— Ты говоришь «отведи в дом». Да у меня нет нормального, обыкновенного дома, как у других, у меня бедная лачуга. И смотреть-то противно! Куда я тебя помещу? Да тебя, такую, и в обыкновенной гостиной принимать не годится. Чтобы тебя принять, надо строить специальный дом!
Женщина ответила:
— Да пусть был бы дом, построенный из золота, серебра, лазурита, перламутра, агатов, я и в такой не пошла бы, а к тебе в лачугу пойду.
Сидзира сказал:
— Ладно, тогда подожди. Сперва я пойду один. Предупрежу мать о твоём приходе, а потом вернусь за тобой.
Сидзира пришёл домой, рассказал обо всём матери. Та несказанно обрадовалась.
— Сейчас я приберу в доме. Приглашай её сюда.
Сидзира остался доволен, что мать не против, и поспешил на берег за женщиной.
Женщина с нетерпением поджидала его, расхаживая туда-сюда у обочины дороги.
Сидзира сказал:
— Ты босая, должно быть, ноги изранила. Позволь мне, простому бедняку, отнести тебя.
Женщина обрадовалась и разрешила Сидзире отнести себя.
Когда они подошли к дому, Сидзира опустил женщину на землю. Навстречу вышла мать. Увидев женщину, мать подумала, что та, без всякого сомнения, небожительница. Откуда такая незаслуженная милость? «Надо будет в нашей лачуге соорудить возвышение, пусть она сидит выше нас, а мы будем её безгранично почитать!»
Мать сказала женщине:
— Хоть я и считаю, что это незаслуженная милость, но ведь Сидзира будет жене почтительным мужем! Ему скоро сорок лет, а у него до сих пор нет ни жены, ни детей, а одинокая жизнь тянется тоскливо с рассвета до заката. А мне скоро шестьдесят, я уж не знаю, буду ли жива завтра. Я думала о том, как бы его женить. И вот, наконец, подходящая жена!
Мать вздохнула.
Женщина промолвила:
— Я не знаю ни откуда я сюда пришла, ни где была раньше, и всё же позвольте мне остаться с Сидзирой. Я умею делать то, что неведомо другим людям, вместе мы как-нибудь проживём в этом бренном мире.
Мать очень обрадовалась этим словам женщины и велела Сидзире взять её в жёны. Сидзира всегда почитал мать, послушался её и на этот раз.
В Индии у людей сердца добрые. Многие стали говорить:
— В дом Сидзиры спустилась удивительная небожительница. Надо пойти поклониться ей.
Все: монахи и миряне, мужчины и женщины — шли и несли подношения риса. В один день белого риса собралось три коку шесть то.
В этот день женщина, которой все поклонялись, сказала:
— Сидзира, посмотри, нам же совершенно нечего надеть. Принеси-ка мне кудели.
На следующий день Сидзира пошёл и принёс кудели. Он был доволен: накануне принесли столько риса, что теперь будет, чем кормить мать. Риса даже больше, чем нужно. Сидзира радовался.
Тем временем женщина обработала кудель каким-то тайным способом, причём начесала так много, что было совершенно непонятно, как она успела. Теперь ей понадобилось веретено. Сидзира тут же пошёл и достал веретено. В доме стал слышен монотонный звук кручения и наматывания пряжи. Женщина работала, беспрестанно повторяя разные слова. В начале работы она говорила: «Славься, вечный будда!» Когда вытягивала нити, она повторяла: «Славься, вечный Закон!» Когда стала скручивать нити, слышалось: «О, высшая мудрость будды!» А когда женщина всё скрутила и намотала и взяла корзины, зазвучало: «Славься, чудо!» Женщина пряла, приговаривая, в течение двадцати пяти дней. Когда пряжа была готова, она сказала:
— Теперь мне нужен ткацкий станок.
Сидзира стал было мастерить станок, но, увидев, что он делает, женщина сказала:
— Нет, обычный ткацкий станок мне не подойдёт, мне нужен особый.
Она показала Сидзире, что он должен делать, и Сидзира сделал всё, как она пожелала. Женщина была довольна. «Но как же мне ткать одной?» — подумала она и попросила, чтобы в скором времени была явлена сверхъестественная божественная сила, широкое знание, чтобы появилась ещё одна женщина, и они вместе могли ткать на станке.
Мать Сидзиры всё больше почитала женщину и всё думала: «Как всё это странно!» Сидзира поставил станок и проводил дни безмятежно, он радовался, что его мать всем довольна. А когда на сердце легко, даже тяжёлый труд не кажется слишком тяжёлым. Пусть Сидзира был одним из самых бедных людей во всей Индии, зато на душе у него было спокойно и радостно.
Как-то раз Сидзира приготовился ко сну, положив ноги матери себе на лоб. Женщина, которая лежала рядом с ним, спросила:
— О чём ты только что плакал?
— Знаешь, в молодости моя мать была полной, когда она клала ноги мне на лоб, мне было тяжело, но с тех пор прошло много лет, её тело высохло, ноги стали лёгкими, ничего не весят. Вот поэтому-то я и плакал, только и всего.
Выслушав его, женщина сказала:
— Воистину, можно позавидовать доброте твоего сердца, Сидзира. Несомненно, тебя ждут милости будды. Люди, обладающие таким чувством сыновней почтительности, — редкость в мире.
И тут же она рассказала вот что:
— Перелётные птицы вьют гнёзда на ветвях на юге, надеясь стать родителями, вывести птенцов. Вот проходит время, и птенцы разлетаются. Тех птиц, которые заблуждались, не думая о расставании родителей и детей, тут же навсегда разлучают облака, а птицы, знающие сыновнюю почтительность, в течение ста дней по разу в день возвращаются на ветви того дерева, где родились, чтобы там отдохнули их крылья, и тогда птица-мать радуется, что это именно её дети[368].
Сидзира успокоился.
— Чудо птиц, знающих сыновнюю почтительность, состоит в том, что их невозможно поймать, даже если желать этого и ставить сети. Совершенно невозможно поймать ястреба и орла. Несомненно, тот, кто родился человеком, но не повинуется своим родителям, будет проклят в этом мире, его постигнут семь несчастий[369], а выдержать такое очень трудно. Зато людям, знающим сыновнюю почтительность, Небо посылает счастье, семь несчастий отступают, появляются семь счастий[370]. О чём такой человек ни подумает, его желания тут же осуществляются. Его любят люди, в этой жизни он идёт к высшему просветлению, он спокоен и радостен, ему уготовано место на троне из цветка лотоса. По учению о Чистых землях путь такого человека ведёт в Чистую восточную землю будды Якуси или в Чистую западную землю будды Амиды, естественно, он обретает сверхъестественные силы и, конечно, молит Каннон о милосердии к нему.
От дыхания женщины веяло неземным благоуханием, воздух наполнился им, и исчезла граница между ночью и днём.
«Ну, пора начинать ткать!» — решила женщина.
Она сказала Сидзире:
— Этот дом слишком тесен, здесь невозможно ткать. Построй рядом ткацкое помещение.
Сидзира тут же взял неотёсанных брёвен и построил ткацкое помещение. Тогда женщина сказала:
— Пока я буду ткать, никто не должен ко мне входить.
Сидзира передал эти слова матери. Поздно вечером в этот же день какая-то молодая женщина пришла неизвестно откуда и попросилась на ночлег. Жена Сидзиры тут же впустила её в то помещение, где был станок.
Мать Сидзиры удивилась:
— Ты же говорила, что никто не должен входить в помещение со станком, а сама пустила какую-то женщину туда на ночлег.
— Эта женщина мне не помешает.
Обе женщины принялись ткать, и стал слышен необычный звук, ведь они ткали на станке-сокровище бодхисаттвы Каннон из двадцать пятой главы «Сутры лотоса благого закона». Пока они ткали, прочли с благодарностью все двадцать восемь глав «Лотосовой сутры», от первого до последнего свитка. Они работали двенадцать лун, не замечая границ между ночью и днём. И вот, наконец, женщина сказала:
— Всё, кончили.
Ткань была как доска для игры в го высотой в шесть сунов, длиной в два сяку, сложенная вчетверо. Женщина попросила Сидзиру:
— Возьми ткань и продай завтра на базаре в Оленьем парке[371] в Магадхе.
— А сколько просить?
— Проси три тысячи каммэ.
— Это же огромная сумма! Там обычно покупают и продают дешёвое полотно, — смущённо сказал Сидзира.
— Полотно, которое я соткала, — необыкновенное. На базаре в Оленьем парке должны быть люди, которые его оценят. Цену ни в коем случае не сбавляй. Отправляйся скорее на базар, народ уже собирается.
Сидзира взял полотно и ушёл. На базаре в Оленьем парке одни переспрашивали его со смехом: «Сколько-сколько?» — другие молча отходили в недоумении. Целый день Сидзира ходил туда-сюда с полотном в руках, но никому и в голову не приходило его купить. Сидзира задумался, он не ожидал, что так получится: придя на базар с этим полотном, он стал предметом насмешек. Он был так раздосадован, что решил возвратиться домой. По дороге он повстречал старца лет шестидесяти, с белой бородой, необыкновенной наружности, ехавшего на лошади пегой масти в сопровождении тридцати трёх человек. Ехавший на лошади старец спросил:
— Кто ты?
— Моё имя Сидзира, я ходил на базар в Оленьем парке продать полотно, но не нашёл покупателя, и теперь возвращаюсь, — ответил Сидзира.
— Я слышал о тебе. Покажи-ка полотно.
Сидзира протянул полотно всаднику. Когда тридцать три человека развернули полотно, его длина оказалось тридцать три хиро.
— О, это весьма редкая ткань! Я её куплю. Какова цена? — спросил старец.
— Три тысячи каммэ.
— О, такое дешёвое! Что ж, это нас устраивает!
Сидзиру пригласили следовать с ними. Все отправились на юг. И вот показались многочисленные башни. На основах из агата стояли столбы — круглые кристаллы. Лазуритовые стропила были покрыты перламутром и агатом. Такому можно без конца удивляться! Когда путники въезжали в ворота, сверху посыпались цветы, воздух наполнился звуками песен. У Сидзиры появилось такое ощущение, что он прожил уже долгую-предолгую жизнь, но его сердце молодо и он тут же забыл о возвращении домой. Старец доехал на лошади до края галереи, там слез и прошёл внутрь. Три человека вынесли