Этот факт требовал нового обдумывания. Во-первых, следовало понять: Жюли самозванка только как Лафарж? Или как Каратчаев тоже? Иными словами, где подделка? Только ли в личности Жюли? Или в ее статусе жены Афанасия Карачаева?
Если учесть, что она имела ключи от квартиры Карачаева, звонила ему, беспокоилась, то любовные отношения у них должны были реально наличествовать. И коли так, то нет никаких причин, чтобы сомневаться в юридической реальности их брака. В силу чего Алексей был склонен подозревать самозванство Жюли именно на уровне идентификации личности, а не в статусе супруги Афанасия Карачаева.
Откуда вытекал другой вопрос, но очень важный: зачем? Почему некая молодая девица взяла себе имя Жюли Лафарж? С какой целью? И каким образом?!
Подумав, Алексей снова набрал парижский номер Реми.
– Какова там у вас вероятность подделки документов?
– Почти нулевая. Вернее, это я так думал до недавнего времени, пока твои сограждане к нам не наехали. Понимаешь, законопослушный французский гражданин даже не пытается подъехать к государственному чиновнику со взятками. А чиновник с ним строг и вроде бы до хера – это слово с особым шиком Реми произнес по-русски – принципиален. И невдомек французу, что если начать дело по соблазнению чиновника, то можно его вполне успешно и закончить. Но у русских последнего времени, у ваших новых , другой менталитет. Они не мнутся, предлагая подарки, род взятки. А то и прямиком взятки, то есть деньги… Они заранее уверены, что это пройдет! И вот иногда проходит, представь себе… Я столкнулся с этим не только по своим делам, но и по дошедшим до меня в личном порядке фактам: многие новые русские добились, например, не положенных им виз. Они приглашают девушек из администрации в рестораны или на шоу, завозят им на дом шампанское ящиками… Знаешь, сколько стоит билет в «Лидо» с ужином? Они там, наши служительницы закона, сроду не бывали, им не по карману… А хочется.
– То есть фальшивые документы можно сделать?
– Альёша, я сам не видел фальшивых документов, но я видел, что русские ухитряются получить то, что им не положено по закону. Отсюда можно делать выводы, я думаю.
– Короче, ты допускаешь, что если исхитриться, то можно получить фальшивые документы? Удостоверение личности и паспорт?
– Допускаю. Это возможно в любой стране, даже при самом строгом контроле. Только я хочу разделить: существуют фальшивые документы в точном смысле этого слова, то есть сделанные подпольно умельцами. А есть настоящие документы, но они выданы с нарушением правил, по блату. Не хватало, к примеру, справок – и их заменил ящик шампанского. Теперь, если вернуться к твоему вопросу: на самом деле достаточно и сделанного по знакомству удостоверения личности, а на его основании уже легко получить паспорт. Он даже будет настоящим. Если никто, конечно, не заподозрит, что основа у него ложная. Мне как французу это неприятно осознавать, однако я не могу говорить тебе неправду… Мои сограждане не пытаются коррумпировать власти, и потому власти в их глазах представляются неподкупными. А твои сограждане пытаются, причем настойчиво, – и нередко добиваются положительного результата, к моему большому разочарованию…
Наверное, мало кто в России сумел бы, как Алексей, оценить во всей полноте мужество Реми, признавшегося в таком страшном национальном грехе. Нет, даже не в коррупции, а только в возможности коррумпировать отдельных представителей закона. В России это было нормой. Во Франции – редким и болезненным исключением.
Но все ж оно имело место быть. И именно это исключение интересовало Алексея. «Ваши новые русские …» Это очень важное уточнение. Очень, очень важное! От него тянулась ниточка, которую Алексей принялся немедленно разматывать.
И вдруг совершенно в новом, ином свете предстали все действия, жесты и слова Жюли за последние дни. Вспомнился и пакетик, подстеленный ею на кладбище, и пойманные ею «тачки», и ее отказ от его, Алексея Кисанова, помощи и сопровождения в административных делах, и многие иные мелочи… Все они одномоментно стали подозрительными, во всех них вдруг усмотрелся второй смысл.
Александра! Вот кто ему нужен сейчас!!!
Она уже вернулась из командировки, и сегодняшний ужин был запланирован в ресторане. Алексей собирался сказать ей сегодня про ботинки, про то, как он будет их ставить на место в ее отсутствие и как вот такая мелочь, такое ею заведенное правило сделает их общий дом – домом …
Но всегда так выходит, и вот почему они до сих пор жили отдельно: им было некогда! Отвратительно и примитивно некогда обсудить их личные, семейные проблемы. Сегодня – Алексей это уже понимал – придется говорить о деле, а это никуда не годный фон для лирических отступлений. Значит, он их снова опустит, выжидая иного момента, иной оказии для подобного разговора…
Интересно, наступит ли однажды эта оказия? Или им так и суждено пожизненно раздираться между делами, профессиональным долгом – и чувствами?! Не умея пожертвовать ни тем, ни иным?
…Конечно, Александра, как всегда, поняла его с полуслова. И на утро был назначен совместный культпоход к Жюли. На этот раз Алексей позвонил ей предварительно, пробормотав в телефон, что ему срочно требуется задать ей пару вопросов, на что Жюли, хоть и недовольно, согласилась.
Он ввалился к ней в квартиру с Александрой. Извинился, придумал предлог, оправдывавший присутствие Александры (они едут вместе за город – вот прям сейчас, едва выйдя от Жюли!), и Саша аккуратно приземлилась в кресло, безмолвная до поры до времени.
– Вы мне говорили, Жюли, что приезжали в Москву только один раз, – верно?
– Да… А почему?..
– И поженились вы с Афанасием во Франции?
– Да. В Дижоне, где я живу.
– Ваши родители были на вашей свадьбе?
– Какое вам дело до этого?
– Раз спрашиваю – значит, дело есть.
Жюли помолчала, исподлобья глядя на детектива тяжелым неприязненным взглядом.
– Не приезжали, – молвила она наконец. – И у меня не родители . У меня мама и отчим… Мама очень больна, а отчим… Я не хочу с ним видеться.
– Они живут в Дижоне?
– Нет, в… Это маленький город в Нормандии.
– Но вы хоть сообщили маме о замужестве?
– Какое вам дело, не пойму? Вы убийцу ищете или моих родителей?! При чем тут моя свадьба?!
– Я вам объясню, но не сейчас. Ответьте на мои вопросы.
– А я должна?
– Нет, но если вы не захотите отвечать, я стану вас подозревать.
– В чем? Что это я убийца?! Что я прилетела в Москву и убила Афаназия? А потом улетела обратно и снова прилетела сейчас? Так это, к вашему сведению, легко проверить! Билеты продаются по паспорту! Вам стоит только навести справки!
– Я уже навел, – невозмутимо ответил Кис.
– Значит, уже знаете, что я не прилетала! К чему тогда эти вопросы?
– А в Австралию вы не летали, случаем, в прошлом апреле?
– В Австралию?!
– Где находится ваша мама сейчас? – сыпал вопросами Кис.
– Понятно… Вы уже все о маме знаете… Тогда зачем спрашиваете?
– Где, Жюли?
– В сумасшедшем доме, вот где! И, если вы это знаете, зачем вы меня травите?!
– Так что насчет Австралии? Вы там были в прошлом апреле?
– Почему я должна там быть?! Идиотизм какой-то, я не верю своим собственным глазам! Правильно говорил Афаназий, что в России лучше не жить!
– Тогда каким образом ваша мама могла получать от вас открытки из Австралии?
– Вы бредите! Моя мама… – Она вдруг умолкла на полуслове. – Вот оно что… Я совсем забыла… Это по моей просьбе. Я три года назад отдала одному приятелю десять открыток: пять на Новый год, пять на день рождения… Чтобы он отсылал маме.
– И зачем это, Жюли? – куда мягче спросил Кис, сраженный тем, что в ответах Жюли все безболезненно сходится с информацией, полученной от Реми. Неужто и эта его догадка, мыслишка-газелька, не стоит и гроша ломаного?
– Мама все равно не понимает ничего… Она совсем больная. У нее маниакально-депрессивная шизофрения, она живет в каком-то ином мире… Ей все равно, навещаю я ее или нет, шлю открытки или нет… С ними я придумала для отчима. Чтоб не искал меня. С тех пор как мама заболела, он начал ко мне приставать… Пришлось бежать из дома. И подальше. Поэтому я придумала с Австралией…
У Жюли на глазах появились слезы, а Кис почувствовал себя извергом. Но уже ничего нельзя было изменить, сценарий придется доиграть до конца. Сейчас зазвонит телефон, и…
И он зазвонил, его мобильный. Извинившись, Алексей вышел из гостиной в коридор, притянув за собой дверь.
– Спасибо, дружище, – сказал он тихо в трубку. – Можешь отключаться. Я поболтаю сам с собой.
Дружище по имени Серега, с которым Алексей работал еще на Петровке, отключился, и Алексей принялся подавать реплики на средней громкости в выключенный мобильник.
Александра меж тем вступила в свою роль.
– Как я поняла, вы во Франции родились?
– Да, – рассеянно ответила Жюли. Слезы еще не просохли на ее глазах.
– J’aime la Françe, – продолжала Александра. – J’aime la langue française. Je n’ai pas tellement d’occasions de pratiquer mon français. Cela ne vous ennuie pas si je profite maintenant de cette occasion? [5]
Весь последующий диалог продолжался на французском. Александра расспрашивала о Дижоне, в котором никогда не бывала, о достопримечательностях и ценах в гостиницах, если туда вдруг поехать, – в общем, незначительный треп, призванный заполнить паузу. Жюли отвечала скупо, но отвечала.
Вернувшийся Кис положил конец этому трепу. Извинился за причиненное беспокойство, сослался на срочность дел и, подхватив Александру под руку, покинул расстроенную Жюли.
Машина не хотела заводиться. Кис был зол, а когда он злился, машина на него обижалась. Она любила ласковое обращение.
– Это совсем не то, чего ты ожидал, да, Алеша? – спросила Александра.
– Совсем, – скупо ответил он, сосредоточившись на ключе зажигания.