Лиза терпела недолго, выписала ей пару оплеух и пообещала пристрелить. Дамочка тут же успокоилась, а для всех прочих, очевидно, это послужило наглядным примером: пленные вели себя тихо и послушно выполняли все команды.
На мой взгляд, это было довольно странно.
Как-то я видел, как брали барона, и даже не били, а просто вели под руки, так во дворе его нескромной усадьбы такой вопль стоял, как будто там всех подряд живьём резали.
Однако спустя несколько минут всё разъяснилось самым неожиданным образом.
Запустили дизель, включили свет…
Нинель просквозила мимо, поздоровалась с самой старшей женщиной, мимоходом, как с давней знакомой, потом Гена, Паша…
И в конце концов самый умный из нас, Иван, заметил, что происходит нечто странное.
— О… Ирина Григорьевна! А вы что тут делаете?!
Четыре вопроса, четыре ответа, и немая сцена.
Оказывается, Ирина Григорьевна — директор школы, в которой до Хаоса учился Денис и прочие мелкие шалопуты инвалидной коммуны.
Нет, это не всё, немота не от этого.
Ирина Григорьевна, ко всему прочему, — жена командира батальона, охраняющего химкомбинат «Чёрный Сентябрь». Она с двумя детьми находится здесь с самого начала Хаоса. Ещё три женщины — жёны командиров подразделений этого же батальона. А все совокупно киндеры здесь, кроме одного, — это их дети. И всех их держат здесь в заложниках.
Та дамочка, что закатила истерику, — жена Алтына. А вот этот смугленький мальчуган с заплаканными глазами — его сын.
После такой свежей новости у Лизы со Стёпой произошла синхронизация эмоций.
Несколько секунд они обалдело хлопали ресницами, затем просияли, словно им только что авторитетно заявили, что в мире разом кончились все войны. Ну и в завершение они сказали разные слова с одним смыслом:
— Обалдеть…
— Да уж… Вот это, называется, сходили за тушёнкой.
Задавив эмоции, мы наскоро пошушукались в формате внезапно возникших обстоятельств и приступили к первой фазе операции «Огонь прикрытия». Хотя по большому счёту первая фаза началась, когда было принято решение по библиотеке, а сейчас наступил её завершающий этап. Этап очень важный и ответственный, от которого зависел успех всей операции в целом.
По иронии Судьбы штаб-квартира местного вождя была обустроена в подсобке, небольшом помещении на первом этаже, в которое можно было войти из гардероба. Скорее всего при выборе местечка для себя и своей семьи Алтын руководствовался размерами и отсутствием окон. Все прочие помещения библиотеки были в разы больше (даже туалет), и в каждом имелось по нескольку окон.
Здесь было тесновато, но для эпохи Хаоса довольно уютно. Два новых дивана, ковры, забитый вещами шкаф, плазменная панель, несколько игровых приставок и целая стопка ноутбуков. И электрический масляный обогреватель на девять секций. В общем, жить можно.
В гардеробе, в двух шагах от «штаба», был оборудован дежурный пост с мощной многоканальной радиостанцией. Когда мы поднялись из бункера в вестибюль, динамик радиостанции вовсю надрывался:
— «Букинист» — «Центру»! «Букинист» — «Центру»! Что там у вас происходит? «Букинист», ответь…
— Замечательный позывной, — одобрила Лиза. — Сама бы от такого не отказалась. Бумага тут найдётся?
— Это библиотека, — пожал плечами Юра. — Тут должен быть вагон бумаги.
Мы быстро отыскали бумагу, и Лиза со Стёпой сели составлять текст пьесы в двух актах. Пьеса называлась «Папа, мне сделали больно!!!». Все прочие получили указания и разбежались по задачам.
Андрей Фёдорович инспектировал технику в патио, Иван собирал трофеи, Нинель приставили к женщинам и детям, руководить и приглядывать, прочие «партизаны» принялись таскать из бомбоубежища ящики с пайками, а мы с Юрой стали потрошить коробки и проводить естественный отбор. В общем-то в пайке все съедобное и качественное, но Стёпа распорядился однозначно: «тушёнка и сахар», причём «как можно быстрее!». То есть мы высыпали из ящика коробки с пайками, выковыривали из коробок тушёнку и сахар, компактно укладывали в освободившийся ящик, а всё прочее бросали прямо на пол. Сердце кровью обливалось: Господи, это ж сколько добра оставляем…
Да, и под занавес: «барсы» мужска полу встали за пулемёты.
А теперь складываем всё это вместе и делаем вывод: мы здесь не остаёмся, на нас в любой момент могут напасть, и теперь уже не только «курки», и после отыгрыша спектакля и встречи высокого гостя надо будет резво отсюда убираться.
И я почти уверен, что столь неожиданная смена планов вызвана обнаружением в этом вертепе жён и детей командного состава батальона, охраняющего «Чёрный Сентябрь».
Через несколько минут Стёпа с Лизой закончили сочинять пьесу, выволокли связанного Алтына к радиостанции и заставили его несколько раз прочитать вслух «роль». Текст был нехитрый, легко запоминающийся, так что в этом плане проблем не было. Мне, однако, показалось, что проблемы будут с достоверностью.
— Во втором акте с ним будет общаться «стилет»?
— Верно.
— Он его выкупит «на раз». Вы же знаете, что это за твари. А тут при любой мотивации звучать будет недостоверно. Боль трудно сыграть, особенно перед «стилетом».
— Ну, не вопрос, — кивнула Лиза. — Сделаем достоверно. Тащите сюда его семью и пригласите Нину.
— Не надо! — взмолился Алтын. — Не трогайте их! Я сделаю всё, что хотите!
— Да успокойся, семью трогать не будем, — обнадёжила Лиза. — Ты только веди себя правильно, и никто не пострадает.
Через пару минут в гардеробе, возле радиостанции, продолжавшей безуспешно вызывать «букиниста», собралась небольшая труппа для постановки пьесы-экспромта: Лиза, Стёпа, Алтын, его семья и Нинель.
Мы с Юрой продолжали потрошить пайки и с интересом поглядывали в сторону гардероба, ожидая, когда же наконец брякнет третий звонок и подымут занавес.
Лиза о чём-то пошепталась с Нинелью.
Нинель помрачнела, но решительно кивнула и вытащила из своей санитарной сумки упаковку стерильных салфеток.
— Ты готов? — спросила Лиза.
Алтын молча кивнул и с тревогой посмотрел на стоявших неподалёку жену и сына.
Понимаю, чувство странное и нехорошее. Хуже нет, когда твоя семья в руках врагов и ты ничего не можешь сделать, чтобы её защитить.
— Хорошо. Руки.
Стёпа разрезал ножом ремень, стягивающий запястья нашего пленника. Алтын растёр затекшие запястья и невольно покосился на оружие Стёпы. Стёпа бесцеремонно ткнул пальцем в набухший желвак на скуле пленника.
— Не косись. Ты в текст смотри, а то беда будет.
Алтын поморщился, осторожно потрогал желвак и протянул руку за листком с «ролью».
— Я подержу, мне нетрудно. — Стёпа нехорошо усмехнулся и кивнул Лизе.
— «Букинист» — «Центру»! «Букинист» — «Центру»! «Букинист», ответь… — продолжала монотонно бубнить радиостанция.
— Готов? — ещё раз уточнила Лиза.
Алтын с недоумением посмотрел на неё и кивнул. В его взгляде явно читалось: «Вот глупая баба… Сказано же было — готов!»
Лиза выдернула из поясной кобуры пистолет, приставила к правому плечу Алтына и выстрелила.
— А-а-а-ааа! — истошно заорал Алтын, хватаясь за простреленное плечо. — Оаа-ааа!!!
Жена Алтына тоже заголосила, сжала кулачки и бросилась на Лизу. Мальчуган заплакал и закричал: «Дадо!!! Дадо!!!»
Нинель рванула упаковку, отняла ладонь Алтына от раны, приложила кипу салфеток и вернула ладонь на место.
— Держи крепче. Ну-ка сядь ровно, я с той стороны прижму…
Лиза безжалостно отшвырнула жену Алтына — та отлетела и ударилась о стойку гардероба, — приставила пистолет к голове плачущего ребёнка и предупредила:
— Если ты будешь неубедителен, я убью твоего сына. Начали!
Нехорошая получилась сцена, мне не понравилось. Как-то… Как-то, наверное, можно это было сделать по-другому.
Дальше всё было шумно и нервно.
Вытаращив глаза, как будто его кто-то накачивал изнутри огромным насосом, Алтын пялился в текст, удерживаемый железной рукой Стёпы, и с пеной на губах орал в микрофон, жалуясь кому-то на жестокую Судьбу и странное поведение Хозяев. По его словам выходило, что Хозяева без объявления войны напали на библиотеку: приехали на вездеходе и с ходу открыли огонь, уложив больше половины людей Алтына и ранив его самого. Разговор велся на русском, на том конце эфирного контура кто-то отвечал хриплым басом, обещал, что сейчас же всё бросит и немедля примчится с «пацанами» на разборки.
Едва отзвучал сеанс связи с гипермаркетом, на Алтына тотчас же вышли Хозяева.
— Алтын, приём! Это куратор Виктор! — Это был другой голос, не тот, что до этого непрерывно вызывал «букиниста» на связь. — Что у вас там стряслось? Это правда — то, что ты сейчас рассказал отцу?
— Ты что, издеваешься?! — лающим голосом взрыднул Алтын. — Ты ещё спрашиваешь?! Это ваши были, мамой клянусь!
— Нет-нет, это не наши! Послушай меня, Алтын…
Тут куратор Виктор быстро и немногословно объяснил Алтыну, что это враги, что они вытворяют такие штуки уже не в первый раз и что Хозяева прекрасно знают, кто это сделал. Они непременно поймают негодяев и жестоко накажут. Они уже работают над этим! А сейчас нужно успокоиться, собраться с мыслями и не делать глупостей. Затем он живо поинтересовался, как там поживают «гости», не пострадали ли они при налёте.
— А что с ними будет? — всплакнул Алтын. — Они в подвале, под охраной, всё нормально с ними! А вот со мной — не всё! И с моими людьми тоже…
— Алтын, надо поговорить лично, ты слышишь? Я сейчас к тебе приеду, предупреди, чтобы твои палить не начали. Я поставлю транспорт подальше, зайду один, без оружия. Алтын, это очень важно, ты слышишь?
— Хорошо, приезжай. Только смотри там, осторожнее — мои очень злые!
— Ладно, давай, я скоро буду…
Нинель наскоро обколола Алтына и перевязала рану.
Мы тем временем рассчитались.