Ива фыркнула.
— Я знаю.
Но к ним уже кто-то приближался.
— Катинка! Собирайся. Поедем домой. Твоя мать мне уже звонила, она там места себе не находит, куда ты запропастилась. Я сказал ей, что ты со мной, но она все равно волнуется. Женщины…
— Уже бегу, — обреченно сказала Кати. — Боюсь, я должна идти.
— Не бойся, иди.
Они обнялись на прощание. Через ее плечо Ива посмотрела на переминающегося с ноги на ногу Герберта и нахмурилась.
— Будь с ним начеку, — зашептала она на ухо Кати. — Он слабый человек. И то, что было здесь, могло застрять у него в голове…
— Что ты хочешь сказать? — напряглась Кати.
— Не знаю, — вздохнула Ива. — Но такие вещи не проходят бесследно. Будь осторожна.
Связь близнецов
Снег валил крупными хлопьями, сыпал не переставая, снежинка за снежинкой укутывая землю холодной пуховой периной. На голых ветвях уже собрались пушистые белые шапки: то и дело они обрушивались вниз, но на их месте тут же вырастали новые, и так раз за разом. Лес готовился к долгому зимнему сну. Этот снег, Ива даже не сомневалась, не сойдет до самой весны, а грядущая весна придет поздно.
Они сидели на стволе поваленного дерева на опушке — стройная черноволосая девочка, не по погоде легко одетая, и невысокий плотный мужчина в шерстяном пальто и красной вязаной шапочке, натянутой по самые уши. Мужчина дрожал от холода, девочке было все нипочем. Вместе они выглядели странно. Словно существа из разных миров, встретившиеся на границе и вдруг обнаружившие, что их объединяет куда больше, чем оба могли подумать. Им было о чем поговорить. Да только разговор не клеился. Оба молчали.
Ива то и дело поглядывала в сторону лесной чащи, туда, где ее ждали дом, теплый очаг, вкусный ужин, приготовленный заботливыми руками Доброзлой Поварихи, и история, которую она расскажет за общим столом. Ее ждут восторги и аплодисменты, ахи и охи от благодарных слушателей. Роза начнет причитать, а под конец так разволнуется, что чуть не переменится; Некто Тощий станет закатывать глаза и заламывать руки, а Китайские Младенцы будут шушукаться под столом. А если вдруг на ужин придет ее крестный — всякое ведь может случиться, — то он отругает ее распоследними словами, но при этом будет светиться от гордости… И только Матушка промолчит, лишь улыбнется ей своей загадочной улыбкой. Она уже знает эту историю, знает так, словно все это время стояла у нее за спиной.
О чем думал доктор Салазар, Ива не могла даже представить. Однако взгляд за стеклами очков был задумчивый и печальный.
— Получается, ты опять всех спасла? И меня в том числе. — Доктор первым рискнул нарушить молчание. — Уже второй раз на моей памяти. Как говорят в таких случаях? Это начинает входить в привычку?
— Придет срок, — сказала Ива, глядя вдаль, — и ты вернешь мне этот долг. Но не сегодня.
— Звучит зловеще, — заметил доктор. — Хотя и интригует. Неужели ты умеешь предсказывать будущее?
Ива фыркнула.
— Будущее? Нет, конечно. Никто не умеет, даже Матушка. Но Матушка умеет видеть пути, то, по каким тропам будет рассказываться история. Ну и я у нее кое-чему научилась.
— Ясно, — сказал Салазар и опять замолчал, ковыряя снег носком башмака. Быстро сгущались сумерки, и деревья пропадали одно за другим. Иве уже давно было пора возвращаться домой, но она продолжала сидеть на месте. Оставался еще один вопрос, который она должна была задать.
— Там, — она указала головой в сторону свалки, — ты назвал меня своей дочерью и сказал, что у тебя есть фотография. Это был блеф?
Доктор смутился.
— Разумеется. Но… Если бы они стали настаивать, мне было что им показать.
— Да? Та самая фотография, которую ты когда-то хотел мне отдать?
Она помнила, не смогла забыть.
Салазар кивнул и трясущимися руками вытащил из кармана бумажник, а из него достал маленькую фотокарточку и протянул Иве. Ей стало не по себе, но на этот раз она взяла снимок и посмотрела на него.
— Я всегда ношу ее с собой, — сказал Салазар. — Уже столько лет…
— Кто это? — спросила Ива, держа фотографию так, будто та в любой момент могла вспыхнуть прямо у нее в руках.
Со снимка на нее смотрела совсем юная девушка, тоненькая, гибкая, с узким лицом и длинными черными волосами. И Ива отлично знала ее — столько раз она видела это лицо в зеркалах в Доме у Матушки. Вот только Ива никогда в жизни не фотографировалась. Все фотографии, которые ей доводилось видеть раньше, были чужими. И эта тоже была чужой.
Салазар поправил узел галстука.
— Это… — начал он неожиданно неприятным голосом. — Эту девушку зовут Мария Салазар. Она моя сестра… Сестра-близнец, если быть точным.
— Близнец? — Ива нахмурилась, посмотрела на снимок, потом на доктора и снова на снимок. Если между ними и имелось какое-то сходство, угадывалось оно с трудом.
— На этом фото ей шестнадцать, оно сделано больше двадцати лет назад.
— Ясно, — сказала Ива. Чуть подумав, она решила, что нет смысла отрицать очевидное. — Она очень на меня похожа.
— Да… Очень, — кивнул Салазар.
Он немного помолчал, глядя на фотографию в руках Ивы.
— Четырнадцать лет назад моя сестра погибла. — Ива вздрогнула. — Дорожная авария. Они с мужем и… Они ехали в другой город, там Эрик нашел отличное место, но нужно было спешить, чтобы место не досталось кому-то другому, в общем, не важно…
Он так разволновался, что путался в словах. Ива молчала. Она видела, что воспоминания до сих пор причиняют ему боль, и не имело значения, сколько лет прошло с тех пор.
— Это была авария, так мне сказали. Слишком далеко, чтобы кто-то мог прийти на помощь. Слишком далеко. Обгоревшую машину нашли на второй день. Машину и… Но я уже тогда знал, что случилось.
Доктор снова принялся теребить узел галстука, спустив его ниже второй пуговицы рубашки.
— Знали? — рискнула спросить Ива. — Откуда?
Доктор Салазар не спешил с ответом. Некоторое время он таращился на некую точку в ладони над головой Ивы и беззвучно шевелил губами. Ива ждала.
— Тебе доводилось слышать о связи близнецов? — наконец заговорил доктор.
Ива кивнула и подумала про лейтенанта Юстаса и его сестру Юстину — близнецов, которые так долго ждали своей встречи. И не важно, сколько столетий их разделяло, они все равно смогли найти путь друг к другу. Связь близнецов — очень крепкая связь, уж она-то это знала. Впрочем, Салазар не заметил кивка.
— Многие говорят, что это на самом деле миф, психологическая обманка, мол, если два человека с самого детства все время вместе, им неизбежно начинает казаться, будто между ними существует какая-то особая связь. Но я-то знаю, что это не так… Я всегда чувствовал, когда Марии было плохо, и радовался, если радовалась она. Когда случилась авария… Мне казалось, будто я горю заживо, хотя в тот момент я ничего не знал и находился очень далеко.
Он замолчал. Ива чувствовала, что должна что-то сказать, но понятия не имела, что именно. И потому сказала самую глупую и банальную вещь, которую только могла:
— Мне очень жаль.
Но Салазар ее не услышал.
— У Марии была дочь, — сказал он, глядя в сторону леса. — Совсем еще кроха, девять месяцев. Ее звали Сильвия.
— Да? — спросила Ива, чувствуя, как в спине будто распрямился стальной прут.
— Когда спасатели нашли сгоревшую машину, там было тело Марии и тело Эрика, но девочку они не нашли. Спасатели сказали, что это ничего не значит, что места там дикие, водятся и волки, и медведи. Ребенка, скорее всего, унесли хищники. Так мне сказали.
— Но вы думаете, что эта девочка — я? — Как сказала Джулия: если уж прыгать в омут, то сразу с головой.
Салазар вздрогнул.
— Я? Да. Нет. Я не знаю, что думать на самом деле. Так ведь не бывает, только в сказках. Но там, где ты, сказки слишком часто оборачиваются правдой.
— Чаще всего сказки и есть правда, — сказала Ива.
— Знаешь, — вздохнул Салазар, — есть простой способ все выяснить, существует же генетическая экспертиза и тому подобные вещи, но… Почему-то мне кажется, что это неправильно.
— Неправильно, — согласилась Ива, хотя и сама не могла объяснить, почему так.
Салазар поежился. Становилось все темнее и все холоднее, и снег не прекращался. У него на плечах вырастали маленькие сугробики, хотя он то и дело отряхивался.
— После того как Мария погибла, — сказал Салазар, — она часто приходила ко мне во снах. Это нормальная психологическая реакция, ничего удивительного. Но иногда это были очень странные сны…
— Странные? — Ива тут же вспомнила свои странные сны про диковинную рыбу с человеческим лицом. С лицом девушки, фотографию которой она держала в руке, и ей стало не по себе. А что, если и Салазар тоже видел эту рыбу? Что это значит? Однако доктор рассказал совсем другую историю:
— Мне снилось, что я — это она, Мария то есть. Снилось, что я еду в машине через темный лес и тут в свете фар появляется животное. И мой муж, в смысле ее муж, выворачивает руль, чтобы уйти от столкновения. А потом только чернота и огонь. Я не знаю, вещий ли это сон, связь ли близнецов или что-то подобное… Не знаю, так ли все было на самом деле или я это придумал, чтобы найти смысл там, где нет никакого смысла… Не знаю.
— Животное? — Ива нахмурилась. — Какое животное? Олень? Лось? Медведь?
Салазар покачал головой.
— Ты не смейся, но там во сне мне показалось, что это был единорог.
Ива даже растерялась.
— Кто такой единорог?
Салазар вскинул брови.
— Хм… Удивлен, что ты этого не знаешь. Я думал, что там, где ты живешь, единороги встречаются на каждом углу.
— Нет, — сказала Ива. — Там, где я живу, вообще не так уж много углов.
Доктор открыл рот и тут же закрыл.
— А… Действительно. Как-то я об этом не подумал. — Он поправил очки на переносице. — Единорог — это такое сказочное существо. В одних историях это чудовище, в других говорится, что нет на свете зверя прекраснее. Иногда его описывают как белую лошадь с рогом посреди лба, по другим версиям, у него есть борода, как у козла, раздвоенные копыта и хвост быка, а восточный цилинь так и вовсе покрыт чешуей.