– Насчет десяти лет псу под хвост – не смей так говорить! – отрезала Тамара. – Матери видней, что лучше для ее сына. А что увидел – да, неудачно вышло. Он мне все и выложил в тот же вечер. Жалко Юрку было – аж до слез! Нина ему всю жизнь испортила…
Бабкин от такого бесстыдства потерял дар речи.
– А может, это вы испортили? – сочувственно поинтересовался Макар. – Когда решили за Юрия, какую жизнь он будет проживать.
– Решила – и была права! Нина ему ни к чему. С детьми она не справилась, с собой не справилась… Вон, на Шурыгину посмотри! Тащит на себе и работу, и больную мать, и ничего – не жалуется! Такая жена ему и нужна. Даст бог, все у них еще сложится.
Тамара снова успокоилась и скрестила руки на груди.
– А где деньги? – поинтересовался Илюшин.
– На банковском счету, где! Часть я, понятно, потратила. Рыночное мясо и творожок на одну Юркину зарплату не укупишь! Я участок с домом нам присмотрела. Не такой, как в Красных Холмах, – хороший… И мальчишкам бы там понравилось. Оставалось только продать дачу, чтобы Юрка решил, будто новый дом куплен с дачных денег. Славно я рассчитала! Жаль, Егор все испортил.
Тамара с сожалением поцокала языком.
– А вы небось почту мою вскрывали? – Она хитро прищурилась на Илюшина. – И ничего не нашли, да? Я не дура, все стерла отовсюду. Если вы решите Юрке меня заложить, поклянусь, что вы врете. Поклеп на старуху возводите.
Макар лучезарно улыбнулся ей в ответ:
– Деньги тоже стерли, Тамара Григорьевна?
Забелина вздрогнула и испуганно уставилась на него.
– А что деньги…
– Когда мы покажем Юрию сумму, которая скопилась на вашем счете, он захочет от вас объяснений.
– Будет втирать, что насобирала милостыней возле Ново-Иерусалимского монастыря, – прогудел Бабкин.
– Новоспасского. Верно, Тамара Григорьевна?
– Это деньги на дом и Ленечке на университет! Он учиться пойдет, станет художником, будет бабушке благодарность с трибуны произносить! Не трогайте деньги! Это для Ленечки!
«А ведь она именно так и видела свое будущее, – понял Сергей. – Ее взрослый внук произносит благодарственную речь перед солидными людьми. Тамара поднимается на сцену. Ей аплодируют. Сначала швейный цех, потом торговля на рынке – и вот наконец заслуженная награда. А что он там малюет – это дело десятое. Она все повернула по своему желанию. Распорядилась и сыном, и внуками. Нина не присутствует в их жизни, лишь платит алименты. Мальчишки при бабушке. Юра снова женится, у него все будет хорошо».
– А ты что на меня так смотришь? – встревожилась Тамара, взглянув на Бабкина. – Товарищ следователь! Что он на меня вылупился! Вы посмотрите, какой у него взгляд-то тяжелый! Придушить хочет!
– Вас не душить надо, а в палату мер и весов, – устало сказал Сергей. – Богом клянусь: лично приду к Лёне и расскажу ему, как вы скрыли, что его мать жива. Это из-за вас Юрий озверел и срывался на сыне. Из-за вас Егор сбежал из дома. – Он вспомнил слова Илюшина, что таким, как Тамара, нельзя вручать бразды правления, и горько усмехнулся. – Лихо же вы управились с их жизнями!
Он не ждал, что в Тамаре проснется совесть. Но напоминание о том, к чему привели ее поступки, могло выжать из нее хоть каплю раскаяния…
– А я тебя еще лечо своим угощала, – разочарованно протянула Тамара. – Мерзкий ты человек, неблагодарный.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда они вышли на крыльцо, Бабкин привычно полез за пачкой и обнаружил, что сигареты кончились.
Он уставился на Илюшина:
– Это что еще за фокусы?!
– Не понимаю, о чем ты, – невинно сказал Макар.
– А ну верни взад.
Илюшин пожал плечами и протянул ему десяток смятых сигарет.
– Когда ты успел их вытащить? И какого, собственно, рожна!
– Экспериментировал с карманными кражами.
– Новый вид деятельности осваиваешь? – съязвил Сергей. – Все, кончился Макар Илюшин как частный детектив? Не нашли мы Ратманскую – ни живую, ни мертвую, ни фрагментами, ни целиком…
Он закурил и отошел за угол здания, прячась от ветра. Разговор с Тамарой произвел на него тягостное впечатление.
– У нее была техническая возможность убить Нину, – сказал Макар прямо у него над ухом.
Сергей, задумавшись, не услышал, как он подошел.
– Я тебя самого когда-нибудь прибью! Сколько раз просил – не подкрадывайся! Была возможность, да. Но зачем резать курицу, которая несет золотые яйца?
– А зачем Алик и Алла делают все, чтобы испортить отношения с отцом, хотя он для них такая же курица? Вопрос риторический. Ладно, докуривай и поедем к Алику, он нас заждался. Хотя нет, подожди…
Макар вытащил из своего кармана еще одну сигарету Бабкина и принялся вертеть в пальцах. Табачные крошки подхватывал и уносил ветер.
– Нина понятия не имела, что ее письмо не дошло до адресата, – правильно?
– Ну правильно, – неохотно согласился Сергей, наблюдая за своей истерзанной сигаретой и гадая, сколько еще прикарманил Макар.
– Она полагала, что Юрий и Тамара считают ее живой.
– Тоже правильно. И?
Илюшин сломал сигарету пополам.
– А как получилось, Сережа, что Нина регулярно виделась с Шурыгиной и за десять лет у них ни разу не зашел об этом разговор?
Бабкин вполголоса выругался.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Тебя тут частные детективы искали, – сказала коллега, заглянув в комнату отдыха, где переодевалась Шурыгина.
У Веры сжалось сердце. Глаза коллеги блестели от любопытства. Вера понимала, что если сию секунду не выложит, зачем она понадобилась сыщикам, по их учреждению поползут слухи самого невообразимого толка.
– Спасибо, Люда. Где они?
– В приемной сидят, – обиженно ответила та, поняв, что пищи для сплетен не будет.
Вера стащила с головы платок, который надевала на выезды к подопечным.
– Ой, ты вся седая! – жалостливо всплеснула руками Люда, не пытаясь скрыть злую радость. – Переживаешь сильно, Верочка?
– Невнимательная ты, Людмила. Я уже десять лет как седая.
Вера плечом отодвинула коллегу, растопырившуюся в дверном проеме, и пошла в приемную.
Сердце колотилось: тук-тук – и провал. Тук-тук – и провал.
Посетители поднялись ей навстречу, и по их хмурым лицам Вера поняла, что хорошего разговора не выйдет.
– Что случилось? – обреченно спросила она.
– Давайте побеседуем в спокойном месте, – предложил Макар.
– Пойдемте в нашу комнату отдыха. Там пока никого…
Сергей Бабкин, войдя, окинул помещение таким взглядом, что Веру затопила злость. Да, отдохнуть здесь не так-то просто. Нет ни кроватей, ни удобных раскладывающихся кресел. Хочешь спать – спи на стуле. Она, между прочим, так и делала. Из нее вышел рекордсмен по засыпанию в самых неподходящих местах. В туалете, прислонившись к стеночке. В маршрутке, стоя, прижавшись к незнакомому прокуренному плечу. Головой на кухонном столе, под вопли матери. Однажды заснула в прихожей у пациентки: присела на банкетку, чтобы обуться, уткнулась в длинную теплую чужую шубу – и отключилась. А здесь хотя бы тихо и не воняет мочой и лекарствами.
Всю эту гневную тираду Вера собиралась обрушить на частного сыщика, кривившего морду. Но тут Макар Илюшин прикрыл дверь, обернулся к ней и без вступления спросил:
– Как давно вы знаете, что Тамара Григорьевна скрыла от своей семьи письмо Нины?
У Веры подкосились ноги. Она опустилась на стул, открыла рот, чтобы спросить, откуда им это известно, – и поймала взгляд Сергея. Сыщик смотрел на нее удивленно и неприязненно. Вот почему он кривил физиономию! Не потому, что обстановка показалась ему скудной, а из-за того, что разочаровался в ней, Вере…
– Восемь лет, – неслышно сказала она.
– Сколько?!
– Восемь лет. – Вера вскинула голову. Пусть думают что хотят. – Два года я ни о чем не подозревала. Это правда.
– И как же все вышло на свет божий? – холодно поинтересовался Макар.
– Нина спросила меня, разумно ли, по моему мнению, расходуются ее деньги.
2011 год
Вера не поняла, о чем ее спрашивают.
– Какие еще деньги…
Ей хотелось поскорее уйти.
– Ну, алименты… – Нина, ей-богу, покраснела, произнося это слово.
«Злостная алиментщица», – вылезло из каких-то закоулков памяти.
– Алименты… – без выражения повторила Вера, пытаясь сообразить, что происходит.
– Да. Ими ведь распоряжается Тамара, не Юрий? Или они вдвоем?
– Да, все в порядке, – медленно проговорила Вера невпопад, стараясь не выдать ни голосом, ни гримасой, как сильно ее поразили слова бывшей подруги.
Выходит, Юра эти два года знал, что Нина жива?! Не может быть. Только не Юра! Он не сумел бы такое скрыть от нее!
В памяти встало добродушное румяное лицо Тамары.
– Ты уверена? – Нина умоляюще заглянула ей в глаза. – Я никого не собираюсь контролировать. Мне только хотелось бы, чтобы у детей были игрушки, фрукты… Какая-то повседневная радость. Тамара любит откладывать и копить, я знаю…
Вера не удержала злую усмешку:
– Еще бы ты контролировала! – И, продлевая миг своей власти над ней, безжалостно добавила: – Повседневная радость у них могла быть от общения с родной мамой. Ты их этого лишила. Все подобные фразы звучат от тебя, уж извини, лицемерно.
Нина съежилась и в один миг подурнела. Веру охватил стыд. Зачем она при каждой встрече напоминает Нине, что та бросила детей? Ведет себя по отношению к бывшей подруге точно так же, как ее мать – по отношению к ней самой: бьет в уязвимые места и торжествует, раз за разом попадая в цель.
– Давай я выясню все досконально, – примирительным тоном сказала Вера. – В следующий раз тебе расскажу. Договорились?
Нина с благодарной улыбкой взглянула на нее, коротко дотронулась до ее руки и кивнула.
Расставшись с Ниной, Вера бросилась к Забе- линым.
– Юра знать ничего не знает. – Тамара неспешно фаршировала перцы, укладывала их в кастрюлю плотно, один к одному. – Не вздумай ему рассказать! Ну, прислала Нина письмо, и что с того? Знаешь, чего она требует? Встреч с Егором и Ленькой!