бен применить силу и пойти на жертвы. Мне найти такого разумного не удалось, но я не сомневаюсь, что это удастся тебе. Однако это еще не все. Нужно, так же найти и верного раба для будущего вожака. Тебе нужно найти или выбрать из уже сотворенных детей того, кто будет служить новой тебе безропотно и, если потребуется, убьет любого, отдаст все, что имеет и даже душу ради твоей воли. Многие дети просто не поймут твоего решения и захотят убить из мести нового перворожденного. А многие захотят завладеть властью, получить твою мощь. Вот поэтому и нужен твой самый верный раб, самый преданный из детей. Тот, кто и после твоего ухода будет соблюдать твою волю неукоснительно. Станет верным помощником для нового перворожденного. Признаюсь честно, что среди моих детей таких верных немного. Они не плохие и не хорошие, а просто импульсивные и жаждущие большего, чем имеют. Возможно, и среди твоих детей таких нет, значит придется искать такого разумного. А еще — мой тебе совет — не ищи нового среди вампиров, алчность и жажда чужих смертей сильно портит их умы, ищи среди других разумных. Надеюсь, что тебе повезет найти такого. Постарайся оставить ему наставления, может быть письмо, или нечто подобное. Не думаю, что тебе удасться с ним поговорить так же, как мне с тобой сейчас.
Вамп запоминала каждое слово друга и обещала себе, что еще не раз подумает над его словами. Хотя он и не говорил о своих советах, как о последней воле, но рыжая восприняла их именно так. Он желает, чтобы она ушла, не оставив на произвол судьбы множество сотворенных детей. Их раса отличалась сильной уязвимостью, в сравнении с другими. Вампиры были практически непобедимы, но только в том случае, если за их спинами стояли первородные вампиры. А если в каком-то из миров первородные погибали, то со временем погибали и их дети, так и не достигнув всех возможностей. Их просто истребляли люди или оборотни, пока в летописях не оставалось не строчки о вампирах. В некоторых мирах ночные властители становились трупоедами и раскапывали могилы, чтобы утолить жажду. Единственный шанс избежать деградации и истребления для расы вампиров — иметь в лидерах перворожденного. Обычно в одном мире их не больше десятка, но и этого хватало, чтобы раса процветала.
Марэна все это знала, возможно, даже лучше других, потому что сама была одной из перворожденных. Она знала и то, как действует ее сила на сородичей и собственных детей, а значит в наставлениях умирающего был смысл, более того, призыв к действию. Он оказался прав, уже сейчас вамп кристально ясно осознала, что и среди ее детей нет ни одного, кому бы она доверила сохранность нового перворожденного, его обучение и помощь в становлении, как лидера. А значит старый друг прав, снова, впрочем, как и всегда. Ей нужно искать преданное дитя и душу, достаточно сильную, чтобы вместить мощь ее естества и сути ее возлюбленного.
Антуан едва заметно дернулся всем телом и застонал. Рыжая вскинулась и поднялась на ноги.
— Мне больно! — прохрипел он, не разжимая челюстей.
Марэна наклонилась и поцеловала друга в лоб. Тот открыл глаз, а вамп одним рывком выдернула кол из его груди. Резкий, совершенно неестественный фонтан брызг окатил ее с головы до ног. Она наблюдала, как из широко распахнутого глаза друга исчезла жизнь, а влажный зрачок накрыла белесая пелена смертной тени. Крупные слезы лились сплошным потоком. Окаменевшие пальцы сжимали кол, от чего кожа ладони шипела и трескалась. Будь эта боль, хоть вполовину такой, какую она испытывала от ухода друга, то, возможно, и почувствовала бы, как обитая серебром осина выгрызает ее плоть. Но сейчас все муки всех преисподней не могли сравниться с тем страданием, что переживала рыдающая душа Изящной Агонии.
Кожа друга окончательно потемнела и стала больше походить на сгоревший ствол дерева. Обугленная головешка — вот, что осталось от Антуана. Труп выгнуло дугой, и из недр остатков тела высвободилась суть первородного вампира. Смесь его магии, умений и суждений. Ярко-красный скелетообразный силуэт, подобно механической игрушке склонил голову набок. Глянул темными провалами глазниц на вамп, злобно ощерился острыми треугольными зубами и стальной хваткой ухватил рыжую за запястье.
Острая, нестерпимая боль прошлась от руки по всему телу женщины. Она закричала и рухнула в лужу крови. Светящаяся сила впитывалась в новое тело через каждую пору и уносилась к сердцу, к центру. Несколько секунд и злобный силуэт пропал, полностью растворившись в теле новой хозяйки. Большую часть ритуала Марэна пропустила, потеряв сознание от боли. Она пришла в себя лишь через несколько часов. Ее кожа светилась алым эфиром, а уродливый шрам на запястье правой руки навсегда останется памятью о последней воле старого друга. Она поднялась с пола. Ее изрядно шатало и тошнило. Давно она не испытывала ничего подобного. По грязным волосам, рукам, ногам и платью изредка капала уже загустевшая кровь первородного вампира.
Изящная Агония еще раз оглядела зал, остатки друга и, сформулировав приказ, щелкнула пальцами. Из остатков обезглавленного охотника за считанные секунды сформировался небольшой ларец из обитых серебром его костей и кожи. Затем каждая крупинка праха и не успевшей исчезнуть капля крови друга единой волной отправилась по воздуху в ларец, а как только последняя черная крошка скрылась в недрах ужасающего артефакта, крышка захлопнулась. Сам ларец остался висеть в воздухе, на расстоянии вытянутой руки от вамп. Она всего этого процесса просто не видела, она плакала и скорбела. На несколько минут она вся превратилась в комок боли и мучений. Но естество взяло верх над ранимой частью души.
Она еще успеет оплакать друга, возлюбленного, врага и самого дорогого, а сейчас время мести. Она сделала шаг к дивану и подняла с пола осиновый кол с ажурной вставкой серебра по всей площади. Пальцы моментально обожгло, словно она опустила руку в адово пламя, но вамп даже не поморщилась. Теперь никакая боль не сравниться с той, что цветет внутри ее сердца. Изувеченной рукой она подхватила ларец, и кивком головы призвала спираль перехода.
Теперь только смерть, множество смертей. Она не успокоится, пока не сотрет даже воспоминания о тех, кто лишил ее друга, не исчезнут. Умрут все они! Она утопит их поганый мирок в крови, и пусть будут благодарны, что она сохранит сам мир! Она уже давно не напоминала вампирам, людям, магам, оборотням, да и Богам, за что ее прозвали в собственном мире Изящной Агонией. Пора напомнить!
Как только спираль перехода захлопнулась за рыжей вамп, особняк вспыхнул, словно пучок соломы и горел, пока на пепелище не осталось ничего кроме выжженного куска земли. Теперь, даже если кто-то и захочет найти частичку первородного вампира, то не сможет, будь он даже самым лучшим из магов. Такие вампиры уходят, не оставляя следов!
Луна любезно освещала маленькую деревеньку в низине меж двух пологих холмов. За одним из них небо озарялось оранжевыми и багряными всполохами. Но в самой деревне совершенно никто не обратил внимание на полыхающий замок местного графа. Причиной тому была не только поздняя ночь, но и приезд на постоялый двор ватаги наемников. Местный землевладелец возжелал усилить охрану собственной персоны и нанял лучших борцов с нечистью. Наемники прибыли раньше назначенного срока, а потому решили задержаться до рассвета на деревенском постоялом дворе. Поместье графа находилось на отшибе от центральной части страны, а потому наемники проделали долгий путь, чтобы прибыть к своему нанимателю. Логично, что сразу отправляться к нему никто не пожелал. Намного лучше остаться и как следует отметить удачный найм с тройным окладом. Посланник графа не сообщил о конечной цели найма, лишь туманно намекнул на нежить. Глава наемников тут же согласился. Его солдаты умели убивать кровососов, да и у самого главы были к этим тварям свои старые счеты. Оплата гарантировано попадала в карманы парней каждые сутки, поэтому спешить исполнять свой долг никто не стал.
Счастливый трактирщик забрал десяток золотых монет и, подгоняя двух служанок, поспешил оказать дорогим гостям высокий прием. Жирное мясо, свежий хлеб и овощи, ну и, конечно, вино. Наемники веселились уже пару часов и выпитое давало о себе знать. Случилась небольшая драка с местным кузнецом и попытка облапить костлявую служанку, но та так пронзительно завизжала, что подвыпившие мужчины решили не связываться с истеричкой.
Единственным, кто не пил во всей компании, оказался молодой юноша — тот самый посланец старого графа. Семья молодого человека служила у графа не одно поколение. И юноша вскоре должен был занять ответственный пост управляющего в поместье, руководить полусотней слуг и следить за сохранностью земель в отсутствие многочисленной семьи высокородного господина. Воспитанием юноши занимались ответственно. Человек, пусть и простолюдин, занимающий такой высокий пост, должен знать этикет, уметь вести себя в высоком обществе, знать несколько языков и не забывать про свое место. Юноша вырос достойным. Высокий, статный, с идеальной осанкой офицера, он был немного худосочен, но никто не придавал этому особого значения. Ему дозволялось, почти как благородному, не стричь волосы. Поэтому черные волосы в крупную волну были предметом вожделения всех служанок. Пухлые, четко очерченные, словно у молодой девушки губы, не раз становились поводом для тумаков в детстве, но с возрастом стали явлением обыденным для юноши. Прямой нос, большие темно-карие глаза, широкие скулы и аккуратный подбородок, вместе с длинными ухоженными пальцами выдавали в нем лорда. Не раз уже ходили слухи, что матушка его, в годы молодости, заглядывала в покои, тогда еще наследника, а не лорда. Но ни мать, ни отец юноши никогда не говорили об этом. Он, как и многие дети простолюдинов, никогда не узнает истины о своем рождении. Однако, даже в мыслях, молодой человек (на вид ему было не больше четверти века) не позволял себе думать о благородстве своего происхождения. Какие бы слухи не блуждали по замку, но он всего лишь будущий управляющий. На нем лежит огромная ответственность, а каждая оплошность может стоить жизни, ведь за ошибку спросят с него. Могут спросить так, что и костей после не собрать, но и помощи ждать не откуда. Граф — хозяин и в своем праве.