ждения: приходится рассеивать их много-много раз, ничего с этим не поделать. И печаль и радость — это всего лишь сон, вот что следует себе уяснить как следует. Если что-то происходит против твоей воли или неожиданно для тебя, пусть никогда в твоём сердце не возникнет упрёка по отношению к другим людям. Во всём совершенно положись на будд и богов.
Думай о старших так, будто они твои родители, а о младших так, будто они твои младшие сёстры, — с глубоким сочувствием. Так подобает себя вести и никогда от этого не отступать. Заботясь о людях, не показывай этого. Хорошо, когда человек обладает добрым сердцем. Чтобы в твоей жизни ты добилась процветания и счастья, нужно быть глубоко милосердной и благодетельной к людям».
Так было написано в послании.
Младшая сестра прочла это письмо, ещё больше прониклась любовью к кормилице и всегда держала письмо при себе. Уж как интересны повести с картинками, но если их читать множество раз, они начинают надоедать. Но каждый раз, когда она читала это письмо, оно снова и снова волновало её, её надежды множились, а слова письма блистали всё ярче и ярче. Она думала о безграничности души кормилицы и хранила память о ней, зная, что другой такой не найти.
Когда Драконша прознала про это, она сказала:
— Пишет всякую ерунду с видом знатока! Да ничем я не хуже!
И она тоже написала письмо своей воспитаннице.
«Причиной тому, что мне пришлось навсегда с тобой расстаться, — людское злословие. Обо мне говорили, что я суюсь не в свои дела и меня невозможно переубедить. Вот почему всё так и вышло.
Итак, человек — это его манеры. Если ты скромна и людей сторонишься — это плохо. Заходи прямо в дом и начинай разговор. Если ты не болтаешь с другими людьми, тебя станут недолюбливать и считать гордячкой. И о том, что знаешь, и о том, чего не ведаешь, болтай бойко, трещи как сорока[464]. Пусть даже человек незнакомый, из какой-нибудь дальней земли или неизвестной тебе деревни, всё равно говори с ним так, как говорят между собой родители с детьми, тогда тебя станут хвалить, какая ты открытая. Если станешь говорить одну только правду, будешь слишком уж честной, то будешь производить впечатление дуры, вроде только с гор спустилась. Куда лучше выдумывать и лгать. Если покажешься застенчивой, тебя назовут неудачницей и станут смеяться. А вот если всегда будешь иметь вид разгневанный и лютый, станешь уважаемым человеком.
Куда это годится, если человек ничего не хочет! Даже если что-то принадлежит другому, что ж, попробуй выпросить. Ну а если не дадут, чего тут стыдиться! Если удастся выпросить один раз из десяти — это уже выгодно.
На протяжении всей нашей долгой жизни в этом бренном мире нам необходима еда. За кого бы ты ни вышла замуж, знай, как с самого начала себя поставишь, так дальше и пойдёт. Если еды мало и не хватает всяких разных вещей, нужно жаловаться: „Несчастная я! Так нельзя! Я к таким условиям не привыкла!“ Следует быть скупой. Еда для всех людей важна. Если ешь по чуть-чуть, выглядишь безобразно, будто манерничаешь. Если в животе ещё есть место, отхватывай куски побольше и отправляй в рот. Особенно вино — его, сколько ни пей, ничего плохого не будет. А если захмелеешь — говори всё, что хочешь. А если допился до того, что в горле захлюпало, тогда ты уже на небе, ничего не стыдно.
Считается, что в присутствии мужчины, даже если это твой муж, нельзя своевольничать. Это ерунда. Если ты хоть немного не согласна с мужем, вцепись в него смертельной хваткой, как в пьесе „Канава“[465], стань страшным мстительным духом, заранее обдумай, какие слова ты бросишь ему. Порой следует показать, что твоё сердце может быть и свирепым. Забудь и о родителях, и о своих детях, достаточно того, чтобы у тебя одной всё было хорошо. Молиться о будущей жизни — путь к тому, чтобы стать отвратительной бедной монахиней. Вместо того, чтобы молиться о загробном мире, проси счастья и достатка сейчас».
Интересно посмотреть по этим письмам, насколько не схожи души двух этих женщин. Ребёнку нужно воспитание. Добро и зло он понимает так, как его учат, даже в пустячной игре нужно показывать ребёнку образец, следует учить его писать и читать. Вот пример: обезьяна — животное, обитающее в горах, вдали от человека, но если обезьяну взять в дом и обучить её всяким трюкам, то она станет делать то, что вы захотите. И уж тем более человек может научиться чему угодно, а если его ничему не умели научить, если и манеры и характер у него плохи, то это вина родителей. Вот и возникает в сердце родителей вопрос: у их ребёнка и характер плохой, и в искусствах он не преуспел, отчего он так воспитан? Хорошо различать, где добро, а где зло, — вот чему следует учить ребёнка!
Ну так вот, младшая сестра пришла в государев дворец и стала дамой из Кокидэн — Дворца щедрых наград. Она обладала душевным изяществом, спокойным обаянием, глубоким милосердием; её полюбили, и знать и придворные, её пример удивителен. Старшая сестра, поскольку её сердце было разумным, сумела разобраться, что есть добро, а что есть зло, и выросла без недостатков. В своё время она стала женой министра внутренних дел и тоже явила собой пример человека редкостного.
СОН
Сон [466]
В этих словах Оно-но Комати есть лишь лёгкое щемящее чувство, а ведь бывает, что так мучаешься — жить не хочется. Среди многочисленных старинных историй о любви есть одна совершенно удивительная.
Это случилось не так уж давно. Жил-был процветающий вельможа-министр. Один его сын исполнял должность церемониймейстера двора наследного принца. Его младший брат, священник высокого ранга, стал настоятелем храма Исияма[468]. Кроме них, у министра было много детей от разных жён, но среди них оказалась всего одна девочка. Министр особенно о ней заботился. Её вскорости собирались отдать служить во дворец, но боялись того, что, оказавшись вместе с другими многочисленными нёго и кои, она будет выделяться среди них, и ей станут завидовать[469]. Если государь начнёт отличать её, то не вызовет ли это сложностей в её отношениях со стороны других дам? Министр обдумывал это, прикидывал, что ему предпринять. Конечно, многие хотели взять её в жёны и обещали заботиться о ней. Отдать её в жёны было бы только естественно, но отец всё жалел расстаться с ней. Пока отец пребывал в нерешительности, девушка совсем расцвела, засверкала красотой и талантами, что было заметно с первого взгляда.
Дочери подбирали соответствующих служанок — молодых, красивых и с добрым сердцем. Весной и осенью её развлекали цветы и алые листья — и тогда она счастливо проводила дни, но когда матери не стало, а отец, обременённый делами, отсутствовал, она, бывало, впадала в тоску и не вставала с постели.
Рядом с её покоями росла старая махровая сакура, которая зацветала позже других деревьев. В дни близящейся к концу весны она проводила время, наблюдая, как медленно падают на обнажённые корни дерева лепестки цветов. Однажды в полдень, когда неслышно моросил нескончаемый дождь, она прекратила перебирать струны кото, прилегла и погрузилась в сон.
«Посмотри!» — сказал кто-то. И тут она увидела: к длинной, лиловой от прилипших к ней лепестков ветке был прикреплён тоже лиловый тонкий лист благоухающей бумаги. Она подумала, что, должно быть, послание от принцессы — жрицы Камо[470], и девушка со спокойной душой взяла его. Мужской рукой там было начертано:
Призрачнее,
Чем во сне,
Твой настоящий лик,
Которого пока
Не знаю.
Почерк выглядел превосходным. Человек, написавший это письмо с таким чувством, должен быть необыкновенным. «Как великолепно написано!» — девушка смотрела на письмо с замиранием сердца, недоумевая, кто мог быть его отправителем. Вот какой удивительный сон ей привиделся.
И этот как наяву дневной сон, и это письмо, написанное столь прекрасным почерком, отпечатались в её сердце, и теперь она ждала вечера, желая снова увидеть нечто подобное. При свете ламп, какие бывают у знатных господ, она играла в го с дамой по имени Тюнагон и с кормилицей Бэн. Она старалась быть внимательной, но в её сердце был только герой её туманного сна. Всё казалось ей призрачным. Прервав развлечения, она погрузилась в думы, отодвинула занавеску, и задремала.
Она увидела мужчину, на котором было мягкое наоси[471], поверх — алые одежды, одежды цвета «астры» — густо-лиловый на зелёном исподе, и широкие штаны сасинуки[472]. Цвет и покрой одежды были непревзойдёнными, а исходивший от них аромат так удивителен, что проник в самое сердце. И вот они уже лежат рядом, будто они познакомились давным-давно. Её грудь разрывалась, она взглянула мужчине в лицо — он был великолепен, словно блистательный Гэндзи из старых времён, он взывал к любви, он был мягок и полон очарования. Она подумала, что, оказывается, и мужчина может обладать ста достоинствами[473]. Не сумев ничего сказать, она молча расплакалась, потом вознамерилась уйти, но, взяв её за руку, он остановил её.
— Моя бескрайняя любовь должна была вызвать в тебе сострадание, разве ты не видела следов моей бренной кисти? Не получив твоего ответа, я был так расстроен, что пришёл сюда. Знаешь, что это значит: «Я не в силах терпеть…»?