…Бабкин с Илюшиным долго бродили по вокальной студии, пока не наткнулись на комнату, где ждала их Алла Ратманская. Стены изнутри были обиты черным акустическим поролоном. Алла распевалась у микрофона, Тимур безучастно отбивал ритм ладонью по джинсовой коленке.
Сергей увидел пышную блондинку средних лет с бледной кожей и ярко-зелеными линзами. Обтягивающие кожаные штаны, ремень с блестящей пряжкой и рубашка, спущенная с плеч, словно Алла начала раздеваться перед приятелем и появление сыщиков застало ее врасплох. Бабкин ожидал, что она поправит одежду, но Алла только поводила обнаженными плечами и хихикала. Она то и дело придвигалась к нему и хватала то за колено, то за плечо. Когда ее одутловатое лицо оказалось совсем близко, Сергей разглядел крошки осыпавшейся туши на веках. В нос ему ударил тяжелый приторный аромат. Бабкин бросил умоляющий взгляд на Макара, но тот и не подумал вмешаться, хотя мог бы легко переключить на себя эту подержанную фурию.
Первые полчаса Алла еще пыталась держать лицо. Играла в благовоспитанность, подбирала слова. Но потом ненависть к Нине взяла свое. Бабкин выслушал, что у Нины на побегушках три альфонса, и каждому она платит из отцовских денег. Что фонд для нее – только кормушка, больных детей она на дух не выносит и тянет оттуда деньги каждый месяц, пользуясь тем, что вся бухгалтерия на Ратманском, а тот распорядился прикрывать ее воровство.
В таком виде Алла понравилась Сергею намного больше. Из нее била живая злость. К облегчению Сергея, она даже позабыла строить из себя роковую искусительницу и стала просто разъяренной бабенкой, довольно непосредственной и не без чувства юмора.
Парня в углу Алла представила как своего продюсера. Сергей решил, что ему не больше двадцати пяти. Тощий, узкоплечий, чернявый – Бабкин про себя обозвал его «копченый глист», – он сначала зыркал по сторонам, явно скучая, а потом вытащил из кармана нож-мультитул и стал чистить ногти.
– Какие отношения у вас с Ярославом Новохватовым?
– Встречались когда-то… – Небрежный жест, будто с тех пор Новохватов канул в небытие. – Он занимается фондом, я вся ушла в творчество. Записываю новый альбом… К моим собственным песням публика должна прийти подготовленной, разогретой. Понимаете, о чем я? Поэтому в нынешнем альбоме только каверы. Каверы – это самый топчик! Вот послушайте…
Бабкин попытался ее остановить, но Алла встала, подошла к микрофону, покачивая бедрами, и, наклонившись, низким голосом начала петь «Whole lotta woman». Сергей знал эту песню – Маша слушала в машине альбом Келли Кларксон. К его удивлению, Алла пела вовсе не так плохо, как он ожидал. Но от ее исполнения неуловимо веяло набережной Геленджика.
Закончив второй куплет, Алла оборвала песню и вернулась на место. «Продюсер» во время исполнения так и не перестал подпиливать ногти.
– Это замечательно, – неискренне сказал Сергей. – Алла, когда вы в последний раз были в «Примуле»?
– Вообще не была. Что я там забыла?
– Я ее слова подтверждаю, – прорезался парень. – В смысле, что мы вместе были с двадцать восьмого на двадцать девятое.
На лице Аллы отчетливо отразилось: «Идиот», но она промолчала, только кивнула, принужденно улыбаясь.
– Вы знаете, что случилось с Новохватовым? – вступил в разговор Макар.
– Ужасно! – Алла прижала ладони к щекам. – Я давно говорю: в этой стране необходимо разрешить огнестрельное оружие! Если нас не защищает власть, мы будем сами себя защищать!
– Вы виделись с Ярославом после нападения? – спросил Илюшин.
Алла помолчала, что-то обдумывая.
– Кажется, да, – неуверенно сказала она.
– Кажется? – повторил Макар.
– Ой, я с этим альбомом так закрутилась, реально не помню, какое сегодня число… Нет, не виделась! Только созванивались.
– Давно?
– Кажется, два дня назад.
– Не могли бы вы проверить даты в телефоне? – кротко попросил Илюшин.
– Я стираю из списка исходящие и входящие звонки! – Алла встревожилась. – Они меня бесят.
– Вы уверены, что никогда не были в «Примуле»? – спросил Сергей.
Она перевела озадаченный взгляд с него на Илюшина и отрицательно помотала головой.
Макар встал и сказал:
– Извините, мы вас оставим на минуту…
Бабкин вышел за ним и плотно прикрыл дверь.
Они провели в коридоре не минуту, а все пять, и когда вернулись обратно, Алла встретила их широкой улыбкой:
– Вспомнила! Я заходила в «Примулу», но Нины не было. Хотела пригласить ее на ланч в одно очень приличное заведение. Устроить сюрприз!
Их уловка сработала. Напугай свидетеля, заставь его нервничать – и он начнет опровергать обвинения, которые против него и не выдвигали. Этот прием работал далеко не со всеми, но Алла попалась.
– Вы предварительно не позвонили? – удивился Сергей.
– Телефон сел, – соврала она не моргнув глазом.
– Вы перемещаетесь по городу на общественном транспорте?
– Нет, на машине… – Она прикусила язык, поняв, какую глупость ляпнула. – Понимаете, я зарядку от телефона забыла. Когда я работаю над песней, мне не до реала… Меня затягивает творчество, целиком. Я вся поглощена процессом создания…
– Да, я понял. – Бабкин испугался, что она снова запоет. – То есть вы заходили в «Примулу»?
Алла кивнула.
– Давно это произошло?
– Месяц назад, может быть, два, – неуверенно сказала она. – А что? Почему это так важно?
– Вы, кажется, сказали, что Нина – распущенная грязная баба? – напомнил Илюшин. – И вы хотели позвать ее на ланч в приличное заведение?
– Ну… я… Это все ради отца! – нашлась Алла. – Если он любит Нину, я должна тоже постараться относиться к ней теплее. Знаете, как говорят: любишь меня, люби мою собаку.
Она поняла по взглядам сыщиков, что сморозила что-то не то, и поторопилась исправиться:
– Я в хорошем смысле! Люблю собак. У меня самой шпиц, Рошфор… Вот такусенький!
Когда сыщики ушли, Алла схватилась за телефон.
– Алик, они все знают, они все знают, – страдальчески зашептала она в трубку. – Они меня прижали, я не виновата, прости!
– Алка, ты обалдела? – весело спросил брат.
Алла поняла, что он опять под кайфом.
– Ты зачем мне звонишь, дурында? Или тебе непонятно, что в эту минуту нас слушает майор в отставке товарищ Гришковец? Я тебе зачем это все разжевывал, как ребенку?
Алла всхлипнула.
– Аличек, я без тебя не могу, – забормотала она. – Мне страшно, я совсем одна, тут никого нет!..
– Не выдумывай. Твой персидский шах сидит рядом. Ковыряется в зубах.
Тимур ковырялся не в зубах, а в ухе, поэтому Алла выкрикнула:
– Нет! Никого нет! Ты меня бросил одну с этими людоедами!
– Не голоси!
По звуку Алла догадалась, что брат поморщился и отодвинул трубку от уха.
– Алка, ну вот что мы сейчас можем сделать? Что?
Она всхлипнула и вытерла слезы.
– Призна-а-а-аться!
– Тогда папочка нас посадит! – пропел Алик. – Будешь в камере упражнять голосовые связки. Хочешь ты этого?
– Ну что ты меня пугаешь, зачем? – Алла заплакала в голос.
– Ох, ну все, завязывай! Не люблю этого, ты же знаешь. Давай не по телефону это все… Исправить мы ничего не можем. Да и нечего исправлять, товарищ майор в отставке, – чеканным голосом проговорил Алик. – Приезжай, поговорим. Только не бери с собой своего питомца, умоляю!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Со мною нет койота, – пропел Илюшин, едва они сели в машину. – Ах, где найти койота! Могу весь мир я обойти, чтобы найти койота…
– Что это на тебя нашло? – спросил Сергей. – Алла покусалла?
– Ты просто не знаешь хороших песен и завидуешь моему дивному баритону.
– Я знаю песню про верблюда!
– Нет такой песни.
– Пари?
– Ну давай, на щелбан.
– На щелбаны с кем-нибудь другим можешь спорить. На ужин!
– Ладно, черт с тобой, спорим на ужин! – согласился Макар. – Что за песня?
– Не видят люди верблюда! – вполголоса пропел Сергей. – Проходят мимо верблюда! Теряют люди верблюда, а пото-ом! не найдут! никогда-а-а-а!
– Трагедия ленинградского зоопарка в трех действиях, – вздохнул Макар. – Накормлю тебя чебуреками на Даниловском рынке, мой прожорливый друг. Ладно, давай вернемся к койоту. Какие у тебя впечатления от разговора с певичкой?
– Врет как сивая лошадь.
– И не слишком умело, – согласился Макар. – Бросается в глаза, как сильно они с братом ненавидят Нину. Ты обратил внимание – про молодого любовника-альфонса Алла явно пропела с чужого голоса?
– Да, и чья бы корова мычала!
– Тебе тоже приглянулся этот король кокаинового шика? Зря она его привела. Он будет подтверждать ее алиби, для этого его и посадили в углу – чтобы крякнул вовремя… Но слишком топорно все это выглядит.
– Получается, алиби нет ни у брата, ни у сестры, – подытожил Сергей.
– Есть, но условное. Обоим его обеспечивают любовники. И оба младших Ратманских темнят насчет «Примулы». Алла задергалась, когда мы вышли.
– Угу. Решила, что нашли ее отпечатки или маска сползла и лицо попало на камеру… Придумала дурацкое объяснение. Если расспросить сотрудников фонда, они скажут, что не видели ее. Так, куда теперь? Может, пообедаем?
– К Вере Шурыгиной, – сказал Макар. – Я созванивался с ней утром, она ждет нас у себя дома. Подожди, у меня была какая-то мысль… А, про детей Ратманского.
На лобовом стекле расплылись дождевые капли.
– В пробку встанем, – флегматично сказал Бабкин. – Почему-то как только дождь, так Москва сразу наглухо забивается…
– Алик, Алла и Бобр… – вслух подумал Илюшин.
– Извини?
– Новохватов. Слушай, допустим, заместитель отдал ключ этим двоим, они забрались ночью в «Примулу» и устроили разгром в кабинете Ратманской. Зачем?
Бабкин поразмыслил и сказал:
– Ты можешь перенести встречу с Шурыгиной? Хочу заехать в одно место, пробить переговоры певички и ее брата за последнюю неделю.
Пока Сергей занимался незаконной деятельностью, то есть с помощью знакомого сотрудника, такого же бывшего оперативника, как и он сам, получал информацию о телефонных переговорах Аллы, Алика и Новохватова, Илюшин позвонил с отчетом Ратманскому-старшему.