. В них ведь тоже лишь факты и умозаключения.
– И все же, вы так и не объяснили, почему он окрестил меня Серым Волком?
– Я пыталась ему втолковать, что такое любовь: что влюбленные сначала встречаются, потом играют свадьбу, а затем девушка навсегда покидает отчий дом. Вот Леонидик и решил, что вы меня хотите украсть.
Тарусов рассмеялся и предположил:
– А затем это прозвище перешло к вашему мужу? Так?
– Нет, Андре он зовет Тараканом. Ой! Не вздумайте сказать графу.
– Ну что вы…
– Но согласитесь – и вправду похож.
– Мы не знакомы.
– Что вы говорите? Это надо исправить, – графиня схватилась за колокольчик, но, что-то вспомнив, звонить в него не стала. – Увы, Андре нет дома. У вас, мужчин, вечно дела.
– Очень жаль, – сказал Дмитрий Данилович, на самом деле обрадовавшийся.
Возможно, в отсутствие отца Ася согласится на встречу с мужем.
– По пятницам мы принимаем, – сообщила графиня.
– Супруга говорила…
– Ваша Сашенька – ангел. Я ею очарована…
– Спасибо, передам.
– В эту пятницу ждем вас вместе. Тогда и познакомлю.
– Увы, как правильно заметили, мы, мужчины, постоянно заняты. В Ораниенбаум я заехал буквально на пару часов…
– Как жаль.
– …чтобы повидаться с подзащитным, князем Урушадзе. В среду буду его представлять в суде.
– Ах, вот зачем пожаловали. А я-то, дура старая… Что ж, рада, что Авик наконец выбрал заступника. Надеюсь, сумеете ему помочь. А теперь прошу удалиться. Дальнейший разговор вызовет недовольство супруга. Всего хорошего.
– Хотел переговорить с вашей дочерью.
– Исключено. Прощайте, князь.
– Всего хорошего, графиня. Прощайте, Леонид Дмитриевич. Рад был познакомиться.
Тарусов не ожидал, что Леонидик, ни разу на него не посмотревший, подойдет попрощаться. Дмитрий Данилович подал ему руку, но Масальский, вместо того чтобы ее пожать, крепко схватил, вывел князя из беседки и повел к дому. Через минуту-другую они вошли внутрь, миновали гостиную, поднялись по лестнице на второй этаж и, сделав десяток шагов по коридору, остановились у одной из дверей. Леонидик в нее постучал.
– Да, войдите, – раздался женский голос.
Анастасия Урушадзе сидела у окна и смотрела в сад.
Дмитрий Данилович кашлянул:
– Позвольте представиться – князь Тарусов, адвокат вашего мужа.
Ася повернула голову:
– Простите, думала – слуги… Очень приятно, княгиня Урушадзе.
– Муж ожидает вас в привокзальном ресторане.
– Авика освободили? – Радость с надеждой прозвучали в голосе и засветились в заплаканных глазах.
– Нет, выпустили на пару дней под мое поручительство.
– Вы оправдаете его?
– Буду с вами честен. Шансы есть, но их мало.
– Помогите ему, заклинаю. Авик не виноват. Облигации украл разбойник. Леонидик его видел. Леонидик, расскажи!
Тарусов повернулся к Масальскому. Но тот уставился на трещину в потолке и на просьбу племянницы никак не отреагировал. Князь, выждав несколько секунд, снова обратился к Асе:
– Боюсь, история с разбойником нам не поможет. Присяжные в нее не поверят.
– Но Леонидик не врет. Он просто не умеет.
– Митенька, оставьте мою дочь в покое, – в комнату, тяжело дыша, зашла графиня.
– Маменька, – кинулась ей навстречу Ася. – Присядьте.
– Еле забралась. Сердце у меня больное, – объяснила графиня Тарусову. – И если не желаете моей смерти, очень вас прошу, уходите.
– Но, маменька… Князь обещает спасти Авика, – горячо возразила Ася.
– Я сама его спасу. Я почти убедила Андре… Почти! Граф уже и сам не рад. Понял, что погорячился. Но вы, мужчины, так упрямы. Вам легче застрелиться, чем признать свою ошибку.
– Даже если граф отзовет жалобу, суда не избежать, – возразил Дмитрий Данилович. – Кроме кражи, князя Урушадзе обвиняют в покушении на убийство…
Договорить не успел – Леонидик схватил его вновь, в этот раз за рукав, и потянул в коридор. Дмитрий Данилович сопротивляться не стал, а то, не дай бог, фрак попортит. Сделав по коридору десяток шагов, они снова остановились у одной из дверей. В нее Леонидик стучать не стал – просто распахнул. Дмитрий Данилович осторожно заглянул вовнутрь. Какая огромная комната! По бокам книжные шкафы, у окна дубовый письменный стол. Наверно, кабинет графа.
– Простите, Леонид Дмитриевич, но в отсутствие хозяина осматривать его кабинет я не имею права.
Леонидик подтолкнул Диди.
– Нельзя, – закричал Тарусов.
– Входите. Не бойтесь, – послышался сзади голос Аси. – В этом доме хозяин – он, Леонидик. Мы лишь гости.
За княгиней Урушадзе подошла и графиня:
– Леонидик, я тебя прошу, не надо. Андре страшно разозлится. И тогда мне не удастся спасти князя…
Леонидик, пожав плечами, переступил порог. Сделав шаг, развернулся и указал Тарусову на дверной косяк.
– Он хочет, чтобы вы дырку от пули осмотрели, – догадалась Ася.
Диди осторожно заглянул в кабинет и увидел в дверном косяке пулевое отверстие. Но что толку? Пистолеты, револьверы, гильзы, пули и дырки от них были Тарусову столь же непонятны, что и геометрия Лобачевского. Леонидик, почувствовав непонимание, пошел к письменному столу, взял какой-то предмет и принес Дмитрию Даниловичу. Какая изящная вещь – складная линейка из слоновой кости!
– Английская работа. Покойный отец ее очень любил, – сказала с чувством Мария Дмитриевна.
Тарусов пожал плечами, не понимая, зачем сумасшедший сунул ему линейку? Леонидик в ответ подтащил к двери стул. И тут князь понял – ему предлагают измерить диаметр отверстия. Встав на стул, он развернул линейку и приложил к косяку – ноль целых двадцать две сотых английского дюйма. Значит, стреляли из оружия двадцать второго калибра. Но как это возможно? У Урушадзе был изъят револьвер другого, сорок четвертого калибра – Дмитрий Данилович всего лишь час назад читал о том в протоколе обыска.
– Пуля двадцать второго калибра была выпущена из «кольта» 1860 года. Вы это хотели показать? – уточнил он у Леонидика.
Тот с выражением блаженства на лице замурлыкал какую-то мелодию.
– Боже, какая радость! – воскликнула Мария Дмитриевна. – Фантазия ре минор. Ну наконец-то. Не знаю, как и благодарить вас, Митенька. Я так устала от Первой сонаты.
– Я ничего не понимаю, – призналась Ася.
– Почему полиция не извлекла пулю? – вместо объяснений спросил ее Диди.
Его так и подмывало обрадовать Асю, но он сдержался. Граф Волобуев не должен знать, что появился шанс оправдать его зятя вчистую.
– Полицмейстер сказал, что доказательств и без того предостаточно.
– Надо исправить его ошибку.
– Нет-нет, – запричитала Мария Дмитриевна. – Если расковыряем дверь, Андре узнает, что мы заходили в кабинет.
– Пуля сидит неглубоко. Смогу вытащить ее щипчиками для сахара.
– Сейчас их принесу, – Ася, поняв, что князь нашел что-то важное, побежала за ними на первый этаж.
– Бедная девочка. Очень за нее переживаю, – сказала вслед дочери графиня. – Потому и не знаю, что делать. Андре, конечно же, прав – Автандил ей не пара. Увы, мы поздно это поняли. Урушадзе глуп, груб, неотесан, вдобавок заразил Асю сифилисом. Но она его любит. Вот в чем проблема. Вдруг не переживет развода?
– Я как раз хотел спросить…
– Что, что? Леонидик, будь добр, отойди к окну, из-за твоей «Фантазии» не слышу князя. Так о чем вы, Митенька?
– Прочитав показания вашего мужа, я удивился. Судя по его словам, графа не столько ограбление волнует, сколько возмущает этот сифилис.
– Что в том удивительного? Сифилис убил нашего внука.
Графиня достала платочек и вытерла глаза.
– Но князь Урушадзе заверил меня, что сифилисом не страдает.
– Разве можно ему верить? Любой врач, осмотрев его, сие опровергнет.
– Хорошая мысль, спасибо. А у кого лечится Анастасия Андреевна?
– Ни у кого. Разве сифилис лечится? Тише, князь, Ася возвращается.
И действительно, в кабинет вошла княгиня Урушадзе.
– Подойдут? – спросила она, подавая Тарусову щипцы.
– Надеюсь, – Дмитрий Данилович снова залез на стул, после нескольких попыток ухватил торчавший из дерева кончик пули, потянул на себя. – Вуаля!
– И что? Этой пуговкой можно убить человека? – недоверчиво спросила Ася, увидев вытащенный Дмитрием Даниловичем кусочек свинца.
– Не только человека, слона можно уложить. – Князь положил пулю на ладонь и протянул ее дамам. – Внимательно осмотрите. На суде вам обеим придется подтвердить, что я в вашем присутствии извлек ее из дверного косяка.
– Но я не собираюсь в суд, – возмутилась графиня.
– А мне отец запретил, – виновато произнесла Ася.
– Придется вызвать вас повестками. Что ж, разрешите откланяться. Прощайте, графиня. Рад был познакомиться, княгиня. Спасибо за помощь, Леонид Дмитриевич.
Леонидик, не прекращая напевать, кивнул. А Тарусов, близорукий с детства, понял, что не видит его лица.
«Придется менять очки», – с грустью подумал Дмитрий Данилович.
Черт побери!
Четыркин носит пенсне! Князь обратил на это внимание сегодня утром, когда Глеб Тимофеевич зашел познакомиться.
«Раз ходит в пенсне, значит, близорук, как и я!»
– Мария Дмитриевна, пожалуйста, припомните. В ночь ограбления, когда все прибежали в кабинет, на Четыркине было пенсне?
– Спросите что попроще.
– Анастасия Андреевна, вдруг вы помните?
– Не было.
– Асенька! Не придумывай, как ты могла это запомнить?
– Не знаю почему, но помню очень отчетливо. Четыркин был без пенсне.
Глава двенадцатая
И на первом, и на втором этажах флигелька окна были тщательно зашторены. Почему? В такую-то жару? Может, владелец дома не сумел сдать его в аренду после отъезда Красовской и, чтобы обои не выгорали, задернул драпри?
– Эй, Саночкин! – окликнул Крутилин дворника, которого они с Яблочковым прихватили с собой.
Тимоха стоял посередь улицы, пытаясь понять, где, собственно, находится.