– Я? – удивился Илюшин. – С чего ты взял, мой высоконравственный друг? Просто в отличие от тебя я ставлю ей в вину совсем другое.
– Что именно? Давай-ка шевелись, пока нас не унесло отсюда на фиг!
Они добежали до машины, и Бабкин с облегчением захлопнул дверцу. Снаружи все сильнее бесновался ветер.
– Она не сказала правду своей семье, – объяснил Макар. – Когда-то я смотрел документальный фильм о специалистах, занимающихся поисками без вести пропавших – тех, после исчезновения которых прошло двадцать и более лет. Я в то время был юн и глуп. Мне казалось, за двадцать лет люди могут забыть всех и вся. Но камера показывала крупным планом лицо женщины, которой сказали, что останки ее младшего брата, пропавшего сорок лет назад, были найдены в болоте при раскопках. Он утонул, убежав из дома, а тело так и не смогли отыскать. Сорок лет, Серега! Это была немолодая одышливая тетка. Трико, шерстяная кофта в катышках. Муж, дети, многочисленная родня. Она рыдала от счастья, как ребенок, оттого что все эти годы он был мертв, а не сидел в подвале у маньяка и не подвергался истязаниям. Он просто утонул. Я хорошо запомнил ее лицо. Это ужас для близких – не знать, что случилось с исчезнувшим, годами мучиться догадками и страшными предположениями. Нина недрогнувшей рукой отправила свою семью на пытку неизвестностью. Она струсила. Вот за эту трусость, за это молчание я ее и осуждаю.
– А как же дети? – помолчав, спросил Сергей.
– На детей мне начхать. – Илюшин как будто удивился его вопросу. – Кстати, с учетом ее истинного отношения к ним Нина вела себя как идеальная мать. Хотя таким, как она, дети вообще противопоказаны – они превращают жизнь своих матерей в ад. Только вот выясняется это обычно после родов.
– А если и у нас выяснится?
– Что ты имеешь в виду? – не понял Макар.
– Ну, если Маша родит и не полюбит ребенка? – как можно спокойнее сказал Сергей. – Как Ратманская. Раз такое, по твоим словам, бывает сплошь и рядом.
Илюшин негромко засмеялся:
– Ты поэтому не хотел браться за дело? Примерил участь брошенного мужа, ужаснулся и отпрянул?
– Да при чем здесь брошенный муж!
– А, то есть Маше ты все-таки доверяешь!
– Ну тебя, – в сердцах сказал Сергей. – Несешь всякую пургу по своему обыкновению…
– Муж-пургоносец! – Макар вытянул ноги и зевнул, как кот. – Сережа, тебе не приходило в голову, что Забелин сначала принудил жену родить детей, а потом забил на них, как ты выражаешься, вот такущий болт? Может, она сбежала, оставшись с детьми без помощи мужа?
– А тебе не приходило в голову, что у меня работа, требующая постоянных разъездов? Я в квартире сутками не бываю!
– Наймешь двух нянь и домработницу. Ты не поверишь, сколько проблем решается с помощью денег, включая послеродовую депрессию.
– О, блеск! Еще и депрессия! Вот не появятся у моей жены чувства к младенцу…
– Ну, с Костей-то у Маши все прошло нормально.
– Костю она родила двадцать лет назад!
– Я не буду тебе врать, что дал бог зайку – даст и окситоциновый приход, – сказал Макар. – Может, и не появятся. По крайней мере, сразу.
– И что тогда делать? – глупо спросил Сергей.
Илюшин пожал плечами:
– Жить. Со временем разберетесь.
– Слабоватое утешение…
– Поехали, я проголодался! Купишь мне роллы.
– Это с какой стати?
– Оплата за сеанс психотерапии.
– Не больно-то ты мне помог, – буркнул Бабкин.
Но чувствовал он себя куда лучше, чем полчаса назад.
– Добрый вечер, Арсений, – сказал Илюшин, и Сергей вскинул голову: он не заметил, как Макар набрал номер, и вообще полагал, что тот погружен в переживания о будущем его семейной жизни. – Простите за поздний звонок. Нет, пока никаких новостей… У меня к вам вопрос. Нина носит кулон-локет – старинный, из серебра. Как выглядит? – В его голосе зазвучало удивление. – В форме сердца, довольно крупный… В самом деле? Да, странно. Должно быть, свидетельница ошиблась. Спасибо. Да, обязательно. Всего хорошего.
Илюшин взъерошил волосы, озадаченно посвистел и позвонил Ратманскому. Между ними состоялся разговор, почти дословно повторявший предыдущий. Отец Нины никогда не видел на дочери серебряного кулона-локета в форме сердца. Попрощавшись с ним, Макар позвонил Ольге Ладыженской и включил громкую связь.
– Крупный серебряный кулон? – озадаченно повторила Ладыженская. – Нина носит тонкие золотые цепочки с подвесками. Я не видела на ней ничего крупного: ни колец, ни кулонов, ни брошей.
Илюшин повернулся к Сергею.
– Есть версии, куда исчез старинный серебряный кулон из показаний очевидцев?
– Ну, напрашивается ответ, что Нина надевала его только на встречи с подругой. Но почему ты не нашел его в ее квартире?
– Я ее не обыскивал. Может, он валяется себе преспокойно в одном из карманов. Или Нина носила его с собой в сумке.
– А сумка была при ней, когда она пропала… – протянул Бабкин.
– Да. Наличных у нее с собой всегда немного, она обычно расплачивалась картой. Паспорт, права, косметичка, ключи. Должно быть, там же и кулон.
Было уже девять, когда они подъехали к дому Илюшина. Мягко светились окна китайской забегаловки на первом этаже. Оранжевые тыквы-фонарики перед входом раскачивал ветер. Бабкин вышел, поскользнулся на мокрых листьях и чуть не упал.
– Черт, ну и погода… Слушай, закажи мне чего-нибудь пожрать, я пока машину переставлю.
– А здесь тебе чем не нравится?
Сергей показал на старое дерево, скрипящее ветвями над ними:
– Не хочу найти половину березы на своем капоте.
Он позвонил Маше, предупредил, что задержится, перебежал через двор, ежась от ледяного ветра, и с облегчением закрыл за собой дверь забегаловки.
На столе перед Илюшиным дымились две пиалы с рисом. Как обычно, кафе было почти безлюдным, не считая единственной парочки возле окна. Сергей не мог понять, за счет чего выживает это заведение. Кормили здесь отменно, хотя в меню соседствовали борщ, рамен и пельмени. Однажды в разговоре Бабкин заметил, что из китайского на ближайшие сто метров вокруг – только керамический кот, покачивающий лапой в витрине. Илюшин тут же возразил, что это манэки-нэко, японский символ удачи и богатства.
– Слушай, я тут подумал… – начал Бабкин, стаскивая куртку. – Бр-р-р, пора на пуховик переходить… Вы проверяли адреса людей, которые входят в круг общения Ратманской? Никто не живет в окрестностях Таганской?
– Этим занимался Гришковец. – Илюшин отпил зеленый чай. – Можем его перепроверить, но с такого рода работой он справляется очень хорошо. Сложности начинаются там, где нужно общаться с людьми. Кстати, знаешь, что мы упустили? В понедельник днем Нина была на маникюре. Салон открывается в девять, так что встречаемся завтра на Чистых прудах в половине девятого.
Глава 13
О том, что они совершили ошибку, Бабкин догадался позже Илюшина. Макар, услышав от Гришковца, что тот уже побывал в «Синей вербе» и «ничего не добился от накрашенных дур», про себя чертыхнулся: надо было успеть раньше этого болвана. Сергей почуял неладное только тогда, когда одна из девушек уставилась на него оленьими глазами, всхлипнула, прижала ладонь к губам и убежала, едва сдерживая рыдания.
– Это что еще за хрень?.. – вполголоса начал Сергей.
– А это Гришковец постарался, – держа на лице любезную улыбку, адресованную даме за стойкой, так же тихо объяснил Макар.
Дама взволнованно подалась к сыщикам.
– Здесь вчера была полиция. Сегодня утром приходили люди из службы безопасности госпожи Ратманской. Нам сказали, что нас никто ни в чем не обвиняет… Мы поделились всем, что знали…
«Верный способ испугать человека – сказать, что его никто ни в чем не обвиняет», – вздохнул про себя Илюшин.
Салон располагался в офисном здании за неприметной серой дверью. На самой двери, если присмотреться, можно было разглядеть голубые буквы: Синяя верба, сливавшиеся с фоном. Сыщики сначала позвонили в соседнюю дверь, почти неотличимую от этой, и оказались в мастерской по ремонту часов.
– Вечно ошибаются, – сказал пожилой человек с длинными усами, показывавшими двадцать минут восьмого. – Но мне грех жаловаться. Иногда таких красоток заносит!
За дверью «Синей вербы» Бабкин словно попал внутрь кремового торта. Все вокруг было бежевое, нежно-розовое и пахло сладким. Из холла открывался вид на небольшую комнату, где за тремя столами девушки в медицинских масках делали клиенткам маникюр. Еще трое появились непонятно откуда, когда их вызвала администратор – та самая взволнованная дама. После этого и случился казус с испугавшимся олененком.
– Нам нужно поговорить с маникюршей, которая обслуживала Нину в понедельник, – сказал Сергей.
Администратор одарила его ледяным взглядом.
– У нас есть специалисты по ногтевому сервису и нейл-дизайнеры.
– К кому приходила Ратманская?
– К специалисту по ногтевому сервису Виктории.
– Значит, нам нужна Виктория, – буркнул Сергей.
Викторией оказалась та самая темноглазая девушка. Она как будто оцепенела. Илюшин включил свое обаяние, но все, чего они добились, это сказанного шепотом: «Все было как обычно». Эту фразу бедняжка повторила три раза.
Илюшин полагал, что девушкам ничего не известно. Но он привык хорошо выполнять свою работу, а в это понятие входил нормальный опрос потенциальных свидетелей.
Две клиентки почти одновременно закончили маникюр, расплатились и ушли, удивленно посмотрев на сыщиков. Илюшин вполуха слушал, как Бабкин бьется с молчаливой девушкой, и обдумывал выход из ситуации.
Гришковец всех запугал. Благодаря ему перед ними полный салон свидетелей, опасающихся сказать лишнее слово. Макар покосился на Бабкина и неожиданно предложил:
– Совместим приятное с полезным. Я буду расспрашивать ваших специалистов, а кто-нибудь возьмет в обработку моего товарища.
Администратор и Бабкин уставились на него с одинаковым выражением.
– Что значит «в обработку»? – осведомился Сергей.