Глава двадцать девятая
— Ты сам сунулся в петлю, — предупреждающе сказал «Медик», когда они вошли в бетонный переход. — Люди Зиновия — гэбисты. Бывшие, но это их не портит.
— Даже украшает, — шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.
— Тебе смешно, а я серьезно.
Климов не ответил. Он взял в левую руку свой«Макаров»,а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержал на весу, несколько раз резко бросил руки в стороны, как будто отбиваясь от невидимых врагов, быстро присел, пошел гусиным шагом, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур «Медика».
«Осечки бы не вышло», — озабоченно подумал он о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.
— Идти долго?
— Минут десять, — сказал «Медик» и споткнулся в темноте. Климов успел схватить его и поддержать. — Все время прямо?
— Нет. Еще два поворота.
— От последнего до входа в штольню сколько метров?
— Я всего два раза был. Не помню.
— Приблизительно.
— Тогда свет был, а в темноте… — «Медик» помедлил, — думаю, не больше двадцати… при свете.
— Хорошо, — ответил Климов, хотя, в общем-то, не видел ничего хорошего. — Связь с Зиновием у них прямая?
— Да.
— Они тебе не подчиняются?
— Нисколько.
— Пароль тебе известен?
— Нет.
— А как же ты хотел взорвать газгольдеры?
— Я этого хотел? — в тоне звучало удивление. — Не помню.
— Да ты многого не помнишь, — сказал Климов и спросил, как часто должен «Медик» говорить с Зиновием по телефону?
— В принципе, все время. Связь прерываться не должна.
— А если телефон забарахлит?
— Такого быть не может.
— Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.
— Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.
— Ас тобой?
«Медик» подумал, помолчал, потом ответил.
— Если бы со мною что произошло, на связи был бы «Чистый».
— Позывной Зиновия какой?
— Гюрза.
— А твой?
— Мой: цмос.
— Цель оправдывает средства? — спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.
— Да, оправдывает, — вяло сказал «Медик» и внезапно перешел на шепот. — Климов, слушай, — он замедлил шаг, — если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, сможешь отпустить меня? Совсем? Я уйду в горы.
— Нет, — прямо ответил Климов. — Пока нет.
— А если я тебя отсюда поведу к Зиновию? За Ястребиный Коготь? По туннелю?
«Все собаки знают, — удивился Климов. — Подготовились отлично».
Сообщение о том, что бетонный переход из бункера в восьмую штольню имеет тайный выход к «каменному стволу», к вертолетной площадке, и что этот путь уже испробован, говорило о том, что механизм террора запущен опытной рукой.
— А что, такой туннель имеется?
— Конечно.
— И Зиновий о нем знает?
«Медик» горделиво хмыкнул.
— Нет.
«Возможно, туннель заминирован, — подумал Климов, — вполне вероятно. Но и выбора у меня нет. Если взрыватель будет у меня, а дистанционное управление им в руках Зиновия, я так и так превращаюсь в ходячую мину. Почувствовав неладное, Зиновий нажмет кнопку и я…», — что будет с ним после того, как произойдет взрыв, представилось так явственно, анатомически-кроваво, что Климов не решился даже мысленно заканчивать оборванную фразу.
— Если выведешь меня наверх и я увижу вертолет Зиновия, — помедлив, сказал Климов, — гуляй на все четыре.
Ему даже показалось, что в его тоне прозвучало сомнение в своих возможностях решить этот вопрос самостоятельно, и он еще раз резко произнес:
— Увижу вертолет и отпущу.
— Честное слово? — в голосе «Медика» просквозили недоверие и ликование одновременно. — Увидишь и отпустишь?
— Слово офицера.
— Тогда, дай телефон, — заговорщицким тоном потребовал «Медик», — я свяжусь с Зиновием, скажу, что все о'кей.
Согласные всегда ликуют, а недовольные ропщут.
Трудно сказать почему, но Климов достал телефон.
— Пошли, — сказал он «Медику», — За последним поворотом свяжешься с Зиновием. Старайся говорить отчетливо и громко. Охранники тебя узнают и подпустят. Дальше мое дело.
Глаза уже привыкли к темноте, и Климов с «Медиком» ускорили шаги. Друзья-приятели, если взглянуть со стороны, а если вдуматься… Никогда еще в жизни Климов так не рисковал. Клал голову на плаху.
«Оскорбление действием действительно оскорбление», — вспомнилась глупая фраза, услышанная неизвестно когда и неизвестно по какому поводу, и Климов укоряюще подумал, что умные стараются не рисковать, что умные…
— Последний поворот, — шепнул «Медик» и протянул руку за телефоном. Пальцы его дрожали.
Климов протянул ему рацию и фонарик.
— Постарайся ослепить хотя бы одного.
— Там очень узко.
— Вот и хорошо.
«Медик» был крупнее Климова, шире в плечах и выше почти на голову. Шел он, понятно, скованно, едва передвигая ноги, но и торопить его было нельзя: он тоже рисковал — собственной шкурой.
Как только свернули за угол, послышался суровый оклик: «На пол!» и одновременно с этой командой вспыхнул в руках «Медика» фонарь. Включился телефон:
— Гюрза! Я «Цмос»! «Зиновий»! Слышишь?
Краем глаза Климов уловил стоявших впереди охранников и моментально выпалил из двух стволов в их силуэты. Стрелял в головы. Навскидку. Словно в тире. Громкий стон заставил пальнуть снова.
— Гюрза!
«Медик» присел и оглушенно замотал башкой. Фонарь он выронил, и тот сразу потух.
— Я «Медик»…
— Хватит! — крикнул Климов и рванул вперед, стреляя на бегу по-македонски: сразу из обоих пистолетов.
Ответа он не слышал.
Получилось.
Для верности Климов в упор добил живучего охранника, схватившегося вдруг за автомат.
Выдернув из его пальцев мощный фонарь, Климов включил его и осветил убитых. Он был убежден, что сразу подстрелил обоих, но убежденность не мешала сомневаться.
У одного глаза остекленели и уперлись в потолок. Другой лежал ничком — тянулся к автомату.
Две лужи крови подтекли под ноги Климова и медленно соединились. Можно было проходить в восьмую штольню.
Поджидая приближавшегося «Медика», он перезарядил пистолеты, вставил в обоймы новые патроны, сунул «Макаров» под мышку, в кобуру, перекинул «люгер» в левую руку и забрал у подошедшего «Медика» молчавший телефон.
— Он слышал выстрелы? — спросил о Зиновии Климов и услышал:
— Конечно.
— Что ты сказал?
— Сказал, что «Чистый» крутит мельницу: расстреливает мародеров.
— А он?
«Медик» пожал плечами.
— Ему что? Трупом больше, трупом меньше… не имеет, собственно, значения. Наоборот, благодарил. Сказал, что наша доля гонорара будет больше.
— Выходит, ультиматум принят? Ваши требования удовлетворят?
— Посмотрим, — уклончиво ответил «Медик». — Еще крутят.
— Ладно, — сказал Климов и, отобрав телефон, снял с пояса лежавшего ничком охранника наручники. — Давай свою культю.
Приковав себя к «Медику», он с постным лицом скромника и недотепы потянул того к решетке входа в штольню. Луч фонаря направил в подлые глаза.
— Код не забыл? Какая там последняя цифирь?
«Медик» зажмурился и отвернул лицо.
— Тридцать восемь.
— То-то, — удовлетворенно произнес Климов и, нашарив в одном из карманов убитых связку ключей, стал подбирать нужный к замку. Теперь он действовал спокойно и уверенно.
Отворив решетку, Климов потянул «Медика» дальше и вскоре они оказались перед входом в бомбоубежище, о чем гласила соответствующая надпись. К этому же входу вел еще один туннель, только намного шире, с узкоколейной рельсовой дорогой, уводящей в темень. Туда, где был центральный вход в рудник, где шел неравный бой Петра с охраной. С той стороны все время доносились выстрелы.
«Найду взрыватель и пойду ему на помощь», — решил Климов и потянул на себя дверь бомбоубежища.
Спертый воздух и гул голосов в кромешной темноте напомнили об участи заложников. Кое-где, в глубине штольни, чадили слабенькие огоньки. Никто не догадался взять с собою фонари или же свечи.
Войдя в бомбоубежище, Климов уже знал, что будет делать.
— Федор Дерюгин, на выход! — как можно спокойнее и, вместе с тем, довольно громко крикнул Климов, и тотчас эхом его зова покатилась волна окликов: — Дерюгина! На выход! Федора… Зовут. Ау, Дерюгин!
Климов осветил дверь седьмой штольни, показывая этим самым, куда должен подойти Дерюгин, и сразу отошел в сторонку, выключив фонарь. Еще нельзя было стоять на одном месте.
— Вот это кукрыниксы! — раздался громкий голос Федора, и Климов вновь включил фонарь, направил на себя. — Двигай сюда.
Кратко объяснив ему, в чем дело, он отдал ему свой автомат, сказал, где можно взять еще, и попросил лишь об одном:
— Ни звука. Никому. Начнется паника и все взлетят на воздух. Понял?
— Всесторонне.
— Тогда, вперед. Налево и на выход. Помоги Петру, а я тут похимичу. Только знай: он в «камуфляже», как и я.
— Нештяк. Прорвемся.
— Сперва узнай, потом стреляй. Да плащ мой скинь. Он светлый.
— Ну, якорная щель! — беззлобно возмутился Федор. — Это ясно.
— Тогда, с Богом!
Было видно, что он умеет оценивать момент, быстро разобрался в ситуации. К тому же, несмотря на крупное телосложение и видимую безалаберность, двигался он мягко, точно и неслышно.
«Медик» стоял молча, делал вид, что его нет.
Держался у стены.
— Теперь в восьмую, — шепнул Климов и, осветив себе дорогу, скользнув по каменной стене бомбоубежища лучом, вновь выключил фонарь. — Пошли наощупь.
— Скажите, что там на земле? — раздался женский голос.
— Правда, что там? — сразу же заволновались в темноте.
— Где все те, которых увели?
— Уже идет эвакуация?
— А почему нет света?
— И воды!
— Воды! У нас здесь дети!
Климов придал голосу сочувственно-начальническую