Если повезет, он расскажет мне больше о том, кем раньше был.
С практикой собирать скелеты стало проще – будто складывать головоломку, где элементы как будто знакомые, но всегда разные. Если не считать черепа, данный костяк оказался в хорошем состоянии. Не только никаких насильственных повреждений, но даже старых травм и признаков деградации вследствие болезней или возрастных факторов. Самым примечательным в нем было то, насколько он непримечателен.
Если бы позволяло время, я бы выдержал паузу, позволяя костям устояться, и лишь потом приступил к изучению. Но до того, как писать отчет, я к ним еще вернусь. Но уже сейчас картина начала складываться. Под негромкий аккомпанемент вентилятора вытяжного шкафа злость на сэра Стивена испарилась, и я погрузился в дело – то, что много раз выполнял прежде. Занятие требовало усидчивости и вдумчивости, и, когда телефон возвестил, что меня вызывает Ланди, я удивился, насколько быстро пролетел день. Оставив запах химикатов и вареного мяса в смотровой, я пошел разговаривать в другую комнату. Инспектор начал с извинений:
– Я не должен был подставлять вас сэру Стивену. Надеялся вытянуть информацию из первоисточника и не мог предположить, что он напустится и на вас.
– Бывало и похуже, – успокоил я его. – Но меня удивило, что он не поленился выяснять, кто я таков.
– Такие, как он, ничего не пускают на самотек. Не побоюсь предположить, что он знает, что каждый из нас съел на завтрак. Включая шефа.
– Ну, и как все прошло? – спросил я, вспомнив выражение лица Кларк, когда она шла к сэру Стивену.
– Я бы назвал победой. Дипломатия не из сильных ее сторон, но адвокаты сэра Стивена не могли возразить против фактов.
По дороге от дома Лео Уиллерса в морг я раздумывал о случившемся. Как ни посмотреть, отношение сэра Стивена показалось мне странным. Не отсутствием проявления чувств – люди по-разному выражают горе и далеко не все напоказ. Но настойчивость, с которой он утверждал, что его сын умер, походила на дикий каприз. Я знавал людей, которые не хотели верить в смерть близкого человека, но наоборот – никогда.
– Как вы считаете, почему он с таким упорством настаивает, что найденное тело принадлежит его сыну? Он же понимает, что анализ ДНК расставит все по местам. Какой смысл спорить?
Ланди горестно вздохнул в трубку.
– Возможно, принимает желаемое за действительное. Прекрасно сознает, если тело не Лео, сын превращается из самоубийцы в убийцу. В этом случае все обстоит не так, как с Эммой Дерби: у нас на руках труп и прямо указывающие на Лео Уиллерса улики, что губительно для репутации семьи. И сэр Стивен скорее признает, что его сын умер, чем совершил преступление.
Такое не укладывалось у меня в голове. Чем бы ни провинился сын, я не мог представить, чтобы отец так относился к своему кровному отпрыску. Но, вспомнив холодного, безукоризненно одетого человека, подумал, что Ланди, возможно, прав.
– Вы меня слушаете, доктор Хантер?
– Да. – Я заставил мозг вернуться в реальность. – Удалось что-нибудь обнаружить в доме?
– По сути, нет. В могиле, кроме собаки, ничего не оказалось, дом словно стерилизовали. В шкафах чистота и порядок, в корзине для грязного белья пусто. Единственно, что всплыло: не исключено, что кроме «Мобри» пропало еще одно ружье.
– Не исключено?
– Мы пытаемся докопаться до сути. Для «Мобри» в кабинете Уиллерса был специальный сейф. Уборщица заявила, что он пуст, и мы решили, что ружье оттуда взяли. Но когда в прошлом году дом перестраивали, оружейную превратили в гимнастический зал. И перевели в подвал вместе со всем, в чем Уиллерс не нуждался.
– У Уиллерса была своя оружейная? – Мне казалось, он не любил стрелять.
– Досталась с домом. Сэр Стивен по всем отзывам был умелым стрелком и устраивал стрелковые праздники, когда туда приезжала семья. Кроме «Морби», остальные ружья были старше. В оружейной шесть ячеек, но стволов обнаружилось только пять. Никто не знает, когда и почему пропало шестое ружье. А если знают, не говорят.
Послышалось шуршание, Ланди, заговорив, причавкивал, и я решил, что он снова глотает антацид.
– Была. И, насколько нам известно, ключами владели только Лео Уиллерс и его отец. Домработница сообщила, что в столе Уиллерса хранились запасные, но они по-прежнему там.
– Что же, по-вашему, случилось с другим ружьем?
– Хороший вопрос. – Возникла пауза, пока он жевал и глотал. – Возможно, ничего. И пока что-нибудь не откроется, нужно непредвзято следить за тем, что происходит вокруг. А как дела у вас? Открылись новые кючи к тому, кого мы нашли в устье?
– Все, что я увидел, подтвердило предположение, что этому человеку лет двадцать пять. Никаких врожденных дефектов костей, суставы изношены не сильно. Скелет вполне пропорционален: широкие ключицы и лопатки, хорошо сформированные ребра, узкие бедра. Не стану утверждать, что его сложение атлетическое, но тело выше пояса имело V-образную форму. И, вероятно, развитую мускулатуру, чтобы управлять подобным костяком.
– То есть он был хорошо сложен?
Удачный скелет не всегда свидетельствует о хорошем телосложении. Обладатель хорошего скелета может быть тучным или больным, а найденное в устье тело претерпело слишком сильные изменения, чтобы что-то утверждать. Но человек был молодым и, скорее всего, вел активную жизнь. И судя по одежде, не страдал ожирением.
– Скорее всего, да, – подтвердил я. – Единственный изъян – молоткообразное искривление пальцев ноги. Но я начинаю думать, что у человека его возраста это вызвано повторяющейся травмой. Или, хотя в это трудно поверить, неправильно подобранным размером обуви в детстве.
Я почти услышал, как в голове инспектора крутились мысли:
– Вы говорили, что жертва, возможно, продукт смешения рас. Вы продолжаете так считать?
– Я знаю только то, что уже говорил. Не более того. Мое предположение основано на строении глазниц и переносицы. Категоричнее утверждать не берусь.
Я вспомнил, как насторожился Ланди, когда еще в доме Лео Уиллерса я упомянул, что жертва, возможно, продукт смешения рас.
– У вас есть соображения, кто он таков?
– Ничего определенного. Но наводит на мысль о некоем мошеннике, который, по словам садовника, болтался у дома до исчезновения Уиллерса. Он видел его мельком, но говорит, что это моложавый, темнокожий мужчина. «Похож на иммигранта или беженца» – так он определил. В округе иммигрантов немного: здесь нет ни работы, ни жилья. А если кому-то захочется нелегально причалить к берегу, дальше на побережье есть много более удобных мест. Что могло понадобиться здесь беженцу?
– Вы полагаете, он мог быть человеком смешанной расы?
– Не исключено. Газеты пестрят сообщениями об иммигрантах, а Кракхейвен не то место, где живут люди разных рас. Вот садовник и решил, что это иммигрант.
Вспомнив увиденный вчера безнадежный городок с закрытыми магазинами и дикими на вид подростками, я решил, что в рассуждениях Ланди есть смысл. Но предположение, тем не менее, смелое.
– Это не значит, что найденные останки принадлежат тому самому лицу. И не объясняет, что понадобилось неизвестному у дома Лео Уиллерса.
– Нет, – согласился инспектор. – Но в недавнем прошлом была серия ограблений в уединенных домах, и я подумал, не высматривал ли неизвестный, чем можно поживиться у Уиллерса. Когда мы считали, что Уиллерс совершил самоубийство, эта версия не принималась в расчет: в доме установлена надежная сигнализация и о новых ограблениях больше не сообщалось. Но кто знает, не стояло ли за появлением неизвестного нечто большее.
Эта мысль пришла в голову и мне, только я не знал, что могло за этим стоять. Но Ланди напомнил мне о другом.
– Рэйчел сказала, что их тоже ограбили. Вскоре после того, как пропала ее сестра.
– Было такое, – задумчиво подтвердил инспектор. – Одно из первых ограблений.
– Полагаете, есть связь?
Послышался шорох. Сначала я подумал, что в телефоне возникли помехи, но потом догадался, что Ланди потирал усы.
– Не вижу, какая. Но уж слишком много совпадений.
Справедливо. Я чувствовал, что инспектор готов закончить разговор, но ему следовало узнать еще об одной вещи.
– Я столкнулся у дома Уиллерса с шофером сэра Стивена, – начал я. – Он сказал, что подслушал чей-то разговор и таким образом узнал о втором теле.
– Нечего сказать, удивили, – кисло отозвался Ланди. – Учитывая, чьи имена значатся в телефонной книге сэра Стивена, меня не удивит, если он узнает о таких событиях раньше, чем мы. Как по-вашему, его шофер просто трепался или пытался вытянуть из вас информацию?
– Не представляю. Но я ему ничего не сказал. Полагаете, он надеялся проинформировать сэра Стивена?
Ланди фыркнул.
– У меня такое мнение: у Уиллерсов никто не удержится на работе, если четко не сознает, с какой стороны намазано масло.
– Тогда с какой стати он хулил Лео Уиллерса? – Я не мог представить, чтобы сэр Стивен обрадовался тому, как его работник отзывался о его сыне.
– Согласен. Это кажется странным. – Я почти увидел, как насупился инспектор. – Ладно, проехали.
Прежде чем разъединиться, Ланди сообщил, что Кларк хочет, чтобы я исследовал также останки с колючей проволоки. С Фриарсом он еще не общался и не знал его выводов, но обещал, как только получит отчет патологоанатома, отправить мне по электронной почте. Кончив разговор, я вспомнил, что только вчера думал, что распрощался с этим расследованием навсегда.
Вот уж чего я не хотел, так это потерпеть неудачу во второй раз.
Когда я подъехал к эллингу, уже сгущались сумерки. Выключив мотор, я немного посидел, наслаждаясь покоем. Старое каменное здание на берегу устья выглядело частью пейзажа, подобно дюнам и болотной траве. Это было мое любимое время – долгий момент, когда день задержался между полднем и вечером. Чувствовалась усталость, но такая, какую испытываешь после хорошо выполненной работы, а не от болезни.
Выбравшись из машины, я потянулся и пошел к багажнику забрать вещи. По дороге я заскочил в продуктовый супермаркет: если мне придется пробыть здесь несколько дней, надо питаться чем-нибудь еще, кроме бутербродов и яиц. Я взял пакеты и сделал шаг назад, чтолбы захлопнуть крышку, и тут меня чуть не сбила пронесшаяся мимо машина.