К счастью, судя по храпу из спальни, сейчас Герберт дрых без задних ног. Почему-то его сынишку отцовский храп не смущал, под эти звуки он спал как убитый. А вот Кати достаточно было тихонечко чихнуть, зажав рот и нос ладонью, чтобы младенец мгновенно проснулся. Самой Кати в этом чудилась глобальная несправедливость, но что она могла поделать? Разве что сбежать из дому. Она уже давно вынашивала планы, составляла бесконечные списки вещей, которые могут пригодиться в пути, — нож, фонарик, надежные ботинки, — а потом рвала их на части и составляла новые. Себе она говорила, что занимается этим в шутку, но в глубине души знала, что любая шутка, если не держать ее в узде, может обернуться правдой. Она даже знала, куда ей бежать — через лес, к таинственному темному Дому, затерянному в густой чаще, туда, где живет ее единственная настоящая подруга. Осталось лишь найти туда дорогу.
И ведь у нее был ключик… Потянув за шнурок, Кати вытащила странное украшение, которое носила не снимая, — наконечник стрелы из бледно-желтого камня, — и положила его на раскрытые страницы учебника. Когда-нибудь этот наконечник должен привести ее к Иве. Но Кати пока что не разобралась, каким образом сработает это волшебство. Когда они в последний раз виделись с Ивой, та сказала, что камень с ней заговорит, но не удосужилась объяснить, что это значит. Услышит ли она некий голос в голове или же сам камень начнет издавать какие-то звуки? И тот и другой вариант представлялись Кати полной чушью. Нет, в этом мире не так все устроено. В словах Ивы таилась какая-то загадка, нужно только ее разгадать.
Летом она постоянно экспериментировала. Подбрасывала наконечник в воздух и смотрела, в какую сторону он укажет, когда упадет. Или же раскручивала его, как игрушечный волчок. А потом отправлялась в поход в указанном стрелой направлении. Но эти вылазки так ничем и не закончились — она обошла пешком все окрестные районы, забиралась, пусть и не далеко, в лес, и даже добралась до свалки мусоросжигательного завода, на котором работал Герберт. Но ничего, что могло бы привести ее к Иве, никакой таинственной тропинки в тени волшебных деревьев она так и не нашла. Несколько раз ее вылазки едва не закончились весьма плачевно. Однажды за ней погналась стая бродячих псов, промышлявших на окраине города, и Кати насилу унесла от них ноги. В другой раз за ней увязался неопрятный мужчина в длинном пальто и явно с недобрыми намерениями, и Кати два часа пряталась от него в подворотне чужого дома.
А потом лето кончилось, началась учеба, и Кати уже не могла тратить время на поиски. Оставалось ждать и надеяться.
Взяв наконечник со страницы, Кати сжала его в кулаке и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Ни-че-го… Но ведь не могла же Ива ее обмануть? Кто угодно, но только не Ива. В конце концов, она же обещала новую встречу, когда пойдет снег, а это время еще не настало. Нужно всего лишь запастись терпением.
Кати разжала кулак и кончиками пальцев погладила каменный наконечник. Теплый… Но это было тепло ее собственных рук. Слишком уж крепко она сжимала его в ладони, так что на коже остались красные следы. Некоторое время Кати разглядывала отпечатавшийся узор, но даже таким образом камень не стал с ней разговаривать.
Дверь приоткрылась, и на кухню тенью скользнула мама. Остановилась на пороге.
— Не спишь?
Кати замотала головой.
— Уроки. — Она указала на учебник. — Проверочная на носу.
— А… — протянула мама, но вид у нее был такой, будто она не поняла ни слова. — И как ты силы на все находишь?
— Приходится вертеться, — пожала плечами Кати. Не хотелось признаваться в том, что на самом деле никаких сил она не находит. Мама улыбнулась уголками губ.
— Я слышала, вскипел чайник, — сказала она, будто извинилась. — Сделаешь мне чашечку?
— Конечно! — воскликнула Кати, вскакивая со стула. Слишком быстро, слишком резко — ножки стула грохнули о кафельный пол.
Кати тут же замерла, не смея пошевелиться, и то же самое сделала и мама. Пару минут обе прислушивались к звукам из спальни, но вроде бы обошлось.
— Уф… — выдохнула мама. — Ты уж поаккуратнее, золотце, я же его еле-еле уложила. Всю меня высосал.
— Прости. — Кати втянула голову в плечи. — Я не нарочно.
— Не переживай. Ты же не виновата, что у него режутся зубки — это естественный процесс и это пройдет.
Кати кивнула. Очень осторожно, почти на цыпочках, она двинулась по кухне — найти чистую чашку, чайный пакетик, сахарницу, собрать все это в одном месте… Мама опустилась на диван, служивший Кати спальным местом, положила голову на подголовник и прикрыла глаза. Кати подумала, что мама прямо сейчас отключится, так и не дождавшись своего чая, но нет, она заговорила:
— Дети, они такие. Помню, когда у тебя резались зубки, ты кричала так, что соседи вызвали полицию. Они думали, что мы мучаем кошку. И хотели привлечь за жестокое обращение с животными.
Она улыбнулась чему-то своему, далекому и давно ушедшему. Кати поставила перед ней дымящуюся чашку.
— Мам… А можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно. — Мама тут же насторожилась. Как будто каким-то особым чутьем поняла, какой именно вопрос сейчас прозвучит. Матери прекрасно умеют читать мысли, даже если сами об этом не догадываются.
— Ты часто вспоминаешь папу? — спросила Кати и сжалась, как будто за такой вопрос мама могла ее ударить, хотя ни разу в жизни такого не было.
Мама медленно подняла голову.
— Часто? Нет. Не часто. Я стараюсь вообще о нем не вспоминать. Не понимаю, как он мог так поступить — после всего, что…
Она взмахнула рукой, не пряча раздражения и обиды. Кати нахмурилась.
— Как поступить? — И в ответ на недоуменный взгляд матери пояснила: — Только не подумай, что я тронулась, но… Почему-то я никак не могу вспомнить, что случилось. Я помню, как он был с нами, всякие смешные штуки, а потом вдруг раз, и его нет — как будто он испарился.
Мама крепко сжала губы, так что они стали тоненькими как ниточки.
— Знаешь, — сказала она спустя какое-то время. — Наверное, хорошо, что ты не помнишь. Если честно, я тоже почти ничего не помню — думаю, из-за пережитого шока… Он сбежал от нас, бросил. Спутался с какой-то шлюшкой-хиппи на средневековой ярмарке. И какого черта мы туда заехали? В общем, был да сплыл и даже записки не оставил.
Кати смотрела на нее очень долго. Под ее взглядом мама заерзала на месте. Чашка, которую она держала двумя руками, мелко дрожала.
— А ты уверена, что именно так и было?
Мать глубоко вздохнула и отрицательно покачала головой.
Парочка вопросов
На следующий день Кати возвращалась домой поздно. Пришлось задержаться в школе — историчка поймала ее на том, что она уснула на уроке, и заставила отрабатывать занятие. В итоге к тому времени, когда Кати вывернула на свою улицу, уже начало темнеть. Сумерки сгущались быстро, как и положено осенью, к тому же небо плотно затянули грязные облака. Стоило бы зажечь фонари, однако никто не спешил.
На скамейке перед домом сидел незнакомый мужчина — невысокий, плотный, с круглым добродушным лицом и в круглых очках. Несмотря на накрапывающий дождик, он был без шляпы и без зонта и то и дело протирал ладонью залысины, смахивая капли.
Кати едва обратила на него внимание и прошла мимо, не поднимая головы. Однако не успела она сделать и пары шагов, как мужчина ее окликнул:
— Извини… Прошу прощения…
Кати вздрогнула и обернулась.
— Вы ко мне обращаетесь?
Глупый вопрос, конечно. Кроме них, рядом с домом никого не было. По другой стороне улицы шла женщина с огромной сумкой, но она была слишком далеко.
Мужчина немного смутился.
— Э… Да. Катинка Макабреску, если не ошибаюсь?
— Да…
Кати отступила на два шага, в любой момент готовая дать стрекача. Не стоит заговаривать с незнакомцами, а уж с незнакомцами, которые знают, как тебя зовут, — и подавно. Кто знает, кто скрывается за этой добродушной физиономией? Может, маньяк, но в первую очередь Кати подумала о чиновниках из Отдела Образования. Наверное, кто-то из преподавателей обратил внимание на то, как упала ее успеваемость, и на вечные мешки под глазами, вот и написал письмо в соответствующие инстанции. А оттуда прислали инспектора — проверить, все ли в порядке у нее дома. Кати слышала о таких случаях, и все они плохо заканчивались.
Впрочем, мужчина догадался, как это выглядит со стороны, и торопливо поднял руки.
— Прошу прощения, если тебя напугал. Моя фамилия Салазар, я доктор. Мне дали твой адрес в школьной канцелярии.
— Доктор? Какой доктор? — еще больше насторожилась Кати. Сердце колотилось все быстрее. Что-то случилось с мамой?
— Я хотел задать парочку вопросов… э… Об одном инциденте, который случился прошлой весной.
И у Кати похолодело внутри, как если бы она разом проглотила все льдинки из стакана с газировкой.
— Каком еще инциденте?
Салазар виновато улыбнулся.
— Ты же знакома с Лаурой Штольц?
— Я тут ни при чем! — выдохнула Кати и тут же прикусила язык. Салазар внимательно посмотрел на нее поверх очков.
После того, что случилось в школьном туалете, Лауру она больше не видела. Ее увезли на «Скорой», и на этом все закончилось. Конечно, до нее долетали какие-то слухи. Например, Кати знала, что из больницы Лауру выписали и пробыла она там совсем недолго. Но обратно в школу она не вернулась — ни весной, ни осенью. Должно быть, ее перевели в другую. По школе, правда, шептались, что Лауру упекли в психушку, но как-то слишком быстро эти сплетни заглохли. Если бы были правдой, продержались бы куда дольше. Некоторое время Кати ждала, что Лаура снова объявится — не в школе, так где-то еще, например выследит ее по дороге домой, но и этого не случилось, так что в конце концов Кати успокоилась. Как оказалось — слишком рано.
— Ни при чем? — переспросил Салазар.
Кати кивнула так резко, что у нее стукнулись зубы.
— Да! Она напала на меня, а я заперлась в туалетной кабинке, и пока она ломала дверь, то поскользнулась и ударилась головой. Я к ней даже пальцем не притронулась.