инесла мне огромную радость: она была переведена на немецкий язык и включена в школьную программу в Германии.
«Авраам Леви, сельский священник» – это чрезвычайно простая история. Я представил себе, что бы стало с монсеньором Люстиже[84], если бы вместо того, чтобы стать епископом Парижа, он оказался сельским кюре. Несомненно, мэр, которому на заседании муниципального совета сообщают, что завтра прибывает новый священник, а зовут его Авраам Леви, оказался в несколько затруднительном положении. Всем известно, что евреем быть трудно… но каково же быть одновременно евреем и христианином? Однако наш священник много чего повидал на своём веку – он прошёл войну, и ничто не сможет помешать ему в его призвании.
Чуть не забыл упомянуть, что у меня есть две сказки для детей: «Плод с тысячью вкусов» и «Карп».
Я хочу закончить свою книгу небольшой историей из жизни. Мне её поведал директор одной средней школы, куда я приехал, чтобы рассказать о своих книгах. Когда мы с ним болтали на дружеском приёме, организованном по случаю моего визита, он рассказал, как однажды утром во время дежурства вдруг услышал необычайный шум на школьном дворе. Он тотчас же направляется туда узнать, что происходит, и обнаруживает там яростно дерущихся, раскрасневшихся, обменивающихся оскорблениями ребят. «Жиды поганые!», «Грязный еврей, проваливай в свою страну!», «Вы едите хлеб французов!» Директор подбегает, вмешивается, прекращает драку и резко говорит им: «Что вы делаете? Вы хоть понимаете, что говорите?» Наконец после недолгого молчания один ребёнок улыбается и отвечает: «Мсье… Мы просто играем. Играем в Жоффо… в «Мешок с шариками»!»
«А самое удивительное было в том, – заметил директор в конце, – что дети, которые называли других «грязными жидами», сами были евреями… Тогда как евреев играли другие дети, неевреи. Мне стало интересно, что вы думаете об этой истории…»
Что я об этом думаю? Что, возможно, дети через эту игру хотели лучше понять, что мы тогда могли чувствовать. Я также думаю, что никто не может поставить себя на чужое место подобным образом, ведь ситуация, которая была воссоздана искусственно, неизбежно становится ложной.
Но для меня самым важным в этой истории было вот что: я отнюдь не расстроился, увидев, что моё приключение превратилось в детскую забаву. А ещё чудеснее было бы, если бы так навсегда и осталось, и взрослые бы никогда больше не захотели играть в эту игру.