Некоторое время Герберт недоверчиво хмурился, затем не удержался и хохотнул.
— Что? Крысу?
Кати кивнула.
— В самом деле? Крысу? — переспросил Герберт отвратительно писклявым голоском. — Отважная защитница природы испугалась крысы? Ну, ну, все вы бабы одинаковые…
Кати промолчала, но про себя решила, что, похоже, попала в яблочко. Наверное, крысы со свалки частенько сюда наведывались.
— И куда же подевалась твоя крыса? — Герберт демонстративно огляделся.
— Она… Она сбежала. — Кати не смогла придумать лучшего ответа. — Я не заметила куда.
Герберт снова огляделся. Прятаться в уборной было негде.
— А может, она тебе померещилась? Ха-ха! Глюки начались?
Кати пожала плечами. Да какая разница? Пусть думает что хочет.
— Ладно, — сказал Герберт, вытирая ладони о штаны. — Пошли отсюда. И помни — никому ни слова.
Он кивком указал на пульсирующую дыру в стене. Однако уйти они не успели. За дверью вновь раздался топот, и в туалет вбежали еще четверо мужчин, и среди них — отец Лауры.
— Что? Что случилось?
— Что происходит?
— Кто кричал?!
И вдруг вопросы стихли. Мужчины застыли в дверях, уставившись на Герберта и на сжавшуюся перед ним Кати. На несколько секунд воцарилась тишина. Та самая тишина, которая не предвещает ничего хорошего.
— Так, — наконец сказал мужчина с красивой ухоженной бородой и в дорогом костюме. И замолчал.
— Однако, — заметил отец Лауры, потирая подбородок.
Но больше всего слов нашлось у пожилого типа в растянутом свитере.
— Герб, ты совсем охренел, что ли? Ты что творишь?!!
Кати не сразу догадалась, на что он намекает, а вот Герберт понял мгновенно. Глаза его расширились, кровь отхлынула от лица, и из пунцового оно стало желтушно-розовым.
— Что?! — В голосе Герберта прозвучал неподдельный страх. — Да вы чего? Я и пальцем ее не тронул! Девчонке просто показалось, будто она увидела крысу. Ха-ха…
Никто не улыбнулся, даже он сам. Мужчины немного приблизились, и в их движениях Кати почудилось что-то кошачье, они словно бы подбирались к добыче, перед тем как наброситься на нее.
— Крысу? В самом деле? — Бородатый мужчина очень внимательно посмотрел на Кати.
Она торопливо кивнула.
— Девчонке просто померещилось, — визгливо сказал Герберт. — На самом деле никакой…
Но никто его не слушал. Похоже, его «коллеги», на которых он дома только не молился, знали его истинную цену.
— Он тебя точно не трогал? — не отводя от Кати глаз, спросил бородатый. Она замотала головой.
— Нет. Мне показалось… Почудилась большая крыса, вот я и…
— Вот видите! — торжествующе заявил Герберт. — Ничего такого, ха-ха. Не стоило беспокоиться.
Бородатый все же повернулся к нему.
— Да что ты за человек-то такой, Герб? — В его голосе Кати услышала брезгливость. — Ты что, не видишь? Девочка до смерти перепугалась. Нет бы успокоить ребенка.
— Но я же…
— Вот что, — сказал бородатый. — Пойдем со мной, я угощу тебя горячим чаем. Мой отец всегда говорил, что горячий чай — лучшее лекарство от любых страхов. Меня, кстати, Рольф зовут. Я тут главный.
Он протянул ей широкую ладонь. Кати порядком смутило и озадачило то, что разговаривал он с ней так, будто она была лет на десять младше или же не отличается большим умом. Тем не менее на рукопожатие ответила. Ладонь у Рольфа оказалась сухой и горячей, пожатие — сильным и властным, без скидки на возраст. Кати хотела сразу отдернуть руку, но Рольф ненадолго ее удержал, не спуская с лица внимательного, цепкого взгляда.
— Герб, — сказал он, — ты же не против, если мы с твоей дочуркой пропустим по чашечке чая?
— Она мне не… — взвился Герберт, но тут же и сник. — Ну, если она сама не против.
«Он боится, — подумала Кати. — Боится, но не за меня, а из-за того, что я могу что-нибудь такое выкинуть перед его начальством. Трус и придурок».
Кати никогда не питала насчет Герберта иллюзий, но сейчас ее презрение к этому человеку зашкалило.
— Так что, мадемуазель? — Рольф сверкнул улыбкой. — Не составите ли мне компанию?
— О! — ответила Кати, опуская взгляд. — Это было бы очень здорово.
Ей вовсе не хотелось чаевничать с этим Рольфом, кем бы он ни был. Не сейчас, не здесь. Но стоило представить, как будет мучиться и изводить себя Герберт, пока она находится в кабинете его начальника, и Кати не смогла удержаться. Ради такого можно выпить целую цистерну чая, сидя на действующем вулкане. Рольф приглашающе махнул рукой, прочие мужчины посторонились, и Кати пошла за ним не оборачиваясь. Не оборачиваясь, но ни на секунду не забывая о том, что у нее за спиной, внутри стены, продолжает пульсировать склизкая плоть неведомой твари.
Сыр в мышеловке
Любая дорога рано или поздно заканчивается. Сделав очередной поворот, замерзшая грунтовка вывела на широкую прямоугольную площадку, на другом конце которой… Ива чуть не задохнулась от обрушившейся на нее волны бессмысленной и тупой злобы. Словно бы в лицо ударил горячий ветер такой силы, что сбивает с ног и срывает мясо с костей. Все, чего хотелось, — сжаться в клубочек и забиться в самую глубокую нору, спрятаться и скрыться. Но, превозмогая страх, она заставила себя поднять голову.
То, что издалека представлялось единым целым, на деле оказалось набором никак не связанных между собой строений. Сильно в стороне стояло длинное трехэтажное здание с плоской крышей и высокими грязными окнами. Выглядело оно на удивление хрупким и ненадежным, как будто достаточно одного несильного толчка, чтобы оно превратилось в груду обломков. И кто бы ни построил это здание, он, похоже, преследовал одну-единственную цель — сделать его как можно более унылым. Особенно безрадостно выглядели деревья: перед зданием на узкой полоске земли выстроился ряд липовых саженцев, но по зиме, без листьев, казалось, будто в землю просто воткнули сухие палки. Иве хватило одного взгляда, чтобы понять, что с приходом весны эти деревья вряд ли проснутся.
На другой стороне площадки в глаза первым делом бросались две высоченные трубы, издалека так похожие на башни. Сейчас дым валил лишь из одной, но такой густой и черный, что его с лихвой хватило бы и на десяток труб. Между «башнями» втиснулась еще одна бетонная коробка, на сей раз уже без окон, но с раздвижными железными воротами, теми самыми, которые Ива приняла за пасть Великана. Которые и были пастью Великана, напомнила она себе. К воротам вел длинный ржавый пандус для грузовиков, но Ива подумала, что куда больше он похож на далеко высунутый язык.
Как ни странно, но здесь, вблизи, Ива так и не увидела Великана. Чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, но не видела. Так бывает: большое часто можно разглядеть лишь на расстоянии. Тем не менее она достала из-за пазухи «куриного бога» и прижала камешек к глазу, прикрыв другой. Картинка не сложилась. Ива внимательно оглядела и площадку, и все строения, но они остались творением человеческих рук, а не превратились в нечто большее. Ну а чего она ждала? Что при ее появлении Великан восстанет, соберется воедино, поднимет уродливую голову и распахнет железную пасть, чтобы проглотить девочку из леса, осмелившуюся бросить ему вызов? Нет, конечно. Не станет он размениваться по таким мелочам, он позволит ей сделать все самой.
— И что теперь? — спросила Джулия сдавленно и хрипло, словно в горло ей попала першинка.
Ива ответила не сразу, все еще продолжая оглядываться. У пандуса-языка курили трое рабочих в касках, не обращая никакого внимания на подъехавший грузовик; еще двое мужчин копались среди мешков на склоне ближайшего мусорного холма, похоже, что-то искали в отбросах. С востока наползали тучи — погода определенно портилась.
— Мы должны найти Кати, — сказала Ива, пряча «куриного бога» за пазуху. Вместо него она достала обмотанный бечевкой наконечник стрелы. Камень оказался горячим, и вовсе не потому, что нагрелся у груди. — Она в большой опасности.
— В опасности?
Ива кивнула, большим пальцем поглаживая наконечник стрелы.
— Я не вижу машины ее отчима, — заметил Салазар. — Она точно здесь?
— Она рядом.
— Предлагаю начать с того здания, — сказала Джулия. — Не думаю, что ее сразу отправили на мусоросжигалку.
Если это и была шутка, то дурная, и никто не улыбнулся.
Джулия подала назад, разворачиваясь на площадке. Видимо, она была из тех людей, кто очень легко и быстро усваивает новые знания — она провела за рулем грузовика всего ничего, а уже вполне сносно с ним управлялась. Тем не менее ее маневры привлекли внимание рабочих. Один из них — невысокий крепыш, что-то сгребавший лопатой на краю мусорной кучи, — вдруг сорвался с места и бросился им наперерез.
— Какого хрена?! — заорал он, размахивая лопатой так, будто хотел разбить грузовику фары. — Глаза разуй! Ты вообще куда прешь?!
Волей-неволей Джулии пришлось притормозить, а затем еще и опустить окно. Увидев ее фиолетовые волосы и обворожительную улыбку, рабочий остановился как вкопанный и уронил челюсть.
— Привет! — сказала Джулия и помахала ему растопыренными пальцами.
С тем же успехом она могла врезать ему в живот. Рабочий отпрянул от машины так, будто за рулем сидело жуткое рогатое чудище, а вовсе не симпатичная молодая женщина. Джулия улыбалась все шире и шире.
— Ты не Артур, — сказал мужчина, словно ему было очень важно проговорить этот факт вслух.
— Точно, — кивнула Джулия. — Не он.
— А где Артур?
— Приболел. Я вместо него.
Рабочему потребовалось время, чтобы осознать эту мысль.
— Как это приболел? Я же видел его на пересменке.
— Ага. А потом у него так разболелся зуб, что в глазах помутилось. Прямо посреди маршрута. Ну, вот и вызвали меня.
О том, что «больной зуб» обошелся Салазару в кругленькую сумму, говорить она, конечно, не стала.
— Тебя? Кто вызвал? Какого хрена они вызвали тебя? Ты вообще кто такая?
Мужчина насупился. Подозрительность его росла быстрее, чем снежный ком, катящийся с горы, да и было с чего. Впрочем, смутить Джулию ему не удалось.