арты-Берты появлялись девушки и женщины, и даже старухи с глазами, почерневшими от слез. Они выходили на сцену из-за невидимого занавеса и молча смотрели на лейтенанта. Они ждали.
Столько призраков зараз Ива не видела никогда в жизни, и это при том, что жила в Доме, где встретить привидение — обычное дело. Однако же она нисколько не удивилась этому явлению и тому, что призраки смогли найти сюда дорогу. Лейтенант Юстас был для них якорем, их связывали невидимые нити, такие прочные, что оборвать их невозможно. Даже если бы он сбежал на другой конец Земли или на Луну, они бы и там нашли его. Ива оглядела собравшихся женщин, боясь увидеть в их глазах и на их лицах злобу и ярость, и даже ненависть. Но ничего подобного — она увидела лишь печаль и боль утраты. Марта-Берта подняла руку и провела над головой Юстаса. Ни один волос не дрогнул на его макушке. Прикосновение призрака оказалось совсем невесомым.
— Вы все пришли. — Юстас поднял глаза на Марту-Берту. С губ сорвался хриплый смешок. — Как это любезно с вашей стороны.
— Пришли, но не все, — ответила Марта-Берта.
— И она придет? — Юстас метнулся к женщине и попытался схватить ее за запястья, как будто забыл, кто она такая. Но в итоге его руки прошли сквозь нее, а Марта-Берта печально улыбнулась и даже не шелохнулась.
— Придет. Когда наступит время…
— Уже скоро, — кивнул лейтенант.
— Скоро, — согласилась Марта-Берта. — Но не сейчас. Прежде…
— Прежде я должен найти своих товарищей, — сказал Юстас, с трудом поднимаясь на ноги. — Мы все ждали слишком долго.
Он сделал шаг, другой и зашатался, будто в ногах его совсем не осталось силы. И Ива поняла, что сейчас лейтенант рухнет лицом вниз и больше не встанет. Она шагнула вперед и крепко сжала его локоть.
— Обопрись о мое плечо. Я тебе помогу.
Юстас сглотнул слюну.
— Я должен идти. Я должен найти их.
— Мы, — поправила его Ива. — Мы пришли сюда вместе, а значит, я помогу тебе.
Она почувствовала, как лейтенанта повело в сторону. Но он оказался таким легким, что ей не составило никакого труда удержать его. Он как будто сам стал обращаться в привидение, и Ива испугалась, что в какой-то момент уже не сможет его поддерживать — ее рука пройдет сквозь его плоть. Волосы его поседели все до единого. Форма, в которой он выглядел таким щеголем, висела мешком, блестящие пуговицы потускнели, а на локтях появились дыры. Лейтенант менялся слишком быстро. Сейчас это был уже не тот человек, которого Роза отправила рубить дрова. Новый Юстас едва ли смог бы поднять даже сухую ветку. Ива держала его крепко, но боялась, что, если она сожмет пальцы сильнее, она сломает ему руку.
— Как нам искать твоих товарищей?
Юстас повел плечами.
— Не знаю, красавица, я…
— Ты помнишь еще что-нибудь, кроме деревьев и болотной воды? Что-нибудь такое, что не могло измениться?
Юстас прикрыл глаза.
— Я помню болотную жижу и как она темнела от пролитой крови. Я помню, как Лукасу, сыну булочника, выстрелом снесло половину черепа и его кровь и мозги забрызгали мне лицо. Я помню…
Ива слушала его не перебивая. Лейтенант говорил страшные, жуткие вещи, во всех подробностях пересказывал, как один за другим его товарищи погибали под градом пуль, как они захлебывались в болоте, потому что не могли подняться.
— Я… Со мной пополз Еспер, его мать была модисткой моей матери, и еще какой-то парень, мордастый такой. Мы ползли по грязи, нахлебались ее столько, что она уже из ушей полезла, а потом мордастый поднял голову — бабах! И мозги по всему болоту… А Еспер как завопит, вскочил, дурак, на ноги, и бежать к черной скале. И трех шагов не сделал, нашпиговали его картечью, как свинью — чесноком…
Ива сжала его руку.
— Ты сказал — к черной скале? — спросила она. — Там была скала?
Юстас задумался.
— Да, скала… Огромный гранитный валун, черный как…
— Пойдем. — Ива потянула его в сторону видневшегося в отдалении камня.
Они прошли через березовый подлесок и вышли на открытое пространство болота. Солнце палило так сильно, что над темными лужицами поднимался пар; высохший за август мох хрустел под ногами. Этот мир окончательно сошел с ума, если в сентябре стоит такая жара. Одна радость — не было комаров и прочего гнуса.
Юстас шел, спотыкаясь через шаг, и если бы не поддержка Ивы, он бы точно упал. Когда черный камень вырос до размеров октябрьской тыквы, лейтенант остановился и указал на неглубокую яму у себя под ногами.
— Здесь росли деревья, — проговорил он. — Я помню… Видишь?
Ива кивнула: если долго присматриваться, то действительно можно разглядеть отходящие от ямы глубокие борозды, место, где некогда тянулись извилистые корни. Ох… Как же давно погибло это дерево, если кроме ямы в земле от него ничего не осталось? И какой же старый на самом деле Юстас, если он его помнит? Она, конечно, знала, что в Доме Матушки Ночи время течет по-особенному и для каждого оно свое. Но все равно всякий раз, когда она сталкивалась с чем-то подобным, это ставило ее в тупик.
Ива искоса посмотрела на лейтенанта. Лицо его совсем осунулось, глаза ввалились так глубоко, что Иве с трудом удавалось их разглядеть, кожа пожелтела и сделалась ломкой на вид, как самая тонкая папиросная бумага. Он старел так быстро, что Иве стало страшно. За одну минуту Юстас проживал десяток лет. В какой-то момент он стал выглядеть даже старше, чем профессор Сикорский в свою последнюю зиму.
— Пойдем дальше? — спросила Ива, чувствуя, как к горлу подступает комок. Еще немного, и она не сможет сдерживать рыдания.
Юстас, однако, не двинулся с места.
— Они стояли под деревьями, — сказал лейтенант, поднимая глаза к небу. — Те, что были сзади, — перезаряжали ружья, те, что впереди… Они косили нас как траву, а мы не могли… Порох отсырел, понимаешь? Я привел их на убой.
Ива молчала, понимая, что любые слова сейчас будут лишними.
— Вон там. — Юстас взмахнул рукой. — Карл, барабанщик. Совсем ребенок же, сколько ему было? Двенадцать? Я видел, как ему оторвало челюсть… А там…
Воздух над болотом задрожал и сгустился, и из этой ряби показались очертания невысокой фигуры. Ива прищурилась. Фигура была бледной и едва различимой, как отражение в грязной луже, но все же Ива смогла разглядеть, что это мальчик в точно такой же форме с золотыми эполетами, что и у лейтенанта. Высокая шапка сползла ему на лоб, и мальчишка поправил ее сердитым движением руки. Юстас его не заметил.
— Наверное, во́роны пировали здесь долгие недели, — сказал он. — Я подарил им столько мяса, что… Прости, красавица, я не хотел тебя обидеть.
Ива мотнула головой, мол, она и не думала обижаться. Пусть она и дочь воронов, но иллюзий насчет Стаи не питала. Вороны — это вороны, и со смертью у них особые отношения. Ива нисколько не сомневалась, что, если с ней что-нибудь случится и она погибнет в лесу, они не станут церемониться с мертвым телом.
— А вон там, — продолжил Юстас, — стояли близнецы — Каспар и… Лукас, да. Я всегда их путал, хотя сам… Каспар умер быстро — пуля в сердце, меткий выстрел. А Лукас… Они стреляли в него, а он падал и вставал, падал и вставал, и шел, пока не добрался до брата, взял его за руку…
Ива повернула голову. Еще две фигуры — крепкие широкоплечие парни, круглолицые и улыбчивые, и в самом деле поразительно похожие. Они посмотрели друг на друга, усмехнулись и пожали руки. И тут же из-за спины Ивы к ним метнулась вытянутая тень, обернувшаяся стройной девушкой с растрепанными волосами. Она повисла на плечах у обоих, осыпая их лица поцелуями. Ива глянула на мальчишку-барабанщика — рядом с ним сгорбилась старушка, морщинистая, как печеное яблоко, и деловито поправляла на нем форму.
— Продолжай, — сказала Ива. — Делай что делаешь.
Но Юстас не нуждался в подсказках.
— Йохан, старый сержант Йохан, — шептал он. — Он же меня предупреждал, но я… А потом он встал передо мной и грудью…
Он говорил и говорил, одно за другим перечисляя имена и вспоминая истории погибших солдат. И с каждым новым именем все новые призраки поднимались из болота. Впрочем, не исключено, что являлись они не из трясины, где упокоились их кости, а из памяти лейтенанта Юстаса. Болото, место последней битвы и бесславного конца Пропащего Батальона, стало по сути ключом, отворившим врата темницы, которую Юстас выстроил у себя в голове. Теперь же эти врата стояли нараспашку, и те, кто был внутри, и те, кто ждал снаружи, смогли наконец встретиться.
Призраки женщин и призраки солдат устремлялись друг к другу, сливались в объятиях и поцелуях. Было немного жутковато, что все происходило в полной тишине, но все же Ива улыбалась. Улыбалась сквозь слезы, прекрасно осознавая, что эти встречи не могут быть настоящими — они лишь эхо, отблески и отголоски желаний, которым не суждено осуществиться. Ну и пусть! Плевать! Они ждали слишком долго. И они заслужили хотя бы такого конца для своих историй.
Марта-Берта решительно прошла вперед, навстречу лысому усачу, удивленно глазеющему по сторонам. Ну вот, и она нашла того, кого потеряла… Ива думала, что Марта-Берта сейчас кинется усачу на шею, но ничего подобного. Остановившись в полушаге, женщина-призрак с размаху влепила усачу пощечину. И то, что призрачная рука свободно прошла сквозь призрачное тело, нисколько ее не смутило. Усач сжался, попытался прикрыть голову руками, а затем развернулся и со всех ног припустил по болоту, прочь от несущейся следом разгневанной фурии. Ива коротко хмыкнула: что ж, бывают и такие встречи.
Тело лейтенанта вдруг повело в сторону. Ива схватилась за рукав второй рукой, но все же не смогла удержать, и Юстас рухнул на мягкий мох. Юстас? Ива задрожала. Нет! То, что лежало перед ней, не было лейтенантом. Прикрыв рот ладонью, Ива смотрела на труп древнего старика — крошечный, скрюченный, похожий на переломанный скелет, на который натянули провисающую кожу.
— Не смотри на него, — услышала она голос за спиной. — Он не хотел бы, чтобы ты видела его таким. Запомни его другим.