— Иди, Беппо, иди, тебя ждёт работа. Я тут сам справлюсь. Мы помешали вам, синьора?
— Н-нет…
— Мои сотрудники обратили внимание, что вы провели в капелле очень много времени и забеспокоились, всё ли в порядке.
Взглянув на часы, я охнула: в самом деле, три с лишним часа прошло!
— Прошу прощения, мессере…
— Ну что вы, синьора, здесь и в самом деле время летит незаметно. Я вас понимаю, как никто другой.
Я открыла рот, чтобы задать неприличный вопрос и тут же снова его захлопнула. Потёрла нос, почесала правое ухо, переложила ручку сумки из левой руки в правую. Всё это время мужчина с лёгкой насмешкой наблюдал за мной. Наконец, когда я уже отчаялась решиться, он улыбнулся и сказал:
— Нет, это не я там изображён. Всё-таки больше шестисот лет не прожить даже самому сильному магу. Но я правнук изображённого здесь мага и хранитель капеллы и прочих сокровищ этого дворца, меня зовут Массимо Руджиери.
— Мессере! — я почтительно поклонилась. — Я Лиза фон Бекк.
— Итак, синьора фон Бекк, могу ли я предложить вам чашечку кофе?
Может быть, это было неправильно, но мне ужасно захотелось согласиться. Сидеть и смотреть на Фиренцу, пить настоящий хороший кофе за разговором со стариком с белоснежной бородой и молодыми глазами.
— Спасибо, я… с удовольствием.
— Тогда пойдёмте, по соседству есть кофейня, где варят ровно то, что я люблю.
Он повернулся и пошёл, постукивая по разноцветному мрамору резной чёрной тростью. Забросив на плечо сумку, я поспешила за ним.
Кофейня — крохотная, на пять столиков — и в самом деле была рядом, а напиток оказался превосходным: мягкий, со сливочно-медовым привкусом и оттенками горького шоколада, этот кофе не требовал ни сливок, ни сахара. Хозяйка заведения поставила перед нами вазочки с засахаренным миндалём и сухим печеньем и ушла в заднюю комнату. Старик пригубил, одобрительно кивнул и сказал с усмешкой:
— Луиза уже много лет варит это специально для меня, но так и не созналась, что же за сорт использует, и что туда добавляет.
— Повара и их секреты, — понимающе улыбнулась я. — Знакомо.
— Вы приехали в Фиренцу из?..
— Из Лукки, я там какое-то время проработала в ресторане. А до этого путешествовала по востоку.
— Понимаю. И куда ваш путь лежит дальше?
— Не знаю пока. У меня встреча в Медиолануме… и мне нужно решить, как быть.
Почему меня прорвало, не знаю, но я вдруг вывалила на этого человека все накопившиеся сомнения. Наверное, всё дело было в том, что мы никогда больше не встретимся, и можно говорить свободно, как со случайным попутчиком в поезде, а может быть, в понимающем взгляде мессере Руджиери. Говорила я путано, перескакивая с одного на другое и возвращаясь к тому, что считала самым важным. С гордостью могу отметить лишь, что мне удалось не расплакаться…
— Кухня — это армия, — сказала я, допивая остывший кофе. — Кухня — это сражение. И каждый раз не угадаешь, противник сидит вон там за столиком или союзник, скажет он спасибо или со злобой вернёт тарелку на кухню. Нет, наверное, для кого-то кухня — оркестр, где всё гармонично, но я перестала слышать эту гармонию. Значит, надо искать что-то ещё… Я знаю, что я умею, но мне неизвестно, чему смогу научиться!
Руджиери мягко улыбнулся, и меня снова поразило то, насколько он похож на своего предка — того, в бархатном кафтане.
— Возьми это, девочка, — сказал он, протягивая мне свою трость.
Я взяла в руки это, без преувеличения, произведение искусства и поразилась её тяжести. Гладкое чёрное дерево её тела посередине перехватывалась широким серебряным поясом с выпуклым орнаментом. Набалдашник, тоже серебряный, был сделан в виде изогнувшейся, готовой к броску кобры; гранатовые глаза её сияли красным и казались живыми.
— А внутри наверняка клинок? — спросила я.
— Всего лишь стилет. Не то чтобы я опасался чего-нибудь в этом городе, но всегда приятнее знать, что защита есть. А теперь закрой глаза и попробуй прислушаться к тому, что говорит эта вещь.
Я послушно зажмурилась и отпустила сознание, стараясь постепенно отсечь всё, что могло помешать. Чей-то разговор на улице, неумолчный шум реки, бьющейся о каменные столбы моста, стук каблуков по каменной мостовой — всё отдалилось, словно закрылась дверь в сознании. Совсем приглушённо стали слышны ароматы кофе, миндаля и шоколада с кухни. Перед моими закрытыми глазами начала разворачиваться картинка, зеленоватая, без ярких красок, словно под водой: немолодой мужчина постукивает чеканом по серебряной ленте, и появляется тот самый орнамент, что я разглядела только что на пояске трости. Откуда-то я знала, что клинок уже вмонтирован в набалдашник и что по нему идёт надпись на старо-латинском «Sine deesset»[7]…
— Это было сделано в тысяча шестьсот тридцать втором году в Медиолануме, — сказала я, открывая глаза. — И там девиз на клинке…
— Ну, вот и определился один из ваших талантов, — улыбнулся мне мой визави. — Я полагаю, вы об этом не знали?
— Дело в том, что магические способности у меня восстановились совсем недавно.
— Восстановились? — брови его взлетели вверх. — Такое бывает?
— Бывает… Мне было девятнадцать, когда наш город накрыла эпидемия белой лихорадки, и моя семья пострадала очень сильно, прежде чем маги сумели её остановить. Вы знаете, что такое белая лихорадка? Она распространяется только среди людей с магическими способностями не ниже третьего уровня, при этом не трогает некромантов, магов крови, и почти не задевает магов земли. Зато водников и магов жизни убивает почти наверняка. Мои родные умерли, а я всего-навсего потеряла магию. А два года назад мой… родственник-эльф сумел дать толчок к её восстановлению. Я не могу об этом рассказывать, мессере, поскольку пока их исследования не закончены…
— Я понимаю, — кивнул Руджиери. — Эльфийская кровь… ну, что же, это может быть причиной, почему способность читать историю вещи, во-первых, появилась вообще, а во-вторых — так поздно. Хорошо… Вы устали?
— Пожалуй, нет, — ответила я, прислушавшись к себе. — Наоборот, будто прохладный душ приняла, легко стало!
— Хотите попробовать ещё? У меня в кабинете есть несколько интересных предметов, совершенно точно атрибутированных, можете проверить, что сумеете узнать.
— Конечно! — И я вскочила, всем своим видом показывая готовность идти, трогать, слушать, определять… Осваивать новые способности!
Разумеется, среди «совершенно точно атрибутированных» интересных предметов, предложенных мне для прочтения их истории, затесались и те, о которых мессере Руджиери пока ничего не узнал. Я это поняла, и он понял, что я поняла… и это не имело совершенно никакого значения. Когда-нибудь, если я сделаю это своей новой специальностью и начну получать деньги от музейщиков, коллекционеров и антикваров за подтверждение или опровержение происхождения раритета — тогда будет важно количество, сложность, предназначение, да Симаргл знает, что ещё.
А сейчас я купалась в свете новых знаний, словно в живой воде.
Лишь однажды дрогнула моя рука, и я отодвинула в сторону кинжал с крестообразной гардой и узким хищным лезвием, вложенным в драгоценные ножны.
— Что вы увидели, синьора фон Бекк? — жадно спросил Руджиери.
Я закрыла глаза и вновь дотронулась до кинжала:
— Два золотых дельфина на синем фоне… тёмные глаза, горбатый нос и кривая ухмылка… красивый молодой человек, весь израненный… столько крови! Простите, мессере, не хочу больше смотреть.
— Благодарю вас, — он подал мне стакан воды. — Мои помощники нашли этот предмет на чердаке одного очень старого дома, когда тот стали ремонтировать. Когда-то дом принадлежал семье Пацци, и, по преданию, именно в него, а не в знаменитое палаццо, приехал Якопо Пацци после убийства Джулиано, оттуда и попытался бежать. Дельфины на синем фоне — это герб семьи, и нос ему сломали в драке в шестнадцать лет…
— Что это значит?
— Вы подтвердили предположение, что именно этим кинжалом был убит Джулиано Медичи, Принц Весны.
Содрогнувшись, я встала.
— Простите меня, мессере, я очень устала.
— Это я должен просить прощения, синьора, я вас совсем замучил! Позвольте, мой помощник Беппо отвезёт вас в ваш отель. И ещё: ваша встреча в Медиолануме назначена на послезавтра?
— Да.
— Значит, уезжать из Фиренцы вы планировали завтра?
— Да.
— Может быть, вы согласились бы сегодня поужинать с моей семьёй? Хочу вас кое с кем познакомить…
Взглянув на часы — шесть вечера, день пролетел! — я пожала плечами:
— Почему бы нет?
— Тогда в половине девятого Беппо за вами заедет.
В отеле я подумала, и вместо того, чтобы подремать перед ужином или почистить перышки, спустилась в лобби, к хозяйке. Пожилая дама сидела за стойкой и что-то писала в толстом журнале, загибая пальцы и подсчитывая.
— Добрый вечер!
— Добрый вечер, синьора фон Бекк. Вам нравится ваш номер?
— Да, всё прекрасно!
— Может быть, есть какие-то особые пожелания насчёт завтрака?
— Ну-у… если это возможно, хотелось бы хорошего чаю, а не кофе. И еще — настоящей рикотты.
— С мёдом?
— С мёдом!
Мы поулыбались, довольные друг другом, и я наконец спросила то, за чем шла.
— У вас ведь есть компьютер с доступом к Сети?
— Да, — синьора Беттина нимало не удивилась. — Вон там, вторая дверь по коридору. Три дуката в час будут добавлены к вашему счёту.
Мне хотелось поподробнее прочитать об истории стилета, семьи Пацци и убийстве Принца Весны. Пусть и прошло больше шести сотен лет, а об этом в Фиренце помнят… И всемирная Сеть покорно раскрылась, высыпая на меня статьи, романы, картины, научные исследования и прочее. Через час я выключила компьютер и пошла умываться, поскольку вдоволь наревелась, пока читала.
В половине девятого в дверь номера постучали. На пороге стоял высокий юноша с такими же голубыми глазами, какие были у мессере Руджиери. Он поклонился и представился, подтвердив мою догадку: