Грамотная, разумная речь капитана никак не вязалась с его простецкой внешностью. Круглое лицо, курносый нос, усы скобкой, — и впрямь, с виду кучер кучером… (Ещё одна причина, по которой Творожкова выбрали для участия в операции.) Однако Ефимов говорил Сергею, что в своём управлении капитан считается толковым опытным офицером да и оружием владеет отменно.
— А когда Фитч должен передать вам деньги? — спросил Ефимов.
— Завтра, после обеда.
— Добро… Так и поступим: деньги берёте, на встречу едете. Не думаю, что там будут какие-нибудь неожиданности. Отдали из рук в руки, — и всё. А мы, со своей стороны, пока выясним, что за купец этот Коровин и чем интересен.
Вопреки предположениям Ефимова, неожиданность всё же случилась.
Сергей был уверен, что ехать ему придётся в контору коммерсанта. Однако Фитч сообщил, что они с Коровиным договорились о встрече и передаче денег в кондитерской Мюллера «Сдобная радость» на Невском проспекте. «Дело неофициальное, визит в офис ни к чему, — объяснил англичанин, передавая Сергею увесистый конверт с купюрами. — А так встретились за чашкой кофе, вы ему деньги, он вам расписку, — и всё». — «Ясно… А как я его узнаю?» — «Лет около сорока, высокий, светловолосый… Да он сам вас узнает. Я ему вашу внешность описал».
Место встречи Творожкова тоже удивило. По пути из посольства на Невский проспект он гадал, нет ли в той кондитерской какого-нибудь подвоха. Решил, что время светлое, место людное, подвоха можно не ждать. И всё-таки было в ситуации что-то странное.
При выезде с Дворцовой площади за экипажем Сергея увязалась неприметная чёрная карета. Сидели в ней агенты Ефимова, которые должны были следовать за Белозёровым и, в случае необходимости, либо помочь ему, либо за кем надо проследить. Предусмотрительность полковника оказалась как нельзя кстати, — коль скоро встреча состоится не в конторе, а в случайном месте, надо этого Коровина сопроводить, чтобы выяснить, где обитает и с кем общается.
Доехали быстро. Глядя, как Творожков ловко управляется с лошадьми, Сергей в очередной раз подивился на рязанского офицера, который так хорошо освоил роль кучера и, главное, легко ориентируется в большом чужом городе. Оставалось предположить, что в служебной биографии Творожкова командировки в Санкт-Петербург уже случались, да и работал он здесь в том же амплуа. Что значит выгодная внешность! Поди, признай в курносом мужичке опытного жандарма…
На встречу Сергей приехал раньше условленного часа. Кондитерская «Сдобная радость» встретила вывеской с изображением огромного торта, украшенного взбитыми сливками. Заведение было насквозь пропитано чарующими ароматами, сулившими маленькие гастрономические удовольствия. Присев за свободный столик у окна, Белозёров спросил кофе, рюмку ликёра и апельсиновое желе, которое, сам себя стесняясь, очень любил и мог съесть в любом количестве.
Но как только он занёс ложечку над блюдцем, звякнул дверной колокольчик, и на пороге кондитерской появился человек, подходивший под описание, сделанное Фитчем: высокий, светловолосый, нестарый. Оглядевшись, он зацепился взглядом за Сергея и подошёл к его столику.
— Господин Белозёров? Сергей Васильевич? — негромко спросил он.
— Он самый. А вы, должно быть, господин Коровин Серафим Павлович?
— Да, это я. Позвольте составить компанию?
— Сделайте одолжение.
Человек сел на свободный стул. Сергей внимательно смотрел на визави. Так вот ты какой, коммерсант Коровин… Ни черта ты на коммерсанта не похож.
В разные годы и по разным поводам Сергей знавал нескольких купцов и даже чуть не женился на купеческой вдове Феодоре Спиридоновне Подопригора. Но сейчас не об этом… В большинстве своём купцы были людьми дородными, бородатыми, громкоголосыми. А гладко выбритый, хоть и с усами, худощавый, сдержанный Коровин коммерсанта ничем не напоминал. Скорее уж выглядел он чиновником или военным в штатской одежде. На последнюю мысль наводила прямая спина и хорошая осанка, штафиркам несвойственная. Да и не было в лице Коровина характерной для торгового человека живинки. Скорее застывшим выглядело это лицо, и взгляд совершенно тусклый, какой-то рыбий. Крупная бородавка на левой щеке дополняла неприятное впечатление.
— Наш общий знакомый сообщил, что вы должны вручить мне некий конверт, — сдержанно сказал Коровин.
— Совершенно так. А вы, в свою очередь, должны передать некий документ, — напомнил Сергей.
Кивнув, Коровин достал из внутреннего кармана сложенную и запечатанную бумагу. Это была расписка в получении денег, — о ней упоминал Фитч. В свою очередь, Сергей выложил на стол тугой конверт. Совершив обмен, Коровин тут же поднялся и кивнул Сергею.
— Не смею более отвлекать, сударь, — несколько церемонно произнёс он и пошёл к выходу.
Даже деньги не пересчитал… Разве настоящий коммерсант так поступил бы? Сергей неторопливо съел своё апельсиновое желе и выпил кофе. В окно было видно, как за вышедшим Коровиным со скучающим видом устремились два неприметных человека, одетых в тёмное. Получивший от Сергея знак через стекло, Творожков направил филёров за кем надо. Теперь оставалось ждать результатов наблюдения.
…Обозлённые филёры вернулись через час несолоно хлебавши. Рассказали они, что Коровин неторопливо дошёл по проспекту до торгового пассажа, после чего так же неторопливо ступил внутрь и вскоре затерялся в толпе покупателей. «Уж очень там народу много было», — оправдывался старший филёр. «Так он, может, слежку почуял и оторвался от вас, олухов?» — «Да нет, какое там почуял… По пути ни разу и не оглянулся даже. Либо человек неопытный, либо опасаться нечего».
Между тем наведённые в городской торговой палате справки показали: никакого коммерсанта Коровина в Санкт-Петербурге нет. Коровкин есть, Коровякин есть, Коромысловых — и тех двое, а Коровина Серафима Павловича нет. Прочитав справку, Ефимов обложил филёров по матери с особым чувством. «Хрен вам, а не наградные!» Мало того, что деньги Фитча ушли с непонятной целью, так ещё и неизвестно кому. Где теперь искать этого лже-купца? В миллионном-то городе? Причём, как в издёвку, аккуратно вскрытая расписка (а потом столь же аккуратно запечатанная) свидетельствовала получение долга в размере трёх тысяч рублей именно коммерсантом Коровиным…
Если бы Ефимов мог знать, кем на самом деле является мнимый купец, лишением наградных филёры не отделались бы. Придушил бы собственными руками…
Глава одиннадцатая
Что ни говори, а художник — это человек настроения. Коли на душе спокойно, то и работа в радость, идёт, как по маслу. А если чем-то встревожен или озабочен, то впору мольберт откладывать, — всё равно толку не будет.
Сергей чувствовал, что нынче работа не клеится. И хотя Элен сидела напротив и прилежно позировала, рисовать не хотелось. Чтобы совсем уж не терять день, он медленно выписывал детали интерьера и тёмно-зелёные листья пальмы, нависшие над прелестной темноволосой головкой.
— Что-то мисс Канингем нынче не видать, — сказал он, чтобы хоть как-то прервать затянувшуюся паузу.
— Рэйчел сегодня нездоровится, — сообщила Элен. — Лежит в постели и читает дамский роман. Терпеть не могу.
— Кого? Мисс Канингем?
— Да нет, Рэйчел довольно милая… Романы дамские терпеть не могу.
— Это почему?
— А что в них хорошего? Сплошные сантименты. Как это по-русски… сопли, вот. Она ему отдалась, он её бросил. Сломанная жизнь, разбитое сердце, тяжкая беременность… А общеевропейский закон о разрешении абортов всё ещё не принят!
— Беда, — поддакнул Сергей, не зная, как сменить тему. Ну, не хотелось ему сейчас беседовать о феминизме.
Однако Элен сменила тему сама.
— У вас всё в порядке, Сергей? — спросила она вдруг.
— Да, конечно, — удивлённо откликнулся Белозёров, опустив кисть. — А что?
— Ну, не знаю… Насупленный вы какой-то, задумчивый. Словно огорчены чем-то.
— Ещё как огорчён, — сокрушённо сказал Сергей. — Никак выражение вашего лица не уловлю. Не иначе, творческий кризис подполз…
Хитрил, конечно. Никакого кризиса, слава богу, не было. А вот вчерашний разговор с Фитчем из головы не шёл.
Накануне после обеда советник посла дружески взял Сергея под руку и с видом заговорщика увлёк в свой кабинет.
— Как вы насчёт рюмки коньяку, мой друг? — осведомился он, потирая ладони. — Для лучшего пищеварения, а? Пока мистер посол не видит?
— А чего ж? Помалу, — оно в радость, — согласился Белозёров и привычным гусарским жестом подкрутил усы.
Фитч достал из сейфа початую бутылку, рюмки и блюдце с нарезанным лимоном. Сели за чайный столик в углу кабинета. Разлили, чокнулись и выпили.
— У меня к вам небольшое дело, Сергей, — сообщил Фитч, доставая портсигар. — Точнее, просьба. Не хочу быть назойливым, вы только что помогли мне рассчитаться с купцом, но всё же…
Лицо его выразило нерешительность.
— Да вы говорите, Эдвард, говорите, — подбодрил Сергей. — Если чем-то могу помочь, отчего же нет?
— В данном случае только вы и можете…
Угостив Сергея ароматной сигарой, чиркнул спичкой. Закурили.
— Помните, недели полторы назад вы рассказали о взрыве в царском поезде? — неожиданно спросил Фитч. — Ещё ссылались на приятеля, у которого брат служит в жандармском корпусе.
— Помню, конечно.
— Так вот: нельзя ли через этого приятеля узнать, как идёт следствие? Есть ли результаты, кого подозревают? Может быть, кого-то уже нашли?
Сергей от души удивился.
— На шиша вам это надо, Эдвард? — с недоумением спросил он. — Любопытство заело?
— Оу, моё любопытство тут ни при чём, — заверил англичанин. — Дело в том, что вашу информацию о взрыве мы включили в регулярную сводку российских новостей для Форин офис. Ну, для Министерства иностранных дел.
— Это ещё зачем?!
— Ну, как же? Мы по службе обязаны сообщать обо всех важных событиях в России. А тут покушение на царскую семью, — куда важнее. Да ещё если снова подняли голову народовольцы… Словом, сегодня из Форин офис пришло указание выяснить подробности. Посол адресовал поручение мне. Отсюда и просьба. Скажу откровенно: не обратился бы, но речь в некотором смысле идёт о моей служебной репутации, о карьере, а обычные дипломатические каналы, разумеется, тут не в помощь…