Перед каждым гостем поставили низенькие обеденные столы, поместили подносы с восемью яствами. Все сняли еду с подносов. Слуги засмеялись: «Странные эти столичные! Этого худого потчуют, а он лёг и ничего не ест. Все сняли с подносов. И едят-то как-то странно!» Бунсё вышел в гостиную и велел подать сакэ и приготовить разные закуски. Усевшись на почётное место, он взял чарку и произнёс:
— Как говорится в пословице: хозяин — барин. Так что я выпью первым.
Он выпил трижды и предложил выпить господину Тюдзё. У спутников господина Тюдзё в глазах потемнело от жалости. До чего доводит любовь! Кто кроме господина канцлера осмелился бы поставить чарку перед господином Тюдзё! У них полились слёзы. Самому господину Тюдзё тоже было не по себе, но он не решился отказаться и выпил. Тем временем Бунсё, захмелевший от сакэ, стал рассказывать:
— Сам-то я человек простой, но у меня есть две красавицы-дочери, подаренные мне пресветлым божеством Касима. Ни у моего хозяина, ни у кого другого таких нет. Да, к ним сватались многие даймё восьми провинций, но они всем отказали. Мой хозяин, господин Главный настоятель, хотел, чтобы они стали его невестками, но они отказались. Ещё им делал предложение придворный из столицы, тот, что был здесь правителем, но они твёрдо решили: молиться будде, посвятить себя служению будде. У дочерей много красавиц-служанок. Может, которая-нибудь придётся вам по нраву? Можете попросить и десять, и двенадцать. Оставайтесь подольше да развлекайтесь.
Все, начиная с Тюдзё, с изумлением слушали эти слова.
Господин Тюдзё сложил красивые подарки в коробку и велел отнести старшей сестре. Девушка взглянула. Она видела много красивых вещей, но столь редкостных ей до сей поры видеть не доводилось. Она заметила под тушечницей стихотворение, написанное на тончайшем листке бумаги цвета красных листьев момидзи:
Я — путник заблудший.
Дорога любви не пряма.
О, знай, дорогая,
Что чувство моё глубоко,
Как цвет придорожной травы.
Обнаружив стихотворение, старшая сестра покраснела от смущения, но потихоньку его внимательно рассмотрела: движение кисти, почерк — бесподобны. В последние годы и месяцы она получала множество записок, но такой красивой не видела. Вспомнив те странные слова, которые он произносил, когда продавал свой товар, Девушка хотела вернуть записку, но камеристка сказала:
— Если столь элегантную записку вы отошлёте назад, он подумает, что вы бесчувственная. Оставьте у себя!
Девушка подумала и оставила. Младшая сестра с завистью рассматривала подарки.
Бунсё сказал:
— У меня ведь две дочери. Младшая завидует, что старшая полупила подарки. Пошлите и ей тоже.
Господин Тюдзё сложил заранее приготовленные вещи, не менее красивые, и послал младшей сестре.
— Если вам, господа, скучно, можете отправиться в западный павильон и там развлечься, — предложил Бунсё.
Гости тут же отправились в западный павильон. Оглядевшись, они обрадовались: здесь стояли рядом бива и кото. Удивлённый Тюдзё стал наигрывать на бива. Хёэноскэ играл на кото. Тоуманоскэ — на флейте сё, господин Сикибу — на флейте фуэ. Они растрогались до слёз. Музыку услышали слуги в доме Бунсё: «Этих ничтожных людишек теперь пустили в павильон! Такой шум, что того и гляди стены рухнут!»
Бунсё приказал:
— Пойдите, посмотрите, что там.
Пошли человек десять, они долго не возвращались. Отправились ещё человек двадцать и не вернулись. Один, другой ушёл, но никто не вернулся. Бунсё подумал, что происходит что-то странное, и сам отправился к павильону, посмотреть. Человек двести-триста собрались на песчаной площадке парка. Бунсё подошёл и стал слушать. Звуки музыки ласкали слух. Он был очень доволен.
— Как это чудесно! До сих пор ничего лучше не слышал. Всё им прощаю. Приготовьте им подарки!
Подарки были преподнесены, и слуги стали перешёптываться: «Да ведь это же подарки, приготовленные женихам!»
Старшая сестра, хотя та записка под тушечницей неожиданно пришлась ей по сердцу, не ответила на письмо. Она волновалась, как бы этот человек не оказался рангом ниже, чем тот правитель провинции, что приезжал год назад. Бунсё тем временем попросил гостей:
— Сыграйте-ка ещё раз. Пусть мои дочери послушают.
Господин Тюдзё и все остальные были рады. Они привели себя в порядок и отправились в павильон. Девушки приоделись. Дамы и даже служанки нарядились, как могли, и все отправились в павильон. Неизвестный в деревне изысканный запах алоэ и мускуса наполнил воздух. Господин Тюдзё обладал тонким вкусом, а в этот момент он как никогда был в ударе, когда начал играть на бива. Девушки слушали. Отточенность его техники, обаяние его движений поразили их. Но ведь и они сами — принаряженные, красавицы, мастерицы. Если бы подул ветер! И вдруг сильный порыв ветра приподнял бамбуковую штору. Взгляды старшей сестры и господина Тюдзё встретились. Старшая сестра была так хороша собой, что превзошла бы ханьскую госпожу Ли и Ян Гуйфэй, успел заметить Тюдзё. В это мгновение звуки кото и бива слились с шумом ветра. Все, кто видел и слышал, в восхищении пролили слёзы благодарности. В сердцах сестёр творилось что-то странное. Бунсё снова наполнил чарку и протянул господину Тюдзё. Не в силах отказаться, тот вылил и вернул чарку Цунэоке.
— Я вам уже говорил, у дочерей служит много красавиц, может, какая-нибудь вам по нраву. Можете пригласить любую. Они в северных покоях, — сказал он, показывая пальцем.
Гости обменялись взглядами, они-то знали, которая у Тюдзё на сердце, и засмеялись: «Забавно!»
Ночью, когда его спутники заснули, Тюдзё незаметно вышел. Старшая сестра в это время мечтала, не в силах забыть увиденный образ. Она не опустила решётку, любуясь ярким лунным светом. В это время Тюдзё потихоньку перелез через забор. Неожиданно увидев мужскую тень, девушка испугалась. Она прошла в комнату, господин Тюдзё последовал за ней и лёг с ней рядом. «Может ли это быть? Он?» Ей было и страшно, и стыдно, ведь таких женщин презирают. Связать себя клятвой с торговцем! Что скажут отец и мать! Её станут жалеть и стыдить! Нет, это невозможно!
Господин Тюдзё, понимая причину её отказа, стал подробно рассказывать всё, начиная с истории, услышанной им когда-то от Эбу-но курандо, и до этой самой минуты. И тогда старшая сестра отдалась ему и дала ему самую глубокую клятву.
Была длинная осенняя ночь, но для влюблённых утренняя заря всегда слишком рано сменяется рассветом.
Полночи проходит
В любовной беседе, как миг,
Когда полюбил ты.
О, если бы первая ночь
Продлиться могла бесконечно!
Так он прочёл, и старшая сестра, потупившись, ответила:
Как странно узнать мне,
Что может быть так коротка
Любовная ночь.
Я представить себе не могла.
Уж светлеет рассветное небо.
После этого они дали клятву: так быть вместе навеки, чтоб нам в небесах птиц четой неразлучной летать. Так быть вместе навеки, чтоб нам на земле раздвоенною веткой расти!
Всё тайное становится явным. Скоро о них стали шептаться. Мать тоже узнала.
— Какой стыд! Ты отвергла даймё, а дала клятву торговцу! Жаль тебя! Убирайся теперь с ним вон!
Тем временем весть о том, что в доме Бунсё живёт купец из столицы и развлекает его домочадцев музыкой, дошла до господина Главного настоятеля. Прибыл посыльный. Бунсё выслушал его, сказал: «Слушаюсь!» — и попросил торговцев:
— Когда господин Главный настоятель будет вас слушать, сыграйте ещё лучше, чем обычно.
«Что ж, видно пришло время открыться», — решил Тюдзё. Он надел своё столичное платье и головной убор, начернил зубы, подвёл брови. Он был так красив, что этого невозможно представить или описать словами! Бунсё и его домочадцы увидели Тюдзё и пришли в замешательство: «Что это стало с нашим торговцем? Не иначе тут вмешались боги и будды!» Господин Главный настоятель, сопровождаемый всеми пятерыми сыновьями, вскоре прибыл в своём паланкине. Всё его высокомерие улетучилось вмиг, когда перед павильоном он увидел господина Тюдзё. Он поспешно выбрался из паланкина и заговорил подобострастно, почтительно кланяясь:
— Ах, сын канцлера, господин Тюдзё второго ранга. Говорят, вы пропали, вас приказано искать по всем провинциям. Невозможно было и во сне представить найти вас здесь. Что за прихоть?
Хёэносукэ вышел вперёд:
— Подойдите сюда, Садамицу![510] Бунсё убежал в дом. «Мне, презренному, довелось приютить этих столичных купцов, а они платят мне тем, что непочтительно говорят с моим господином!» — он содрогался от рыданий.
Господин Главный настоятель сказал Бунсё:
— Ты и не догадываешься, презренный, что ты говорил с сыном канцлера, господином Тюдзё второго ранга. Это такой человек, что никто с ним не сравнится! Это же милость судьбы!
Услышав это, Бунсё так испугался, что душа у него ушла в пятки. Человек, которого он принял за торговца, оказался сыном канцлера. Да уж, такого и во сне не привидится. Бунсё покраснел и ушёл к себе: «Мой зять — канцлер, канцлер — мой зять!» — теперь Бунсё был так рад, что чуть не сошёл с ума. Господин Главный настоятель сам помог опустить паланкин, говоря:
— Прошу вас посетить теперь мой дом!
О свадьбе оповестили даймё восьми провинций, все они собрались.
— Она, видно, ожидала такого необыкновенного счастья, поэтому ни за кого из нас и не вышла замуж.
Господин Тюдзё решил вместе с женой отправиться в столицу и вскоре изволил отбыть. Даймё восточных провинций предоставили десять тысяч всадников сопровождать его. С ними ехали и многие дамы, во главе с супругой Главного настоятеля. Бунсё решил, что это как раз случай показать сокровища, что хранились у него на складах во всех четырёх направлениях. Повозки украсили золотом и серебром, всех женщин разодели. Пока ехали в столицу, все, кто видел и слышал, завидовали.