шаг назад. Глаза ошалелого существа открыты — нет, опять закрываются — нет, опять открыты. Кто-то набрасывает одеяло на мои влажные, блестящие белым, невероятно прекрасные плечи. Я выхватываю гармонику и выдаю им два быстрых припева «Рэгтайма красного черта»[42]. Овация, все встают. Торжество совершенно.
Ты упустила Альберта Швайцера[43], сказал Томас.
Его трудно присобачить, сказала Джули, но он там есть.
В тот миг Мертвый Отец подошел к Тому, держа коробочку.
Подарок, сказал он, тебе.
Спасибо, сказал Томас, что это?
Открой, сказал Мертвый Отец. Открой коробочку.
Томас открыл коробочку и обнаружил в ней нож.
Спасибо, сказал он, зачем он?
Применяй его, сказал Мертвый Отец. Режь что-нибудь. Отрежь что-нибудь.
Я поторопился сказать, сказал Томас, он еще не примирился.
Я никогда не примирюсь, сказал Мертвый Отец, никогда. Когда я оскорблен, я присуждаю наказание. Наказание — нечто, в чем я хорош. У меня бывали отличные. Для любого, кто осмеливается на безделицу. В первый день бездельника хорошенько обматывают крепкими шнурами и подвешивают вверх тормашками с флагштока на высоте двенадцати этажей. На второй день бездельника переворачивают правильным концом кверху и перевешивают на том же шесте, дабы спустить кровь от головы и подготовить его к третьему дню. На третий день бездельника разворачивают, и его обслуживает лицензированный доктор стоматологии, который изымает у него зубы через один из верхнего ряда и зубы через другой из нижнего, извлеченье это рассогласовано согласно представленному чертежу. На четвертый день бездельнику дают вкушать твердые штуки. На пятый день бездельника утешают мягкими тонкими одеяньями, графинами и заботами податливых женщин, дабы потрясенье шестого дня оказалось суровей. На шестой день бездельник заточается в маленькой комнатке наедине с музыкой Карлхайнца Штокхаузена[44]. На седьмой день бездельник стрекается крапивою. На восьмой день бездельник нагишом запускается по тысячефутовому бритвенному лезвию под музыку Карлхайнца Штокхаузена. На девятый день бездельник сшивается воедино детьми. На десятый день бездельник заточается в маленькой комнатке наедине с трудами Тейяра де Шардена[45] и произведениями Карлхайнца Штокхаузена. На одиннадцатый день швы бездельника снимаются детьми в перчатках ловцов на правой и левой руках. На двенадцатый день...
Приношу извинения за то, что утверждала, будто ты поддерживаешь мифы, сказала Томасу Джули. Я начинаю приходить к твоему мнению.
13
Гора. Собор. Каменные ступени. Музыка. Глядючи вниз. Окна, проемы. Ряды сидящих людей. Алтари, огни, пение. Яйцевидные проемы, как сиденья, открывающиеся в пустоту. Обрыв. Облака. Соскальзывая на сиденье. Томас соскальзывая с сиденья. К пустоте. Упри ногу в край. Откинься назад, зацепившись плечами за отверстие. Снаружи гуляючи по участку. Цветы синие с каемкой белого. Мертвый Отец гуляючи. Джули гуляючи. Прочие гуляючи. Эдмунд гуляючи. Музыка, «Kyrie»[46]. Край. Паденье. Каменные ступени. Мандрилы вперяясь. Фотографы и повара. Томас сидючи на покатом сиденье. Соскальзывая к краю. Упирает ногу во внешнюю стену, коя содрогается. Цепляется плечом за внутреннюю стену и хватается левою рукою. Снаружи гуляючи. Джули беседуя с Мертвым Отцом. Мертвый Отец улыбаясь. Люди сидючи на каменных скамьях. Церковный гимн. Под балдахином. Златые кадила качаясь влево вправо влево вправо. Высокий старик в златой митре. Псаломщики. Кольца с аметистами. Край. Заглядывая за край. Отвесные стены. Облака. Томас соскальзывая с сиденья. Упирает правую ногу во внешнюю стену. Лоскутное одеяло либо байковое соскальзывая к краю. Плечо зацепленное за внутреннюю стену. Стена содрогаючись. Альков сработанный как яйцо. Лоскутное одеяло соскальзывая к краю. Пенье. Гора. Комплект каменных ступеней. Собор. Бронзовые двери искусно отделаны сценами. Ряд гренадеров в киверах. Коленопреклонены. Нутро яйца. Крашеный кирпич, белый, изгибистый. Коврик либо лоскутное одеяло синего и красного соскальзывая к краю. В соборных стенах. Окна над самым краем. Dies irae, dies ilia[47]. Мертвый Отец сидючи в соборных садах. Джули сидючи у ног его. Голова Мертвого Отца запрокинута супротив стены. Джули рисуя набросок. Эдмунд стоючи подле края. Эдмунд вкушая. Люди взбираясь по каменным ступеням парами. Стоя подле края. Бронзовые двери открываясь. Исповедальни рядами. Гренадеры. Псаломщики двое-по-двое под красным балдахином. Семинаристы следом, чрез двери. Изгибистый белокрашеный кирпич, но камень шатается, несколько их. Давленье на правый край, кой содрогается. Хватаясь за внутренний край. Стараясь вклинить плечо супротив задней стены, но коврик соскальзывает к краю. Эротическое и религиозное переживание. Томас прогуливаючись по садам. Голова Мертвого Отца запрокинута супротив соборных стен. Джули рисуя. Соскальзывая. Рисуя. Соскальзывая.
Тут можно упасть, сказала Джули.
Я это чувствую, сказал Томас.
Весьма возможно упасть, сказала она, у меня падучее ощущенье.
Ты боишься, возлюбленная? спросил Томас.
Он воткнул меч свой в землю и обхватил ее рукою. Руки округ мя, сказала она, вот что мне нравится. Всегда руки для обхвата тя, всегда и повсюду, сказал Томас.
Подыми повыше мне под груди, чтобы донья грудей могли опереться на вершки рук, сказала Джули.
Только не при мне, сказал Мертвый Отец.
Вершки бурых рук, сказала Джули.
Белки доньев грудей, сказал Томас.
Они расцепились.
Тот всадник еще следует? спросила Эмма.
Еще следует, сказал Томас. Еще.
Джули переместилась к Эмме.
Значит, постель у тебя отобрали.
Да.
Некая мясницкость не неуместная.
Ты позволишь ему взглянуть?
Трудно сказать. Господствующий темп нашей национальной жизни.
Ввергает тебя в безвыходные ситуации.
Немного на трехколесном велике по вечерам, ну. Проводил время, увлажняя попы женщин.
Юность выходит вперед, у юности час ее славы.
Как фотография фотографии.
Вероятно, нам следовало сказать свое слово раньше. Серый день, серый день.
Я болела, нескончаемая череда неприятных снов. Будь благодарна, если сможешь выделить время меня повидать.
Ужасный соблазн что меня одолевал теперь будет понят.
Где бродит бизон.
Я хорошенько натерлась маслом и при себе имела большую флягу виски.
Надо быть немножко жестче.
Показалось я слышала собачий лай.
В глухомани вдали от сердца.
Крохотные посеребренные волоски которые я считала только своими.
Дама всегда так делает.
Рассказала им как Ленин явился ей во сне.
Это ты так считаешь.
Две дюжины белых роз в сопровожденье его карточки. Я читала об этом в «Corriere della Serra»[48].
Так давно это было, было так давно.
Вольна уйти в любой миг.
Где тут в округе можно раздобыть baiser[49]?
Посещая, отбывая, прибывая, пренебрегая.
С надеждой что это застанет тебя в благоприятный миг.
Рыбья чешуя, макулатура.
По Дюймовочке по смертенюшке.
Не грустно или серьезно.
Распрочертовская то была штука.
Что?
Распрочертовская то была штука.
Что?
Старая датская поговорка.
Что?
Повторенье есть реальность.
Я читала об этом. В «Politikken»[50].
Озабоченность, кою посторонний вынужден выказывать к доступному взаимодействию, выходит за рамки учтивого невнимания к вопросу, как и когда он может задействовать себя для официального участия.
Я об этом читала. В книге.
Да. У Эрвинга[51].
Да. Вспорю тебе нос.
Множество твоих любезностей и особая услуга.
Он ест своих детей говорят.
Можно и так взглянуть.
Показалось я слышала собачий лай.
Радостно и без радости.
Буржуазная пресса болтала.
Лица?
Да лица.
Что?
Лица.
Что-то про лица.
Всегда очень интересовали лица.
Я этим не увлекаюсь.
На веки вечные вечные вечные.
Также возможно быть чертовой дурой.
Я этим не увлекаюсь.
Не виню тебя меня воспитали в вере.
Что?
Меня воспитали в вере.
Что?
Так давно было, так давно.
Посещая, удаляясь.
Пьяница он. Который? Все они. Этому должна быть причина.
Ты пробовала кого-нибудь другого?
Иди по следу ночью.
Что?
Правь по звездам.
Крайне заинтересована в этой должности.
Сделай чтоб ухо горело у него.
Забей мозг ему озорством.
Этому должна быть причина.
Чары ее позволили ей всмотреться пристальней. Рада это слышать.
Этот идиот вел совершенно беспорядочную жизнь. Жаль это слышать.
Весь в сливочном масле.
Шоколадном масле?
Да в шоколадном масле.
Это позыв исповедоваться.
Я об этом слыхала.
Это за бухтою закат.
Это карандашные стружки по ветру.
Пробовала покрепче ухватиться.
Двину тебе в репу.
Я сама о себе могу позаботиться.
Нет не можешь.
Завтра всегда будет другая возможность.
Нет не будет.
Хочу стать лучше но похоже делаюсь хуже.
Это ты так считаешь.
Творится постоянное воспоминанье.
Можно и так на это посмотреть.
Все это зависит.
Это я слыхала.
Дабы не приходилось испражняться, будучи доступной другим для беседы.
Это я могу понять.
Давай теперь кратко обозрим разновидности оного. Прождала весь день.
Она была пошла.
Правда?