Да если бы и не топь волчьей ямы, в которой нога жмура увязает уже больше чем по колено — все равно… Не выбраться. Даже мертвый суперсолдат не в состоянии прыгнуть выше головы. Орги потрудились на славу: вырыли такую шурфину с отвесными стенками, и даже землю с кусками асфальта убрали неизвестно куда. И не только землю, не только асфальт — поблизости вообще не наблюдалось ничего, что можно было бы бросить Юлькиному мертвяку под ноги.
А вот если бы кто-нибудь протянул застрявшему «рабочему материалу» руку… Сверху. Увы, заставить своего жмура выполнить это элементарное, казалось бы, действие так как нужно, Денис не мог. Операторов «Мертвого рая» обучали убивать чужими руками, а не помогать друг другу.
Юла снова завсхлипывала. Орги наблюдавшие за неуклюжей спасоперацией попритихли. Только изредка перекидывались фразами.
— Ну, и уроды! — донеслось с противоположной стороны арки. Чей-то пренебрежительно-брезгливый голос. — Паралитики какие-то тормозные.
— Ага, видел бы ты как эти паралитики наших пачками кладут! — а вот в этом голосе не слышалось уже ни пренебрежения, ни брезгливости. Зато настороженности — хоть отбавляй.
И тут же третий — испуганно-изумленный тонкий голосок:
— Братаны, да отвечаю, не человек это! И тот, в яме — тоже. Я ж давно говорил, братаны. Не знаю кто, но не люди они.
«Братаны» попятились малость, ушли из-под арки. Эх, если бы мертвецы умели говорить, а операторы знали, как управлять речевой функцией «рабочего материала», Денис заставил бы своего жмура выкрикнуть вслед отступившим группировщикам пару ласковых. Так, чтоб ветром всех, на фиг, посдувало. Но рядовым участникам эксперимента под кодовым названием «Мертвый рай» не положено вести переговоры с противником. А уж зомби-убийцам — и подавно. Зомби — вообще ребята молчаливые.
Молчаливый зомби-убийца, появившийся вдруг по ту сторону арки, за спинами оргов, приступил к работе сходу — никто и опомниться не успел. А работенка у «рабочего материала» была кровавая. Как всегда. И простая. Как две клавиши нажать.
Даже одну.
«Делит».
«Братанам» уйти не дали. Замочили всех пятерых. Быстро. Жестоко. И сделал это Славка. Славкин жмур.
Вот оно что! Денис понял. Вместо того, чтобы нестись на выручку Юле по кратчайшему пути, Ткач направил свой «рабочий материал» в обход. Погнал большим крюком. Зато вышел с Трассы в тыл группировщикам. Ай да Славка, ай да сукин сын!
— Хорош-ш-шо, Славик!
— Хорошо, но мало, — хрипло промурлыкало в наушниках.
Настроение сразу испортилось: такому теперь, наверное, всегда будет мало крови.
— Мальчики, ну сделайте что-нибудь! — взмолилась Юла. — Вытащите этот долбанный «материал» из ямы… Кожин же меня за него саму убьет!
Увы, от Славкиного жмура на той стороне толку было мало. Потому как…
— В арку не суйся, — предупредил Денис. — Там — ловушки.
— Хорошо, не буду, — легко согласился Славка. — А ты что намерен делать?
— Увожу свой материал. В бункер-базу.
— Как уводишь?! — взвизгнула Юлька. — День? Хочешь бросить меня… его…
Ну, прямо наседка, беспокоящаяся о выпавшем из гнезда птенце.
— Кожин же нас… всех! С потрохами! С дерьмом!
Так и будет. Если не…
— Уймись, Юла, — Денис сглотнул вязкую слюну. — Через час я снова буду под аркой. Сам.
Юлька охнула. Замолчала…
— Сам буду, — тихо, для себя больше, не для нее, повторил он. Чтобы поверить. Убедить.
А просто быть больше некому. Он живет к этой — мать ее через кирдык налево! — арке ближе всех. Так что придется… Хочешь — не хочешь, а придется. Самому. И одному. Вообще-то Денис не хотел. Жуть как не хотел.
— Ты уверен? — спросил Славка. — Тебе оно надо? Идти на ночь глядя? Доставать жмура из могилы?
Не надо конечно. Даром не надо. Ни за какие коврижки. Но это сейчас был их единственный шанс вытащить Юлькиного мертвяка. Шанс избежать ошибки. Которых — Кожин ведь предупреждал уже — больше быть не должно.
А иначе…
«Как бы хорошо я к вам не относился, эксперимент для меня важнее».
Благожелательный и неумолимый голос Федерального Полномочного посла все еще звучал у Дениса в ушах.
«И впредь мне бы не хотелось терять «рабочий материал». Такие потери слишком дорого обходятся. Настолько дорого, что иногда предпочтительней избавиться от неоправдавшего надежд оператора. Или целиком заменить операторскую группу».
— Через полтора часа завоют утренние сирены, — напомнил Славка, — потом появятся патрули.
— Я в курсе.
— А об оргах ты не забыл? Эти ребята еще бродят по улицам.
— Здесь три жмура! Вряд ли орги будут крутиться рядом.
— Вообще-то Юлькин жмур в яме. А твой — уходит.
— Твой — нет. Пусть пока побудет там, у арки. Пока я не подбегу. Лады?
— Ну… Нет проблем. Только ты уж поторопись, День. А то время, знаешь ли.
— Уже. Бегу. Все, конец связи.
Сорок минут Денису потребовалось, чтобы вернуть свой «рабочий материал» на кладбищенскую базу. Как заставить покойника бегать, он знал. И он заставил. Бывшему президентскому гвардейцу пришлось вспомнить прижизненные марафоны по пересеченной местности. И, может быть, даже поставить новый личный рекорд. Ладно, пусть теперь команда мертворайского чистилище приводит мертвяка в порядок.
Пять минут ушло на то, чтобы одеться, обмотать лицо шарфом по самые глаза (какая — никакая, а маскировка… так, на всякий случай), нацепить на запястье часы (придется считать каждую минуту, каждую секундочку). Еще три минуты — на главное. Решиться выйти на улицу.
А до злополучной арки Денис добрался за десять минут.
…«Рабочий материал» по ту сторону арки небрежно ковырял заточкой тело убитого группировщика — развлеченьице вполне в духе Ткача. Денис был безумно рад, что от Славкиного жмура, с ног до головы залитого чужой кровью, его сейчас отделяет яма-ловушка. Близко подходить к этому зомби не очень-то хотелось.
Ага… Кажется, его заметили. «Рабочий материал» оторвался от мертвого Волка, обратил смотровую щель маски на живого оператора. Поднялся, не выпуская заточки из рук.
Не выпуская заточки?! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Мертвый гвардеец — не орг. Он с такого расстояния не промахнется. Если у Славки вдруг перемкнет в мозгах, и парень по привычке нажмет «Делит», от брошенной железяки яма не спасет. Денис знал, как мастерски метают боевые покойники заточенные арматурины.
Жмур угрожающе поднял руку. Денис отшатнулся. Но нет — Славка всего лишь отсалютовал ему оружием мертвеца. Как шпагой. Юморист хренов…
— Поторопись, — еще успеешь на базу, — хрипло крикнул Денис.
«Рабочему материалу» крикнул.
Странно было разговаривать со Славкой через мертвого посредника. Впрочем, Ткач совет понял и, похоже, принял: ходячий покойник с заточкой, повинуясь команде оператора, отступил и растворился в темноте переулка.
Ну и хорошо! Ну, и славно! Этот — тоже должен успеть. Скорее всего, успеет. Если побежит к Старому кладбищу с той же скоростью, с которой Денис гнал своего жмура.
А вот Юлькин зомби…
Юлькин зомби беспомощно копошился в яме.
Как в могиле…
Денис тряхнул головой, отгоняя неуместные пугающие ассоциации. Откашлялся. Набрал побольше воздуха, осторожно лег грудью на ненадежный влажный край отвесного шурфа. Да уж, испытаньице не для слабонервных. А ну как мертвец затянет к себе под землю?
Трупного запаха он не уловил, — только запах собственного пота. И страха. Кожинские бальзамировщики знали свое дело отлично.
Наконец, Денис решился. Собрался с духом, протянул руку.
— Прыгай.
И снова… Бредовое чувство. Обращался-то он вроде как к Юле. Но через смотровую прорезь маски, из которой смортрят тусклые глаза мертвеца с расширенными какими-то зрачками. И прыгать тоже должен был…
Жмур прыгнул. Внизу чавкнуло. Денис невольно отдернул руку.
Блин! Блин! Блин! Мать! Мать! Мать! Перемать… И еще чего похлеще. Бр-р-р…
Ну не смог он. Вот так. Сразу.
— Извини, Юль. Сейчас… Сейчас… Минуту, секунду…
Юла ответить не могла. И мертвый убийца тоже лишь молча смотрел из…
Могилы…
… из ямы. Снизу вверх смотрел.
Денис перевел дыхание. Кое-как унял дрожь, сотрясавшую все тело — от кончиков волос, до кончиков ногтей. На ногах.
Снова навис над провалом. Снова протянул руку. Поколачивало еще, но…
— Давай!
Все же получилось у них не сразу. Долго провозились. Непозволительно долго. Из-за вязкой жижи, скопившейся на дне. Из-за неуклюжести «рабочего материала». Из-за страха, сковывавшего каждое движение оператора.
Когда же мертвый, наконец, вцепился в кисть живого, или нет, скорее, наоборот — это живой поймал мертвую руку…
Пресловутого холода неживой ладони Денис не ощутил — не до того было. Была тяжесть, способная оторвать кисть, напрочь, были клещи, ломавшие пальцы, был сильный рывок вниз. Господи, затащит ведь! За-та-щит! К се-бе-е-е!
Могила! Могила! Могила!
Скользила под животом и грудью грязь. Сыпалась, обваливалась со стенок земля.
Денис упирался как мог. Целую вечность. Секунду целую.
Нет, его не тащили, не втягивали.
Мертвый гвардеец лишь использовал руку Дениса как транзитную опору. Затем, ухватившись за край ямы, сам выбрался наружу. Без заточки. Свое оружие жмур бросил там, внизу, чтобы не мешало. И слава Богу, что выбросил.
Денис вскочил, потряс рукой. Странно. Целая. Не оторванная, не раздавленная. И сам он все еще наверху.
В поле зрение попали черные часы на бледном (как у покойника!) запястье. А время-то вышло! Все время. Безвозвратно. До кладбища Юла своего жмура довести нипочем уже не успеет, каким бы быстрым бегуном он не был при жизни.
Девчонке придется срочно искать другое укрытие. Но это уже Юлькина забота. То, что требовалось от него Денис… Могила! Могила! Могила! Бр-р-р… — выполнил. С лихвой.
— Ты это… того… спрячься… где-нибудь.
Сердце замурованным безумцем колошматилось в груди. Денис старался не смотреть в прорезь маски, в мертвые глаза, в расширенные, как у наркомана зрачки. И не думать о том, к ко