Из Эрина Марко и Брида отправились в Галлию, затем в Царство Русь и, наконец, в Чиньскую Империю.
— Ну, это мы знаем, — пробормотал Довертон, перелистывая страницы. — Чайные плантации в горах Уишао, это мы уже установили. Вот только что же вы там делали, голуби мои сизокрылые?
Он отложил тетрадь, покосился на голограмму непонятного плетения из трёх металлов, отпил вина и встал.
— Паоло, вот кто мне нужен, — пробормотал он. — Интересно, месса уже закончилась? Неро, ты пойдешь со мной?
Кот спрыгнул с подоконника, проскользнул между разложенных по полу предметов и сел возле двери.
После дождя воздух посвежел, ушла тяжёлая духота, накрывавшая Лукку всю последнюю декаду сентября. Старательно обходя лужи, человек и кот неторопливо шли по узкой улице, раскланиваясь со встречными прохожими. Почти у входа в храм за спиной Джона послышались торопливые шаги по брусчатке, и знакомый голос окликнул его:
— А чего ты меня не подождал?
Придержав тяжёлую дверь, Довертон пропустил внутрь Винченцо и только тогда ответил:
— Я и не знал, что ты уже вернулся. Отвёз?
— Да, — тот кивнул и не стал продолжать.
Им навстречу уже шёл отец Паоло, успевший после мессы снять облачение и выглядевший вполне обыденно в джинсах и полосатой рубашке.
— Давно вы оба ко мне не заглядывали! — он сжал плечи обоих друзей. — Новости есть? Может, пойдём поужинаем, а то я только яблоком перекусил днём. В «Кантину»?
Вид у Винченцо сделалось такой, будто он тщательно разжевал незрелый лимон. «Вот интересно, это он так увлечён девушкой, или просто горюет из-за недоставшегося ему приза?» — подумал Джон, но вслух сказал совершенно иное:
— Пойдём, только не туда. Мне хвалили одну таверну за городской стеной, её держит бывший стражник. Говорят, его жене классно удаётся жареный поросёнок.
Поросёнок и впрямь был приготовлен на отлично, даже ещё лучше. Паоло отправил в рот последний кусочек до хруста зажаренной кожицы, хлебной корочкой вытер соус и ополоснул пальцы в чаше с водой. За долгий день все трое изрядно проголодались, так что почти не разговаривали, только изредка перебрасывались репликами. Но наблюдать ему никто не мешал. Он прекрасно видел и расстроенное, опрокинутое лицо одного, и синяки от усталости под глазами другого; и об отъезде из города Лизы ему тоже было хорошо известно. Собственно, посетить «Кантину деи Сапори» он предложил просто для того, чтобы посмотреть, насколько глубоко Винченцо задет. «Итак, Джон заработался и ему нужно посоветоваться, — думал священник, небольшими глотками отпивая из бокала домашнее «Мерло». — Что-то интересное нашли в доме у покойных Кватрокки, что-то очень интересное, но ему не вполне понятное. А Винс растерян, ему ещё ни одна девушка в жизни не отказывала. Советоваться он не станет, не с его гордостью, но поговорить с ним всё же надо, сам он из этого состояния не выберется…»
— Десерт желаете? — спросил толстяк в белом фартуке, появившийся за спиной Арригони.
— Нет, жарко слишком, — мотнул тот головой. — Но если у тебя, Рико, найдётся хорошая граппа, так может и ты с нами выпьешь?
— Легко! — толстяк отодвинул соседний стул, сел и вдруг заревел во всю мощь лёгких: — Белла! Принеси нам бутылочку, что прислала твоя матушка! И стаканы!
Бутылка тёмного стекла и пять стаканов с толстым дном возникли на столе почти моментально. Хозяйка и сама села за стол с гостями и попросила:
— Плесни мне на донышке, Рико, завтра расскажу маме, что её граппу пил с нами вместе синьор Арригони. Будьте здоровы!
Напиток был весьма хорош; пожалуй, чуть резче, чем тот, что производился мэтром Дельгато, он пах жареными орехами и совсем чуть-чуть апельсиновой корочкой.
— Мои комплименты вашей почтенной матушке, синьора Изабелла, — заулыбался Винченцо после первого глотка.
Джон одобрительно кивнул, глотнул ещё, а потом вдруг спросил:
— Скажите, синьора Изабелла, у вас ведь был какой-то конфликт с семьёй Кватрокки? Не расскажете?
— Эх, вот ведь стражники, — женщина недовольно причмокнула и встала. — Такой вечер испортить вопросами о давней ссоре… Ну да, лет пятнадцать назад это было. Наш младший подрался в школе с Маттео, их старшим сыном. Мальчишки же, как без этого? Стефано пришёл с подбитым глазом, ну, а у того палец был сломан. Рико пошёл к ним поговорить, может, мага-медика оплатить, так ненормальная эта, Брида, в дом его не впустила. Вышла на крыльцо, с верхней ступеньки посмотрела, губы покривила и сообщила, мол ничего нам от вас не надо, обойдёмся. Развернулась и ушла.
— Ненормальная, значит… — пробормотал Джон. — А младшего их сына вы знали?
— Видела пару раз, вот и всё. — Изабелла посмотрела в опустевший зал ресторана, махнула рукой и снова села. — Налей-ка мне ещё, муженёк. Марка на улицу, считай, и не выпускали. Маттео погиб, вы знаете, сам Кватрокки уехал… да лет десять назад, пожалуй. Ну вот, мамаша младшего у своей юбки держала. В школу он не ходил, был на домашнем обучении. По-моему, последние года три к ним ходил кто-то из учителей, занимался с мальчишкой, но тут я не в курсе.
— И друзей у него, надо полагать, было немного, — сделал вывод отец Паоло.
— Ни одного! А откуда бы им взяться, они от сырости не заводятся.
— А куда уехал синьор Кватрокки, неизвестно?
— Этого даже Лола Маттеотти не знает. А уже ей известно всё, что происходит в Лукке!
— Ну да, конечно, — Паоло рассердился и даже прихлопнул ладонью по столу. — Эта сплетница, если за день хоть кого-нибудь не поссорила, считает, и время зря провела!
— Хотелось бы мне знать, где его искать, я бы задал ему несколько вопросов, — сквозь зубы проговорил Винченцо. — Почему этот тип не присматривает за своим семейством?
Довертон и священник обменялись коротким взглядом. «Вот поэтому девушка и уехала!» — мелькнула у Джона мысль.
— Насчёт учителя я завтра узнаю, если и в самом деле с мальчишкой кто-то занимался, его надо, конечно, расспросить, — сказал отец Паоло. — На мою помощь можешь рассчитывать.
— Скажите, синьора Изабелла, а вы можете что-то о нём рассказать? Всё-таки и Пьер-Антонио, и вы, и ваш муж всю жизнь прожили в Лукке. Винченцо относится к следующему поколению, — добавил Довертон, поймав взгляд хозяйки. — А вы и Кватрокки ходили по одним и тем же улицам и покупали сыр в одной лавке. Каким он был до женитьбы на Бриде О’Доннел? И, кстати, известно ли кому-нибудь, где они познакомились? Соседи, к сожалению, с этой дамой не общались, а никого из друзей детства её мужа мы пока не нашли.
По сосредоточенному взгляду Изабеллы было понятно, что она крепко задумалась. Отец Паоло повернулся к Джону и спросил:
— А что говорит городская стража, слепка ауры Пьер-Антонио не сохранилось?
— Ничего не нашли! Такое впечатление, что в этом городе такой человек и не жил никогда…
— Или кто-то постарался стереть его следы…
— Винс, скажи мне… Винс!
Тот встряхнул головой:
— Что?
— А в семейную книгу вписывались только члены семьи?
— Поясни, пожалуйста… — вот тут взгляд младшего Арригони стал цепким и внимательным.
— В вашей книге изменилось имя женщины, которая преподаёт музыку твоей племяннице.
— Клара Фонсека, да, стала Ринальди.
— Значит, кто угодно, не носящий родового имени и не принадлежащий по крови к семье, но имеющий для неё важное значение, в эту книгу попадает?
— Да… Постой, ты хочешь сказать, что какую-то из семейных книг могли похитить из-за упоминания в ней Пьер-Антонио Кватрокки?
Довертон кивнул.
— Или, например, его отца. От которого какое-то обязательство перешло к сыну.
— Интересно… но установить это без книги мы не можем. Или можем? Слушай, мне нужно поговорить с мессере Лоренцо! — Винченцо встал. — Синьора Изабелла, ваша кухня и ваша граппа были прекрасны, спасибо! Джек, я жду тебя дома, пока попробую задать вопрос деду!
И он исчез, только входная дверь хлопнула. Хозяйка задвинула солидный засов, прошла к стойке и вернулась с новой бутылкой; жидкость в ней отливала старым золотом и плескалась тяжело, лениво.
— Этого много не налью, — сразу предупредила Изабелла. — По рюмочке, и хватит, слишком крепко.
— Настойка? — со знанием дела поинтересовался Паоло.
— Выдержанная виноградная на айве, почти шестьдесят градусов! Бочонок заложили в тот год, когда мы с Рико поженились. Признаться, я её оставляла до тридцатилетия нашей свадьбы, ну, да ладно. Salute!
После первого глотка все помолчали.
— Однако! — наконец отмер Довертон. — Если вот такой же была ваша семейная жизнь, то я вам завидую!
Рико хохотнул и ласково похлопал жену по руке. Та ответила улыбкой и повернулась к гостям:
— Я сама не знаю, откуда взялась Брида, — сказала она серьёзно. — Но узнаю. Моя свояченица вышла замуж за кузена соседа семьи Кватрокки, так что завтра я к ней наведаюсь. Только как вам потом это передать, мессере Джованни? Неловко мне идти в Каза Арригони…
— Расскажешь мне, Белла, — махнул рукой отец Паоло. — Уж в собор ты всяко можешь наведаться, хоть под рукой Единого и не идёшь.
Когда они вышли из таверны, Джон вздохнул и сказал:
— Знаешь, чем больше я узнаю о Пьер-Антонио Кватрокки, тем меньше он мне нравится. Мутный… даже нет, многослойный, как кочан капусты, снимаешь лист, а под ним два новых.
— Можно подумать, ты хоть раз в жизни держал в руках кочан, — фыркнул Паоло.
— Не поверишь — я как-то больше месяца торчал в одной деревеньке, где поселился подозреваемый в кровавых ритуалах маг. Изображал я приехавшего на побывку внука одной старушки. Так в её огороде чем только не занимался, чтобы легенду не разрушить, и полол, и поливал, и червяков с треклятой капусты собирал…
— И как, поймал негодяя?
— Не-а, он оказался вполне приличным магом, просто жизненные обстоятельства оказались против него. Негодяя мы потом нашли, конечно, но уже совсем в другом месте.
— Ну что же, — отец Паоло остановился на углу совсем узенького переулочка, в который, кажется, не всякая кошка прошла бы. — Утро я начну с разговора в школе, так что. если найду учителя. Который занимался с бедным мальчиком, сразу извещу тебя.