– Вера из последних сил бежала в вашу жизнь. Вы были помехой. Вы, Нина, все повторяете про порядочного человека… Но поверьте, Вера скорее пожертвовала бы Егором, чем допустила ваше возвращение. В этом отношении она очень похожа на Тамару Григорьевну.
Казалось, все сказано. Однако трое, сидящие за узким столом, не торопились прощаться. Илюшин изучал меню, написанное мелом на грифельной доске. Нина задумчиво разглядывала посетителей кафетерия. Бабкин молчал – у него накопились свои вопросы, но задать их он не отваживался.
– Сергей, вы ведь тоже о чем-то хотите спросить? – неожиданно поинтересовалась Нина.
Бабкин замялся.
– Это не связано с расследованием…
– Не важно. Спрашивайте.
– Десять лет назад, когда вы решили не возвращаться… – Он с трудом подбирал слова, стараясь не морщиться от неловкости. – Что могло бы изменить ваше решение? Я имею в виду, когда вы еще жили с Юрием. Как-то у меня коряво… Я хотел сказать…
Легким прикосновением ладони Нина остановила его:
– Не надо, я поняла! Знаете, было бы проще, если бы у меня была возможность пожаловаться, не боясь осуждения. Все вокруг твердили: не смей ныть! Я как будто утратила право быть несчастливой. Нельзя было сознаваться, что материнство мне в тягость. Если бы хоть один человек в мире сказал мне: «Да, дети не приносят тебе радости – и это нормально, так тоже бывает!» Тогда я осознала бы происходящее как задачу и принялась ее решать. Я бы обязательно что-нибудь придумала! – В ее голосе звучала уверенность. – Выбила свой личный выходной, нашла няню… Но мне казалось, я какой-то уродец с неизлечимой болезнью, а раз так – какой смысл что-то менять? Много лет спустя я поняла, что таких, как я, немало. Мне очень жалко тех, кто в самом начале пути. Каждой из этих несчастных девочек я бы сказала: «Подожди. Все изменится».
Бабкин кивнул. Теперь он хоть в какой-то мере чувствовал себя вооруженным против тех ужасов отцовства, которые рисовало ему воображение.
– Кстати, вчера я позвонила Юре, – заговорила Нина, словно продолжая начатый разговор. – Он пообещал, что убьет меня, если я близко подойду к детям. Что у меня нет на это права. А вы как думаете?
Она в упор взглянула на Сергея.
– Понятия не имею, – пробормотал тот, несколько растерявшись. – Вряд ли убьет. У него ни огнестрельного, ни травмата…
Нина рассмеялась.
– Как вы считаете, Макар Андреевич?
– Я бы проверил, – легкомысленно отозвался Илюшин.
– Вот и мне так кажется! – Нина встала, подхватила папку и вопросительно взглянула на сыщиков. – Вы меня подвезете?
– Подождите, я пиццу закажу! – спохватился Макар.
Пока они не сели в машину, Бабкин полагал, что Ратманская просила подбросить ее до офиса или до квартиры. Он молча недоумевал, отчего бы не вызвать такси или своего водителя… Возможно, она хочет о чем-то переговорить с Макаром в салоне?
Но когда Илюшин бросил коробку с пиццей на заднее сиденье, пристегнулся и удовлетворенно сказал: «Ну, теперь к Забелиным!», Сергей понял, что происходит.
Он открыл рот, собираясь заявить, что не будет в этом участвовать, но поймал взгляд Макара и завел машину. Илюшин жаждал развлечений. С Макара сталось бы за руку отвести Ратманскую к бывшему мужу и присесть в уголке, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.
Мысленно кляня Илюшина с его бессердечным любопытством, Сергей довез Нину до дома, где она жила десять лет назад. Ратманская вновь начала благодарить их обоих – и осеклась на полуслове.
Сергей проследил за ее взглядом и выругался про себя.
Перед подъездом стоял Юрий Забелин.
Бывший муж Нины не видел ни машину Бабкина, ни пассажиров. Он смотрел в другую сторону – туда, где по неширокой слякотной дорожке плечом к плечу шли двое подростков с рюкзаками: один в тонкой шапочке, из-под которой выбивались вьющиеся волосы, второй в капюшоне, то и дело сползавшем с коротко стриженной головы.
Нина выскользнула из машины быстрее, чем Сергей успел сказать «Сидите на месте». Ему ничего не оставалось, как последовать за ней. В присутствии сыщиков Забелин вряд ли осмелится напасть на бывшую жену.
Егор и Леня были увлечены разговором и потому заметили Нину, только когда она оказалась в четырех шагах от них. Оба остановились.
Наступила такая тишина, что стало слышно, как на соседней улице в трамвае объявляют следующую остановку.
– Привет. Я ваша мама, – сказала Нина. Бабкин отдал ей должное: ее голос звучал почти спокойно.
Трамвай лязгнул дверьми и уехал.
Первым из оцепенения вышел Леня.
– Не думаю, – по-взрослому сказал он. – Я помню маму. Вы выглядите совсем не так, как она. – Он бросил взгляд на отца, замершего возле подъезда, и добавил: – Я все-таки полагаю, что наша мама погибла много лет назад.
Нина перевела взгляд на второго мальчика.
– Привет, – срывающимся голосом сказал Егор. – А я тебя искал…
Леня сделал шаг к отцу.
А Егор сделал шаг к матери.
Бабкин хотел кивнуть ему, но понял, что парень не видит никого, кроме Нины.
Снова пошел снег. Юрий курил на крыльце, а за спиной Макара какая-то старуха ворчала, что совсем обнаглели, перегораживают проезд своими вонючими джипами, давно пора штрафовать за такое, а лучше конфисковывать транспорт в пользу государства.
– Нет, ты понял, что она сделала? – возмущенно спросил Бабкин, когда они с Илюшиным вернулись в машину. – Она же их разделила! Теперь один останется с ней, а другой с Забелиным!
– А ты какой жизни для него хочешь? – поинтересовался Макар. – С отцом, который плющит его в лепешку?
– Четыре года парню потерпеть…
Илюшин уставился на него так, что Сергею стало не по себе.
– Четыре года – это целая жизнь для подростка, – холодно сказал Макар. – Ради чего? Чтобы удовлетворить любовь наблюдателей к историям, в которых близнецы всегда неразлучны и один сквозь все преграды чувствует, что происходит со вторым? У этих живых детей, как видишь, все по-другому. В отсутствие людей, которые будут талдычить Ратманской, какая она дрянная мамаша, из нее получится очень даже неплохая мать. Заметь: как только мальчику стала угрожать серьезная опасность, она плюнула на все и рванула на помощь к сыну.
– Ладно, допустим, – буркнул Бабкин. – А почему Леня к ней не пошел?
– Это очевидно.
– Ну?
– Он и так купается в любви. А Егор никому не был нужен. Как ты полагаешь, кому из них больше не хватает матери?
– Так бы сразу и сказал…
Сергей завел машину и стал прогревать двигатель. Снова повалил снег, быстрый и густой. Достав из бардачка бутылку воды, Бабкин бросил крышечку на колени Макару, чтобы не потерялась.
– Я вот тут подумал… – начал Илюшин, подкидывая и ловя крышечку. – Если Маша откажется от ребенка, можешь отдать его мне на воспитание!
Бабкин поперхнулся водой и долго кашлял.
– Да я лучше положу его в корзину и пущу по реке!
– Зимой? – усомнился Макар.
– Какой зимой! Маше в марте рожать.
– Лед к марту может еще не сойти, – задумчиво сказал Илюшин.
Сергей взял тряпку, плеснул на нее водой и пошел оттирать от грязи номерной знак. Когда он вернулся, Илюшин смотрел какой-то ролик.
– Держи! – Он протянул Бабкину смартфон.
Сергей прекрасно знал, что Илюшин не отвяжется. Проще потратить две минуты, чем спорить. Он вздохнул, взял смартфон и сделал звук потише.
На экране по крутому склону ползли три медвежонка. Их движения выглядели смешными, но когда оператор дал общий план, Сергей увидел, что под медвежатами десятиметровый обрыв.
– Это зачем же их туда понесло, – с невольным сочувствием пробормотал он.
Сначала первый медвежонок добрался до вершины склона, смешно перевалился через кромку, побарахтался на спине, отряхнулся и убежал. За ним вскарабкался и второй. Третий, самый маленький и неуклюжий, застрял в полуметре от обрыва. Он полз, срывался, съезжал на брюхе вниз и снова возвращался в ту же точку, но подняться выше уже не мог. Сергей не верил, что Илюшин подсунул ему видео, где несчастный звереныш в финале разбивается о камни, и терпеливо ждал, когда появятся люди, чтобы спасти бедолагу. Но ролик ему не нравился. Смотреть на медвежонка было мучительно.
Люди не появились.
Вместо них на обрыве выросла медведица – Сергей не успел заметить, откуда она взялась. Перегнувшись, медведица подхватила медвежонка, который умостился в ее огромной лапе, как тефтелька в половнике, и одним движением втащила его наверх. Две толстые косматые попы, огромная и маленькая, мелькнули напоследок перед камерой и исчезли в густой траве.
Этот короткий сюжет оказал на Бабкина неожиданное воздействие. Навязчивые тревожные мысли о жене, которая не полюбит ребенка, растаяли, как привидения при первом крике петуха, и Сергей поразился, что мог всерьез переживать из-за этого.
И сцена с Ниной Ратманской, оставившая у него ощущение несправедливости происходящего, перестала зудеть, как заноза. Подумаешь – встретилась с сыном! Давно пора было. Парню с отцом нет никакой жизни, а теперь у него к матери прилагается еще и отличный дед. Даже Бабкин от такого деда не отказался бы!
Прав был Макар. Сергей запоздало понял, что и ролик с медвежатами Илюшин, конечно, не случайно увидел в Сети, а нашел специально для него и ведь попал в точку, словно какой-нибудь старый китайский лекарь, в два счета снимающий пациенту боль своими иголками…
Преисполнившись благодарности, Сергей повернулся к Илюшину и с изумлением увидел, что тот сидит над пустой коробкой.
– Что ж ты сделал, вражья морда? – с невыразимым изумлением сказал Бабкин. – Ты же всю пиццу сожрал в одно рыло!
Макар пожал плечами:
– А зачем, ты думал, я подсунул тебе этот дурацкий ролик? Поехали, Маша ждет!
Сергей завел двигатель. Илюшин обернулся и обнаружил, что Леня с отцом уже ушли. Егор и Нина заворачивали за угол дома. Они шли очень медленно и неуверенно, словно нащупывая каждый шаг в темноте. Налетела метель, залепила оконное стекло, и на миг в случайно сложившемся снежном рисунке Макар увидел белую лошадь, которая тихо следовала за матерью и сыном, положив тяжелую голову мальчику на плечо.