— Кое-что угадывается, но никто из свидетелей не говорит ничего определенного. Как в девяносто седьмом, так и сейчас.
— Рой, зачем вы запустили это в «Аргус»? — поинтересовалась Эмма Джейн Бутвуд.
— Затем, что подозреваю: наш подонок решил, что он самый умный. В девяносто седьмом все сошло ему с рук. Он не сомневается, что и сейчас всех обхитрит и выйдет сухим из воды. Если доктор Праудфут прав и девушку на «Поезде-призраке» изнасиловал тот же тип, значит, промежутки между нападениями сокращаются. А еще он обнаглел. Вот мне и захотелось немножко поддеть его самолюбие. Пусть поломает голову, откуда у меня такие сведения. Раз он злится, можно надеяться, что где-нибудь допустит прокол…
— А может, начнет еще ужаснее обращаться со своими жертвами, — возразила Белла Мой.
Грейс покачал головой:
— Белла, если он в девяносто седьмом году убил девушку, чего я совсем не исключаю, велика вероятность, что он убьет снова, в каком бы состоянии ни находился. Первое убийство — своего рода Рубикон. Когда преступники его переходят, все меняется бесповоротно. В первый раз убить человека трудно. Убить во второй раз значительно легче. Особенно если в первый раз они получили от этого удовольствие. Тот, кого мы ищем, — гнусный извращенец. К тому же хитрый. Нам нужно придумать, как заманить его в ловушку. Я стремлюсь не к тому, чтобы его разжалобить. Моя цель — чтобы больше у него не было ни одной жертвы. Точка. Мы обязаны схватить его до того, как он снова нанесет удар!
— По его речи кто-нибудь что-нибудь заметил? — спросил Ник Николл.
— По-моему, он местный, — сказал констебль Форман, — но фон такой шумный, что судить трудно. А можно отсечь посторонние шумы и увеличить звук?
— Сейчас с записью работают эксперты, — ответил Грейс и повернулся к Праудфуту: — Вы можете по голосу приблизительно определить его возраст?
— Только в самых общих чертах. По-моему, ему от тридцати до пятидесяти, — ответил психолог. — Отошлите запись в фонологическую лабораторию, например к доктору Френчу. Голосовые профили — его специальность. Им удается узнать поразительно много даже по таким звонкам. Хотя бы место рождения и национальность звонящего.
Грейс кивнул. Он уже пользовался услугами фонологической лаборатории; в прошлом ему там не раз помогали. Кроме того, они могут изготовить сонограмму, «отпечаток голоса», который у каждого человека так же уникален, как отпечаток пальца или ДНК. Но у них очень мало времени… Успеют ли они?
— Опыт массового забора образцов ДНК уже проводился, — сказала Белла Мой. — Может, есть смысл брать у жителей Брайтона сонограммы?
— Ага, как же, — возразил Норман Поттинг. — Придется попросить каждого парня, живущего в Брайтоне и Хоуве, произнести несколько слов в микрофон. В городе всего-то сто сорок с чем-то тысяч мужчин. Лет за десять управимся!
— Босс, а нельзя еще раз прослушать? — попросил Гленн Брэнсон, который до этого все время молчал. — Помните, в фильме «Разговор» удалось определить местонахождение человека по фоновому шуму транспорта?
Грейс снова включил запись.
— Удалось засечь, с какого номера он звонил? — спросила Эллен Зоратти.
— Номер не определился. Но эксперты не сдаются. Правда, задачка у них не из легких. Вы только представьте, сколько звонков поступает ежечасно в Центр обработки сообщений! — Грейс еще раз нажал кнопку «Воспроизведение».
Прослушав запись, Гленн Брэнсон заметил:
— Похоже, он звонил из центра Брайтона. Если номер не определят, у нас остается еще сирена на заднем плане и время суток. Такое впечатление, что патрульная машина проехала совсем рядом с ним. Проверим, какие машины выезжали на срочный вызов ровно без пяти два; установим маршрут и посмотрим записи с камер. Вдруг нам повезет и в кадр где-нибудь попал подходящий мужик с мобильником?
— Отличная мысль, — кивнул Грейс. — Хотя, судя по качеству звука, он скорее звонил не с мобильника, а с городского телефона.
— Да, — кивнул Майкл Форман. — Такой щелчок, как будто повесили трубку на старомодном аппарате.
— А может, он просто бросил свой телефон, потому что распсиховался, как считает доктор Праудфут, — сказала Эмма Джейн Бутвуд. — Так что и вариант с мобильником исключать нельзя.
— Еще он мог звонить из телефона-автомата, — сказал Форман. — Тогда на трубке должны остаться отпечатки.
— Если он злится, — сказал Праудфут, — по-моему, он, вероятнее всего, скоро снова нанесет удар. В одном я совершенно уверен. Он будет действовать точно так же, как действовал в последний раз. Он не сомневается: тогда все получилось — и сейчас получится. Действия по шаблону доставляют ему удовольствие. Значит, следующее нападение он совершит на автостоянке — как я уже говорил.
Грейс подошел к карте центра Брайтона. Сколько здесь больших автостоянок? У вокзала, на Лондон-роуд, Нью-роуд, Черчилл-сквер, Норт-роуд. Их очень много, больших и маленьких. Есть муниципальные, есть общенациональные; и нельзя забывать о стоянках при супермаркетах и отелях… Он повернулся к Праудфуту.
— Мы не можем разослать констеблей на все автостоянки в городе, — сказал он. — Тем более расставить по человеку на каждом ярусе многоярусных парковок. У нас людей не хватит. И перекрыть все стоянки тоже нельзя.
Грейс встревожился. Может быть, зря он вчера передал Спинелле эксклюзивную информацию? Что, если он подтолкнет Туфельщика к новому убийству? Тогда новая жертва будет на его совести.
— Самое лучшее, что сейчас можно сделать, — разослать сотрудников полиции в штатском в залы видеонаблюдения на тех стоянках, где установлены камеры, и расставить побольше наших машин без опознавательных знаков на всех стоянках, где только можно, — сказал Грейс.
— Я бы посоветовал вам, суперинтендент, особенно присматриваться ко всем, кто необычно себя ведет. Например, к тем, кто превышает скорость. По-моему, тот, кого мы ищем, сейчас очень взвинчен.
65
Думаешь, ты самый умный, суперинтендент уголовной полиции Рой Грейс? Думаешь, я не знаю, зачем ты стараешься меня поддеть? Хочешь, чтобы я разозлился! Я тебя насквозь вижу!
Скажу тебе откровенно, ты — неудачник. Таких, как ты, называют «хромая утка». Твои предшественники не поймали меня двенадцать лет назад, а ты не поймаешь меня сейчас. Я гораздо умнее тебя — тебе до меня далеко. Даже сейчас ты понятия не имеешь, что я оказываю тебе услугу!
Я избавляю всех от хищных и ядовитых растений, выпалываю сорняки! Подумай, и поймешь, что я твой самый лучший друг! Когда-нибудь ты это поймешь! Когда-нибудь мы с тобой вдвоем погуляем по утесам в Роттингдине и подробно все обсудим. Мы погуляем, как ты сейчас гуляешь по воскресеньям со своей любимой Клио! Она тоже любит туфли. Я встречал ее в нескольких своих любимых магазинах. Она без ума от дорогой обуви, да? Она дорого тебе обойдется, но ты этого еще не понял. Хотя когда-нибудь поймешь.
Видишь ли, все женщины — яд, отрава. Все до единой. Венерины мухоловки, которые приманивают мужчин, а потом высасывают их. Им трудно не поддаться. Когда ты не с ними, то без конца звонишь и шлешь эсэмэски; тебе нужно знать, сильно ли они тебя любят.
Сейчас я открою тебе тайну.
Ни одна женщина на самом деле тебя не любит. Она хочет только одного: управлять тобой. Можешь издеваться надо мной. Можешь сомневаться в размере моего члена. Но вот что я тебе скажу, суперинтендент уголовной полиции. Когда-нибудь ты будешь мне благодарен. Мы с тобой будем гулять в Роттингдине, и ты поблагодаришь меня за то, что я спас тебя от тебя самого.
66
13 января, вторник
Джесси начинала скучать по Бенедикту, как только расставалась с ним. Всего час назад она отправила ему эсэмэску. По вторникам они не ночевали вместе. Джесси играла в сквош с подругой Джеке, которая недавно вышла замуж, потом заезжала в китайский ресторан, набирала там коробок с разными вкусностями и ехала к другой подруге, Роз. Они ели и смотрели какой-нибудь фильм. Так сложилось уже довольно давно. Бенедикт по вторникам тоже был занят. На досуге он играл на гитаре свои композиции. Сейчас они с соавтором готовят к выходу альбом. Бенедикт надеялся, что скажет новое слово в музыке.
Иногда по выходным он выступал с разными поп-группами в суссекских пабах. Постоянной группы у него не было; он подписывал разовый ангажемент. Джесси нравилось смотреть на Бенедикта из зала. Она никак не могла на него насмотреться, насытиться им. Они встречаются уже восемь месяцев, а она может заниматься с ним любовью практически весь день и всю ночь — в те редкие случаи, когда им так долго удается побыть наедине. Бенедикт лучше всех целуется и самый лучший любовник на свете — правда, ей и сравнивать его особо не с кем. Если честно, до него у Джесси было четверо парней, и все — ничего особенного.
Бенедикт добрый, заботливый, внимательный, щедрый. А еще он умеет ее рассмешить. Джесси нравилось, что у ее жениха прекрасное чувство юмора. Голова шла кругом от его запаха. Но больше всего она восхищалась его умом.
И конечно, ей очень льстило, что он очень, на самом деле, любил ее нос.
— На самом деле он тебе не нравится? — спросила Джесси как-то в постели несколько месяцев назад.
— На самом деле нравится!
— Не может быть!
— По-моему, ты красавица!
— Нет. У меня клюв, как у «Конкорда».
— Для меня ты красавица.
— Ты давно ходил к окулисту?
— Знаешь, недавно я прочел один афоризм и сразу подумал о тебе, — вдруг сказал Бенедикт.
— Какой афоризм?
— «Внимание пленяет красота, а сердце пленяет личность».
Джесси улыбнулась воспоминанию. Она сидела в пробке в полной темноте, освещаемой яркими лучами; печка в ее маленьком фордике шумно стрекотала. Джесси грела ноги и вполуха слушала новости по радио, по четвертому каналу. Гордон Браун выступал с речью насчет Афганистана. Браун ей не нравился, хотя она и голосовала за лейбористов, поэтому она переключилась на музыкальный канал. Там как раз группа «Эйр» исполняла «Секси бой».