Фитч нервным жестом потянулся к бутылке. Сергей внутренне подобрался. Вот, кажется, дело дошло до дела.
— Погодите-ка, — сказал он, хмурясь. — Мало того, что вы без моего согласия передали доверительный застольный разговор в министерство…
— Не беспокойтесь, ваше имя не фигурирует. Неофициальный источник, и всё, — торопливо уточнил Фитч.
— Неважно. Так не делается, Эдвард! Но вы же ещё хотите, чтобы я через приятеля выпытал подробности следствия? Это вы хорошо придумали…
— А что такого? Можете же вы проявить обычное человеческое любопытство…
— Да ну? А вы знаете, что следствие о покушении на императора — это государственная тайна?
— Ну, так уж и государственная…
— Самая что ни на есть, — отрезал Сергей. — А попытка выведать государственную тайну — это уже не любопытство. Это по-другому называется. И карается соответственно. Так чего ради мне подставляться? Ради вашей карьеры?
Наступила тишина. Сергей яростно пыхтел сигарой, всем видом выражая негодование.
— Вы напрасно обижаетесь, Сергей, — наконец сказал Фитч примирительно. — Я просто полагал, что после недавнего вечера в кабачке мы подружились. А друзьям свойственно помогать…
— Давайте-ка уточним, Эдвард, — перебил Белозёров. — Голову от бутылки вы мне тогда и впрямь спасли. Не отрицаю. Но кто меня притащил в тот вертеп, где приличному человеку и плюнуть некуда? Сами притащили, сами и спасли. И потом, я уже помог вам, — всё бросил и поехал передавать какие-то деньги какому-то купцу. Это я-то, не последний столичный художник, у вас мальчишкой на побегушках… Квиты, Эдвард!
Сергей помнил инструкции полковника Ефимова на случай вербовки. Ломаться надо? Извольте, будем ломаться.
— Ну, хорошо. Давайте посмотрим на дело по-другому, — медленно сказал Фитч. — Вы должны понимать, Сергей, что если я вас прошу о важной для меня услуге, то, в свою очередь, могу быть для вас полезен. Очень полезен. Поговорим как деловые люди.
— Нашли делового человека, — хмыкнул Сергей. — Был гусар, стал художник… Но давайте поговорим, отчего нет.
Фитч поднялся, сделал несколько шагов и остановился около Сергея, заложив большие пальцы в жилетные карманы.
— Я готов сделать вам… как это по-русски… заманчивое предложение.
— Интересно. А куда заманивать будете?
— В Англию, — произнёс Фитч со смехом. — Что вы скажете о заказе на два или три портрета членов британской королевской фамилии? Я всё организую.
Сергей покрутил головой и удивлённо посмотрел на советника.
— Неожиданно…
— Поездка в Лондон и обратно, разумеется, за счёт посольства, — деловито продолжал Фитч. — Гонорары будут высокие, — это я обещаю. Поедете с семьёй, супруга и дети увидят свет. Прославитесь в международном масштабе, а?
Вот ведь змей-искуситель… Да о таком предложении художник может только мечтать.
— Ну а пока, суд да дело, мы увеличим гонорар за портрет мисс Элен, скажем, в два раза и выплатим дополнительный аванс, — добил Фитч, покачиваясь с носков на пятки. — Прямо завтра присылайте мистера Фалалеева. Порадуйте своего импресарио…
Сергей сильно потёр лицо и тоже встал. При этом он постарался придать себе вид задумчивый и растерянный.
— Ну, не знаю, что и сказать, Эдвард…
Англичанин высоко поднял брови.
— Вам не нравятся мои предложения?
— Ещё как нравятся. Можно сказать, чрезвычайно…
— Так в чём же дело, мой друг?
— Давайте начистоту, — сказал Сергей, покусывая губы. — Вы же мне всю эту благодать не за красивые глаза предлагаете, верно? Сначала я должен буду собрать для вас нужную информацию?
Фитч помолчал. Пристально посмотрел на Сергея и кивнул.
— А как иначе, — сказал наконец со вздохом. — У вас в России принято говорить: без труда не вытащить и рыбку из пруда. Сделайте дело и полу́чите всё, о чём сказано. Слово джентльмена. Или вы мне не доверяете?
«Джентльмен хренов…»
— Доверяю, конечно. Не о том речь. — Сергей почесал в затылке и признался: — Боюсь.
Фитч нахмурился.
— Что вас пугает?
— Да всё! Ну, как я с этим делом снова к приятелю сунусь? Дескать, выведай у брата-жандарма такие-то сведения и передай мне, — интересно, мол? Да он в лучшем случае меня пошлёт куда подальше, а в худшем случае братцу же и шепнёт: тут один художник интерес проявляет к секретной теме… Брат у Владимира Митрофановича, между прочим, человек серьёзный, в майорском звании. Такое следствие абы кому не поручат.
— Майор? Старший офицер корпуса жандармов? — задумчиво переспросил Фитч, словно пробуя звание на вкус. — Да, это серьёзно…
— Так, а я про что? И дело не сделаю, и себя подставлю. С жандармами шутки плохи.
— Мне кажется, вы преувеличиваете меру опасности, — успокаивающе произнёс Фитч. — К любому человеку можно подобрать ключик, и к вашему приятелю с братом-майором тоже. Да и вы не из пугливых: всё ж таки бывший военный…
Сергей энергично замотал головой.
— Э, нет, вы не путайте, Эдвард! Одно дело саблей на манёврах махать, и совсем другое — хитрить, выведывать… Я не по этой части. Рад бы помочь, и в Лондон портреты рисовать за милую душу, — но не справлюсь.
Повисла долгая пауза. Фитч сел, разлил коньяк по рюмкам и, не чокаясь, пригубил. Сергей искоса поглядывал на англичанина, гадая, каким будет продолжение разговора. Ещё один-два аргумента советника, и, кажется, пора нехотя соглашаться.
— Ну, на нет и суда нет. Кажется, так у вас говорят? — неожиданно произнёс Фитч. — Прошу извинить, что обеспокоил своей просьбой. Забудем про это. Я вам ничего не говорил, вы мне ничего не отвечали. Идёт?
Такого поворота в разговоре Сергей не ожидал и даже опешил.
— Я не хотел вас обидеть, Эдвард, — начал он, однако Фитч поднял руку.
— Нет-нет, закрыли тему. Никаких обид, Сергей! В конце концов, не всякие переговоры завершаются соглашением… Это я вам как дипломат говорю, — добавил он, белозубо сверкнув улыбкой.
Словно оскалился…
И вот сейчас, пытаясь рисовать Элен, Сергей всё думал, — не перегнул ли он палку, не слишком ли долго и сильно ломался? Этак можно всю задуманную игру с британцами похерить.
Творожков, которому по пути домой Сергей пересказал разговор с Фитчем, видимо, подумал о том же. Во всяком случае, озабоченно покачал головой и вздохнул.
— Я устала, — капризно сообщила Элен. — Давайте отвлечёмся, Сергей. Чаю выпьем, покурим.
Когда дело не ладится, чаи гонять, — сплошное удовольствие… Сергей с облегчением отложил кисть, вытер руки от краски и уселся за чайный столик, где уже хозяйничала девушка.
— Как вы думаете, сколько ещё может продлиться работа? — спросила Элен, передавая чашку.
Сергей пожал плечами.
— Как пойдёт. Вчера хорошо, сегодня что-то не очень… Думаю недели две-три.
— Лучше три, — сказала девушка. — А ещё лучше четыре или пять.
С этими словами она сорвала кремовую орхидею и протянула художнику.
— Благодарю… А почему? — чуть растерянно спросил Сергей.
— Мужчины всё-таки бывают непроходимо глупы, — со вздохом сообщила Элен. — Пока вы работаете, мы можем общаться. Как только портрет будет написан, я больше вас не увижу. Что тут непонятного?
Сергей чуть не поперхнулся чаем.
— Неужто дочери посла не с кем общаться, кроме приходящего художника? — спросил он, откашлявшись.
— А если дочери посла нравится именно приходящий художник? — вопросом на вопрос ответила Элен. При этом она твёрдо посмотрела в глаза Белозёрову. Красноречивый был взгляд, — всё говорящий и объясняющий.
Феминистская прямота девушки повергла Сергея в смятение. Как-то не привык он, чтобы женщины признавались ему в чувствах. Обычно происходило наоборот, — вот как с Настенькой пять лет назад…
— На добром слове спасибо, конечно, — выдавил он. Что вообще можно сказать умного в такой ситуации? — Только… не надо бы так, Элен. Лучше не надо.
Пауза. Недобрый прищур девушки. Морщинка, потревожившая чистый лоб.
— Я вам не нравлюсь?
В коротком вопросе отчётливо прозвучало надменное удивление.
— Да не в этом дело, — сердито сказал Сергей. Он уже взял себя в руки. — Нравитесь, конечно, иначе как бы я мог вас рисовать? Красивая, умная и вообще… Но ведь женат я. Семья у меня, дети. Отрезанный ломоть, словом. Так что не обессудьте… А для вас найдётся другой человек, найдётся обязательно, — в своё время, само собой. Но это уж точно буду не я. Моё дело нарисовать портрет, в который бы с одного взгляда все влюблялись, — добавил он, переводя разговор в шутку. — А я уж постараюсь, можете не сомневаться.
Элен окатила его ледяным взглядом и резко встала. Следом поднялся и Сергей. Теперь они стояли лицом к лицу, глаза в глаза.
— Что это с вами, мистер Белозёров? — высокомерно спросила девушка. — Вы, кажется, вообразили, что дочь посла Её Величества готова броситься к вам на шею?
Сказано было словно совсем уже другим человеком. Смешавшись от столь быстрой смены настроений, Сергей виновато развёл руками: ну, вообразил, мол, ну, виноват…
— А ваш пассаж о субъекте, который для меня когда-нибудь найдётся, просто великолепен, — безжалостно продолжала девушка. — Разве я так плохо выгляжу, что нуждаюсь в жалости?
«Чёртова кокетка…»
— Прекратите! — взмолился Белозёров. — Будем считать, что я вас неправильно понял и ляпнул невпопад… Не надо обижаться, а? Давайте лучше продолжим. Мне тут, между прочим, платят за работу, а не за разговоры.
Ответом была улыбка Элен, очень Сергею не понравившаяся, — холодная, презрительная.
— Знали бы вы, за что вам тут платят, — насмешливо процедила девушка.
И без перехода бросилась на Сергея.
Одним быстрым движением она разорвала художнику воротник блузы. Другим, — растрепала пшеничный чуб.
— Вы с ума сошли! — вскрикнул Сергей, отскакивая.
Девушка засмеялась. Пинком ноги свалила плетёное кресло. Сильно рванула на себе платье, корсет… Взгляду художника открылась белоснежная грудь Элен, трогательно украшенная маленькими розовыми сосками-черешенками. Взмахом руки девушка освободила волосы от заколок, и они тёмным водопадом упали на голые круглые плечи. («Да что же это, Господи…») Кинулась на Сергея, крепко вцепилась и оглушительно взвизгнула.