На случай, если кому-либо из вновь прибывших пассажиров понадобится в последний момент одежда для путешествия, в их распоряжении имелась вечно популярная нью-йоркская достопримечательность – магазины. Уже шли или приближались весенние распродажи. “Лорд и Тэйлор” на Пятой авеню рекламировал мужские плащи за 6 долларов 75 центов – меньше половины обычной цены. В нескольких кварталах к югу “Б. Альтман” вывесить цены не соизволил, однако уверял покупательниц, что их ожидают “решительные скидки” на платья и костюмы из Парижа, каковые можно было найти на четвертом этаже, в отделе “Костюмы по случаю”. Как ни странно, портновская мастерская “Дом Куппенгеймера”, чей владелец был германского происхождения, рекламировала особый костюм – “британский”. Рекламное объявление гласило: “В эти неспокойные дни все мужчины молоды”{105}.
Экономика города, как и всей страны, к тому времени сильно выросла благодаря возросшему в военное время спросу на американские товары, особенно на снаряжение. Затишье в морских перевозках кончилось; к концу года Соединенные Штаты сообщат о рекордном приросте торговли: 1,5 миллиарда долларов, что по нынешним меркам составляет 35,9 миллиарда{106}. Торговля недвижимостью, всегда предмет ажиотажа в Нью-Йорке, процветала: в ИстСайде и Вест-Сайде строились большие здания. Собирались начать строительство двенадцатиэтажного многоквартирного здания на углу Восемьдесят третьей и Бродвея. Ожидаемые затраты: 500 тысяч долларов. Некоторые швырялись деньгами налево и направо{107}. Не исключено, что кто-то из пассажиров “Лузитании”, едущих первым классом, пришел накануне отплытия, в пятницу вечером, на большую вечеринку в “Дельмонико”, которую закатила леди Грейс Маккензи, “охотница”, как назвал ее “Таймс”. Вечеринка была посвящена джунглям, на ней присутствовало пятьдесят гостей, среди них – путешественники, охотники, зоологи, два гепарда и “черная обезьяна”. Банкетный зал “Дельмонико” обставили пальмами, стены украсили пальмовыми ветвями, чтобы обедающим казалось, будто они сидят на поляне в африканском лесу. Темнокожие мужчины в лосинах и белых туниках присматривали за животными; правда, черный пигмент оказался комбинацией жженой пробки и тусклого освещения. В меню закусок значились фаршированные орлиные яйца.
Хотя в городских газетах было множество новостей о войне, первую полосу обычно занимали политика и преступность. Как всегда, читателей увлекали убийства. В четверг 29 апреля, в разгар жары, городской торговец сельскохозяйственной продукцией, недавно потерявший работу, отправил жену в синематограф, а потом застрелил своего пятилетнего сына и покончил с собой{108}. В Бриджпорте, штат Коннектикут, мужчина подарил своей подруге кольцо в честь их помолвки и вручил ей один конец ленты, спрятав другой у себя в кармане. “Это сюрприз”, – сказал он и предложил ей потянуть за ленту. Она послушалась. Лента была привязана к спусковому крючку револьвера. Мужчина умер мгновенно{109}. А в пятницу 30 апреля из палаты для наркоманов в больнице “Бельвю” сбежали четверо преступников в розовых пижамах. Троих из них нашли, как писал “Таймс”, “после того как полицейские, служители больницы и мальчишки тщательно обыскали окрестности”{110}. Четвертый по-прежнему разгуливал на свободе, предположительно одетый в розовое.
Было еще и такое: репортаж о том, что завершены приготовления к церемонии открытия мемориального фонтана, посвященного памяти Джека Филлипса, бывшего радистом на “Титанике”, и еще восьми служащим “Маркони”, тоже погибшим в морских катастрофах. В статье отмечалось: “Оставлено место, чтобы в будущем добавить другие имена”{111}.
В список пассажиров “Лузитании” входили: 949 граждан Британии (в том числе проживавших в Канаде), 71 русский, 15 персов, 8 французов, 6 греков, 5 шведов, 3 бельгийца, 2 итальянца, 2 мексиканца, 2 финна и по одному человеку из Дании, Испании, Аргентины, Швейцарии, Норвегии и Индии{112}.
Кроме того, согласно официальным спискам “Кунарда”, там было 189 американцев, приехавших из разных концов страны{113}. Двое мужчин из Вирджинии, представители судостроительной компании, направлялись в Европу – на переговоры о приобретении субмарин. По меньшей мере пятеро пассажиров прибыли из Филадельфии; были там и жители Такахо, штат Нью-Йорк, Брейсвилля, штат Огайо, Сеймура, штат Индиана, Поутакета, штат Род-Айленд, Хэнкока, штат Мэриленд, Лейк-Фореста, штат Иллинойс. Некоторые приехали из Лос-Анджелеса: чета Бликеров в первом классе, трое из семейства Бретертонов – в третьем. Был среди них и Христос – Христос Гарри, житель Кливленда, штат Огайо, он плыл во втором.
Одни остановились в отелях и пансионах, другие – у родственников и друзей, разбросанных по всему городу. Не менее шести остановились в отеле “Астор”, еще шестеро – в “Билтморе”. Прибывали они на протяжении всей недели, с горами багажа. Каждому пассажиру “Кунард” предоставлял двадцать кубических футов. Они везли чемоданы, одни – яркого цвета: красные, желтые, синие, зеленые, другие – кожаные, с тиснеными узорами, в шашечку и елочку, перетянутые деревянными скобами. Везли “удлиненные чемоданы” – для платьев, бальных нарядов, смокингов и деловых костюмов, – в самом большом умещалось сорок мужских костюмов. Везли большие ящики, специально предназначенные для обуви, от которых приятно пахло ваксой и кожей. Везли и багаж поменьше, рассчитав, что им понадобится на борту, а что можно оставить в багажном трюме. Пассажиры, прибывавшие поездом, могли сдать самую громоздкую кладь в багаж или послать ее в свои каюты прямо с места отправления, уверенные в том, что их вещи будут на борту к моменту отплытия.
Пассажиры везли свои лучшие, а порой единственные, костюмы{114}. Там преобладал в основном черный и серый цвет, но были вещи и повеселей. Платье в лилово-белую клеточку. Красная вязаная кофта с белыми пуговицами на мальчика. Зеленый плисовый пояс. Сложнее было с малышами – их одежда была самых затейливых фасонов. Один лишь наряд некоего младенца, мальчика, состоял из белого шерстяного одеяльца, белого хлопчатого лифчика с красно-синей окантовкой, комбинезона из голубого хлопка с вышитыми квадратиками и складками спереди, черными застежками и белыми пуговками, серой шерстяной кофточки с четырьмя пуговками слоновой кости, черных чулочков и туфелек на ремешках. Довершала наряд “трубочка для сосания” – соска на веревочке вокруг шеи.
Самые богатые пассажиры взяли с собой кольца, броши, кулоны, ожерелья, длинные и короткие, украшенные бриллиантами, сапфирами, рубинами и ониксом (а также его родственником – красным сардониксом). Везли облигации, банковские билеты и рекомендательные письма, а также наличные. У одной тридцатипятилетней женщины были при себе пять стодолларовых бумажек; у другой – одиннадцать пятидесятидолларовых. У каждого, похоже, имелись часы, непременно в золотом футляре. Одна женщина везла свои сделанные в Женеве Remontoir Cylindre 10 Rubis Medaille D’Or, No. 220063, золотые, с кроваво-красным циферблатом. Впоследствии серийные номера этих часов сослужили неоценимую службу.
Пассажиры везли дневники, книги, перья с чернилами и прочие штуки, помогающие убить время. Иэн Холбурн{115}, знаменитый писатель и лектор, который возвращался домой после турне по Америке, вез с собой рукопись книги, посвященной теории красоты, над которой он работал двадцать лет и написал уже несколько тысяч страниц. Это был его единственный экземпляр. Дуайт Харрис, уроженец Нью-Йорка, тридцати одного года, из богатого семейства, вез с собою кольцо, какие дарят при помолвке. У него были планы. Были и тревоги. В пятницу 30 апреля он отправился в универсальный магазин “Джон Уонамейкер” и купил сделанный по заказу спасательный жилет.
Другой человек уложил в багаж золотую печать, какие используют, чтобы запечатывать воском конверты, с латинским девизом Tuta Tenebo – “Охраню тебя”.
Пассажир первого класса Чарльз Эмилиус Лориэт-младший, бостонский книготорговец, вез с собою несколько особенно ценных вещей. Сорокалетний Лориэт был хорош собой, с внимательным взглядом и аккуратно подстриженными темными волосами. С 1894 года он возглавлял один из самых известных книжных магазинов страны, “Чарльз Э. Лориэт”, расположенный в доме 385 по Вашингтон-стрит в Бостоне, в нескольких кварталах от Бостон-коммон. То было время, когда книготорговец мог добиться всенародного признания – “золотой век американского книгособирательства”{116}, как выразился один историк, время, когда был собран ряд величайших национальных коллекций, впоследствии превращенных в бесценные библиотеки, такие как Библиотека Моргана в Нью-Йорке и Шекспировская библиотека Фолджера в Вашингтоне. Лориэт прекрасно плавал и управлял яхтой, играл в водное поло, регулярно участвовал в гонках на своем восемнадцатифутовом паруснике и был судьей регаты, каждое лето проходившей на побережье Новой Англии. Газета “Бостон глоуб” назвала его “прирожденным моряком”{117}