А вот Джулия не мучилась — взяла эклер и откусила сразу половину. И на ее лице отразилось искреннее изумление. Брови дернулись, поползли вверх. Некоторое время она разглядывала пирожное, затем взяла другой рукой корзиночку и откусила от нее кусочек… И прикрыла глаза от наслаждения.
— Надо же, какие вкусные здесь десерты! Почему я раньше об этом не знала?
— Они недавно открылись, — сказал Янис. — Здесь кафешки меняются по десятку за неделю.
— Как я погляжу, меняются в лучшую сторону. Эти пирожные даже могут примирить меня с существованием общества потребления. Ну что сидите как на похоронах? Угощайтесь. Такое чудо обязательно нужно попробовать.
Кати замотала головой.
— Спасибо. Я уже объелась пиццей. Если я съем еще хоть кусочек, то лопну.
— Ерунда, — отмахнулась Джулия. — Для десерта всегда найдется место. Попробуй хотя бы сливочную помадку?
Кати протянула руку — искушение было слишком велико, но в последний момент сдержалась. И тут же ей почудилось, будто рядом прозвучал разочарованный вздох. Тихий, тише шепота, но различимый.
Кати быстро огляделась. Разумеется, никто не смотрел в ее сторону, носатый продавец так и вовсе отвернулся к плите и что-то жарил на раскаленной решетке. Все старательно делали вид, что до Кати им нет никакого дела. Слишком старательно.
— Да не стесняйся ты, — сказала Джулия. — Не могу же я одна все это съесть? Это невежливо и вообще…
Кати проглотила вставший поперек горла комок.
— Спасибо, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. — Я правда не голодна. И… Говорят, сладкое вредно.
— Пфф! Рано тебе думать о диете, милая, — сказала Джулия. — Пока есть такая возможность, ешь все, что можно. Но уговаривать я не стану — мне же больше достанется.
И она взяла еще одно пирожное. Кати стало не по себе. Неужели Джулия и в самом деле собралась съесть все угощение в одиночку? Кати не могла знать наверняка, но готова была поспорить на что угодно, что обычно Джулия так себя не вела. Ей вдруг стало неуютно — гадкое чувство, сродни панической атаке. Нестерпимо захотелось убраться из этого ресторанного дворика, пусть даже и на улицу, под дождь. Да она скорее проведет остаток дня в компании мамаши Герберта, чем останется здесь еще хоть на одну минуту.
— Ой… Черт! Совсем забыла — мне же домой пора!
Она вскочила, едва не опрокинув стул. Янис уставился на нее во все глаза, а вот его сестра и бровью не повела.
— Уже? — спросила она с набитым ртом. — Ну что поделаешь — пора значит пора. Приятно познакомиться, надеюсь, еще увидимся.
— Спасибо, — промямлила Кати. — Мне тоже приятно познакомиться. Пока-пока!
И быстрым шагом зашагала к выходу. Кати прекрасно понимала, что ведет себя странно, глупо и нелогично, но ее захлестнули дурные предчувствия. Нужно на воздух, перевести дыхание. И, может быть, проветрив голову, она поймет, что, черт возьми, здесь происходит.
Янис догнал ее уже у эскалатора.
— Эй! Погоди!
Кати остановилась так резко, что споткнулась. Конечно, она знала, что именно так и будет, или надеялась на это. И все равно растерялась.
— Да? Что-то случилось?
— Нет-нет, я просто… Хотел тебя спросить.
— Так спрашивай.
— Э… М… — Янис переступил с ноги на ногу и выпалил на одном дыхании: — А можно проводить тебя до дома?
Кати закатила глаза, мысленно сосчитала до десяти, чтобы сердце успокоилось и чтобы голос не прозвучал по-детски пискляво.
— Почему бы и нет?
Под дождем
Дождь снаружи не прекратился, разве что стал еще более мелким и противным. Кати и Янис брели по узкой размокшей аллее, натянув капюшоны и пряча замерзшие руки в карманах. Кроме них, на аллее никого и не было. В хороший день здесь всегда хватало народа: спортсмены-бегуны и мамаши с колясками, прогуливающиеся пенсионеры и шахматисты на лавочках… Но сегодня все они предпочли остаться дома. Куда-то попрятались даже вездесущие голуби, которые в другие дни собирались большими стаями, выпрашивая крошки у сердобольных старушек.
Последняя листва неделю как облетела, и деревья стояли голые, похожие на черные обгорелые скелеты. Холодный ветер дул порывами, срывая с ветвей тяжелые набухшие капли, и швырял горстями в лицо. Как будто хотел сказать: «А ну пошли прочь отсюда, здесь и сейчас — мое время». И, в общем-то, он был прав. Такая погода не предназначена для прогулок. Она нужна исключительно для того, чтобы сидеть дома, закутавшись в теплый плед, пить горячий чай и читать толстые книжки. А всякого, кто отважится выйти на улицу, ждет наказание в виде простуды и даже воспаления легких. Кати знала, что кары не избежать. У нее промокли ноги, в кроссовках хлюпала вода; куртка и джинсы насквозь отсырели. Но все равно она продолжала куда-то идти под дождем, а куда — не имело значения. Предполагалось, что Янис провожает ее до дома, но ее дом находился в другой стороне. Кати еще не поняла, что это значит и значит ли что-то вообще.
— Дурацкий вопрос… — сказал Янис, глядя под ноги.
— Ну давай, — вздохнула Кати.
— Ты думаешь, что я сумасшедший? — Он напрягся.
— Действительно дурацкий. Почему я должна так думать?
— Из-за того, что мне мерещится всякое. Я про отвалившийся нос, если что. Так глупо получилось…
— Я правильно поняла, что с тобой это не в первый раз? Я не про нос, а вообще. Только честно.
Янис молчал с минуту и даже больше.
— Не первый. Когда я был младше, мне часто мерещились всякие… странные штуки. Меня даже водили к доктору, подозревали, что у меня опухоль в мозгах, которая провоцирует галлюцинации. Но, к счастью, ничего такого не нашли и решили, что это от нервов. Как раз тогда мама… Не важно. В общем, выписали какие-то таблетки и на том успокоились.
— Помогло?
— Нет, — ответил Янис. — Я просто перестал рассказывать. Иногда проговариваюсь, бывает, но в основном стараюсь держать язык за зубами.
— И мне не расскажешь?
Янис поджал губы.
— А зачем тебе это?
— Затем, что я тебе верю, — сказала Кати.
— В смысле? — вздрогнул Янис.
— Про того типа, у которого отвалился нос, — сказала Кати. — Я верю, что у него действительно отвалился нос, а потом он приставил его на место. Это многое объясняет.
— Да нет. Глупости. Мне показалось. Это точно булочка для гамбургера.
— Ты просто схватился за первое объяснение. Но так же нельзя!
Янис мотнул головой, так что брызги дождя полетели во все стороны.
— У людей не отваливаются носы, — сказал он упрямо. — Если только они не больны чем-то таким…
— Ну вот, — вплеснула руками Кати. — Ты сам и ответил на свой вопрос.
— В смысле? Что этот тип болен?
— Нет. В смысле, что он не человек.
Янис замедлил ход.
— Шутишь, что ли? Или издеваешься?
— Еще чего. Я серьезно. Вот что, я никому об этом не рассказывала и рассказывать не собиралась, но раз я не одна такая… — Кати глубоко вдохнула и выпалила на одном дыхании: — Иногда я тоже вижу такое, чего быть не должно. А этой весной меня чуть не съел водяной.
— Водяной? — удивленно переспросил Янис, однако же не настолько, насколько мог бы удивиться кто-нибудь другой на его месте. — Где ты его нашла?
Кати хмыкнула.
— Скорее это он меня нашел. На реке, под мостом. Теперь его там нет.
Янис некоторое время размышлял над ее словами.
— Хорошо, что он тебя не съел, — сказал он в итоге.
— Ага.
— А я этим летом видел на свалке огромную свинью из мусора, — поделился Янис. — Издалека, конечно, но мне потом неделю кошмары снились.
— Жуть какая!
Янис вздохнул.
— Я думал, что надышался ядовитых испарений и у меня начались глюки. Лучше бы это были глюки.
— Почему? — нахмурилась Кати.
— Потому, что если это глюки, то они существуют только в моей голове. Достаточно закрыть глаза, и они исчезнут. А получается, что одеяло не спасает от чудовища под кроватью.
— У тебя под кроватью живет чудовище? — на всякий случай уточнила Кати.
— Нет. Но теперь я знаю, что оно может там быть.
— Ну, возможно, это не так плохо? — сказала Кати. — Как написано в одной хорошей книжке — где чудовища, там и чудеса.
— Звучит не слишком утешительно, — поморщился Янис. — Чудеса бывают разные.
— И то верно, — вздохнула Кати.
Над головой с громким карканьем пролетела ворона. Мокрая, жалкая и недовольная. Сделав над ними круг, ворона устроилась на ветке ближайшего дерева и принялась чистить перья. Кати незаметно помахала ей, однако птицу куда больше занимала целлофановая обертка от сигаретной пачки, прилипшая к лапке. Самая обыкновенная птица, ничего особенного, но Кати вспомнила черного ворона, которого встретила на этой аллее. Ворона, который передал весточку Иве в Большой Лес, позвал ее, и Ива пришла… Жаль, эта птица ничего такого делать не собиралась.
Начинало темнеть. Осенью ночь приходит слишком быстро, не успеешь и глазом моргнуть. Скоро зажгут фонари и, по-хорошему, пора сворачивать к дому. Мамаша Герберта, наверное, уже отчалила, обычно она долго не засиживалась. Да и мама будет волноваться.
— Ты не проголодалась? — неожиданно спросил Янис.
— Что? Нет. Больше замерзла.
— Просто я прихватил пару пирожных из кафе. Подумал, вдруг захочется перекусить по дороге.
— Как предусмотрительно, — хмыкнула Кати. — Ну ладно, от пирожного я, пожалуй, не откажусь.
Янис стянул с плеча рюкзак и вытащил пластиковую коробку для завтраков — точно такую же Кати брала с собой в школу.
— Взял самые симпатичные на вид, — сказал он, открывая крышку. — Видела бы ты, как на меня посмотрела Джулия — как будто я их у нее прямо изо рта вырвал!
— Мне больше всего приглянулись корзи…
Кати опустила взгляд и замолчала. Сердце сбилось с ритма, живот сжался от внезапного спазма. На мгновение у Кати помутилось перед глазами, еще один спазм, и ее чуть не стошнило прямо на кроссовки Яниса.
Не важно, что приглянулось ей в ресторанном дворике, все пирожные там были хороши. Но в пластиковом контейнере она увидела совсем не эклеры и даже не кусок торта.