались на лодыжке. Кость гладкая – никаких следов острия ножа, – лишь оставленный падальщиками небольшой рубец. Из того небольшого, что мне удалось увидеть, напрашивался уверенный вывод, что ступня отделилась естественным образом, когда разрушились связующие ткани.

Это единственное, в чем я не сомневался.

– Для женской слишком велика, – заметил Ланди, переходя к следующему снимку. – Полагаю, вы ее не измеряли?

– Нет, счел за лучшее выловить и сразу поместить в сумку. Навскидку десятый размер, но это не точно.

Если это что-нибудь для него значило, он не подал виду.

– Есть соображения, сколько времени ступня проплавала в воде?

– Только самые очевидные: столько, сколько потребовалось, чтобы отделиться от ноги: в это время года, скажем, несколько недель. Больше без детального анализа ничего сказать не могу.

– То есть приблизительно столько, сколько найденное вчера тело.

– Стопу защищала кроссовка, так что период мог быть больше. Но, вероятно, да.

– А второй поблизости не было? – Я поднял на инспектора глаза, и он вздохнул. – Признаю, идиотский вопрос.

Если бы была, я бы о этом сообщил. Но стопы и кисти не отделяются одновременно. Обнаружить их в одном месте было бы невероятной удачей.

Ланди пролистал фотографии к той, на которой была кроссовка целиком, и пожевал губами.

– Сами скажете или сказать мне? – спросил я.

– Что сказать? – улыбнулся он.

– По тому, что я слышал о Лео Уиллерсе, это не та обувь, которую он стал бы носить.

– Что вовсе не означает, что не носил. Случается, что люди прячут в своем гардеробе совершенно неожиданные вещи.

– Например, красные носки.

– Уверяю, это не тот вид одежды, который, по-моему, выбрал бы Уиллерс, но иногда бывает то, чего мы никак не ожидаем. Мы продолжаем убеждать отца Лео показать нам медицинскую карту сына, и пока не добились своего, я могу предположить, что парень был дальтоником. Никто не знает, что на нем было, когда он пропал. Нам не разрешают обыскать его дом, и мы не знаем, что там хранится.

– Вам не разрешают обыскать дом? – удивился я. Препятствовать ознакомиться с медицинской картой человека до того, как он официально признан мертвым, – одно дело. Но я не понимал, как можно не разрешить провести в доме обыск, кто бы в нем ни жил. – А в том момент, когда исчезла Эмма Дерби?

– У нас оказалось недостаточно улик, чтобы получить ордер. – Вспоминая обстоятельства дела, Ланди поморщился. – Адвокаты отца Лео встали стеной. Мы провели беглый осмотр, когда Лео пропал, чтобы убедиться, что в свободной комнате или где-нибудь еще нет его трупа. Этого нам запретить не могли. Но к тому времени там уже кто-то побывал. Экономка утверждает, что убиралась в доме до того, как поняла, что хозяин куда-то делся. Вычистила все сверху донизу.

– Но это же препятствие следствию?

Ланди достал новую пачку антацида и принялся срывать пластиковую упаковку.

– У нас не было серьезных аргументов: мы не могли назвать, что конкретно хотим искать. Разве что труп Эммы Дерби. Поэтому мы не могли никого обвинить в сокрытии улик. Но я сейчас вот о чем: мы недостаточно знаем Лео Уиллерса, чтобы утверждать, что у него не было дешевых кроссовок и красных носков. Если он решил вышибить себе мозги из ружья, то вряд ли сильно заботился, что надеть на ноги.

Ланди говорил так, словно хотел убедить самого себя.

– Вас самого не устраивает ваша версия, – заметил я.

– Что меня устраивает или не устраивает, совершенно не важно. – Он разгрыз две таблетки антацида, словно хотел сорвать на них злость. – Но, откровенно говоря, я полагаю, что у Уиллерса-младшего был на обувь достаточно хороший вкус, посему где-то в округе плавает еще один труп без ступни.

Такая вероятность существовала, но сейчас было не время ее рассматривать. Кроме того, я не сомневался, что, если бы второй труп существовал, Ланди бы об этом знал.

– Вам известно, когда Фриарс планирует исследовать ступню? Я хотел бы присутствовать.

Ланди внезапно почувствовал неловкость.

– Спасибо за предложение, но в этом нет необходимости.

Я постарался скрыть разочарование. Стопа сама по себе способна хранить не так много информации, но я рассчитывал, что полиция попросит меня взглянуть на нее. И, прибыв в морг, я также осмотрю найденное в устье тело. Я все еще негодовал на себя за то, что не попал на вскрытие. И хотя не сумел бы ничего добавить к выводом патологоанатома, сохранил бы сознание, что сделал все, что от меня требовалось. Теперь я этого шанса лишился.

– Это Кларк ополчилась на меня.

Ланди вздохнул.

– В этом деле и без того полно осложнений. Шеф не хочет их множить.

– Не понимаю, как разрешение мне осмотреть стопу может добавить каких-то сложностей.

– Кроме того, что вы пропустили вскрытие, вы остановились у родных пропавшей женщины и повели ее сестру искать в протоке часть трупа. Не много ли всего за одни сутки?

В таком изложении многовато, но мы оба понимали, что это несправедливое изложение обстоятельств.

– Кроме того, что я не знал, кто эти люди, вы объявили, что я исключен из расследования, до того, как я решил снять у них этот эллинг.

– Знаю. И если бы не вы, мы не нашли бы стопу. Я с этим не спорю. Но таково решение шефа… – Ланди развел руками. – Она смягчится, когда успокоится. В будущем много расследований. Но сейчас вам лучше не высовываться.

Это называется, я высовываюсь? Молчу в тряпочку, будто меня вовсе нет. Но ясно одно: стычка с шефиней Ланди ничего мне не даст.

Инспектор глотнул чаю и, закрывая тему, поставил на стол кружку и спросил:

– Сколько времени вы намерены здесь провести?

– Только до тех пор, когда починят мою машину. – Я поднял на него глаза. – Это намек?

Ланди хмыкнул.

– Нет. Просто поддерживаю вежливый треп. Честно говоря, удивлен, что Траск вас сюда поселил. Он не пытался обсуждать с вами дело?

Вот мы и подошли к самому интересному.

– Нет. Я дал ему ясно понять, что не намерен об этом говорить.

– То есть он задавал вопросы?

– А вы бы не задавали, если бы дело касалось вашей жены?

Я не собирался грубить, но обретение стопы далось мне нелегко: я не только окончательно вымотался, но испытывал неприятное раздражение. Но Ланди как будто не обиделся.