— Похоже на то, — согласился Телегин. — Во всяком случае, начало есть. Виктору Михайловичу доложу нынче же. Играем дальше.
…А беда была уже совсем рядом. И кралась она неслышно с той стороны, с какой и ожидать-то было невозможно.
Глава четырнадцатая
Ликвидировать императора?
Легко сказать… На первый взгляд дело казалось невозможным. На второй, третий и все последующие тоже. И всё-таки задание Льюиса Арсений воспринял, в общем, спокойно. Народоволец, один из главных боевиков партии, он лишь несколько лет назад готовился взорвать Александра Второго. А Третий чем лучше?
Но теперь устроить покушение труднее, неизмеримо труднее. Обстановка изменилась. Страшная гибель отца научила сына остерегаться. Живёт главным образом в Гатчине или в Ливадии, куда посторонним хода нет, постоянно окружён многочисленной охраной; на людях, как Александр Второй, не появляется…
Льюис не торопил. День за днём, неделю за неделей Арсений обдумывал ситуацию. Перебирал варианты, искал — хотя бы на умозрительном уровне — щель в глухой стене, отрезавшей злоумышленников от императора.
Револьвер? Каракозов, Березовский и Соловьёв когда-то могли стрелять в Александра Второго почти в упор, но по разным причинам промахивались, олухи. А теперь подойти на расстояние прицельного выстрела не удастся. Скорее охрана самого пристрелит. Главное же, выезды императора наглухо засекречены и непонятно, где и когда его ловить.
Бомба? Отпадает по той же причине, что и пуля. Взорвать отца удалось потому, что каждое воскресенье он, как на работу, ездил принимать конный парад в Михайловском манеже. Примерный маршрут и время следования были известны, так что на набережной Екатерининского канала Александра ждали и встретили. Теперь о такой возможности нечего и мечтать.
Адская машина? Ну да, в своё время Степан Халтурин по заданию партии внедрился в Зимний дворец. Работая плотником, натаскал за четыре месяца сундук динамита и взорвал царскую столовую. Царь на завтрак опоздал, — вот беда… Но теперь во дворец случайному человеку не просочиться, не те времена.
В поисках шанса убить императора Арсений опирался на богатый опыт «Народной воли». Но чем дальше, тем больше он понимал, что этот опыт сегодня уже неприменим. Другое время, другие меры безопасности и охраны венценосной особы. Не зря ведь недавний заговор Генералова-Ульянова провалился с треском. Новоявленные народовольцы в отличие от своих предшественников не успели даже пустить в ход заготовленные бомбы…
Льюис не распространялся, но по обрывкам разговоров и по логике Арсений догадывался — точнее, был уверен, — что заговор возник при поддержке, а то и по прямому заказу англичанина с его обширной агентурной сетью. Именно после провала и казни пятерых заговорщиков разочарованный Льюис поставил на партии крест. Этот разговор Арсений запомнил очень хорошо. Тогда же Льюис поставил ему задачу ликвидировать императора, — и в этом был смысл. Опыт лучшего боевика-профессионала в сочетании с возможностями разведчика… а возможности эти чрезвычайно велики… сулили удачу там, где проиграли террористы-любители. А где было взять других? Лучших-то после казни Александра Второго выкосила полицейско-жандармская коса.
Словом, оставалось придумать эффективный план покушения. Но — не придумывалось.
— Пока ничего, — скупо сказал Арсений спустя три недели размышлений. — Думаю дальше. Уж больно дело трудное.
— Оно ещё труднее, — хладнокровно заметил Льюис, срывая на ходу ромашку и поднося к носу. — Вот ведь, приятный цветок, а запаха нет…
Стояло замечательное июньское утро, — тёплое, светлое, безоблачное. Нынче в учреждении выдался выходной день, и англичанин с Арсением и Джейн выехали на загородный пикник. «Не всё время работать, иногда надо и отдыхать», — сообщил Льюис, усаживаясь в экипаж. Остальные не возражали. Теперь разведчик с боевиком неторопливо прогуливались по живописному лугу, а Джейн поодаль, в тени дубовой рощи, готовила лёгкий завтрак.
— Куда труднее-то? — огрызнулся Арсений.
— Да уж есть куда, — сказал Льюис, безжалостно обрывая ромашковые лепестки. — Надо не просто ликвидировать императора. Его надо ликвидировать так, чтобы гибель выглядела максимально естественной. Это «Народная воля» позволяла себе палить из револьверов и швырять бомбы на потеху публике. Каждое покушение было для неё и рекламой и актом устрашения. А разведка Её Величества в рекламе не нуждается. И если российский самодержец Британии враг, то мы его устраним, — но сделаем это таким образом, чтобы в нашу сторону никто и не глянул. Понял?
— Чего ж не понять? — иронически откликнулся Арсений. — Хочешь, как у нас в народе говорят, и на кол сесть, и рыбку съесть.
— Народ зря не скажет. Что-то в этом роде…
Разговор продолжили за лёгким раскладным столиком, накрытым Джейн. Вот ведь цивилизованная нация! Казалось бы, простой пикник, а поди ж ты: лёгкие стулья, белая скатерть, салфетки, коньяк и вино, аккуратно разложенные на красивых фарфоровых тарелках закуски… Арсений вспомнил партийные сходки, замаскированные под выезды на природу. Тоже обсуждали цареубийство, но при этом лежали на траве, пили водку и закусывали варёными яйцами на газетке…
— Раскрепости воображение, — советовал Льюис, попивая французское «божоле». — Ты всё ещё мыслишь категориями «Народной воли». А сейчас у тебя другие возможности. Ты можешь использовать ресурсы, какие вам и не снились. При необходимости мы задействуем деньги, связи, технику, — была бы идея. Вот и дай её! Ты же в партии не только стрелял, ты и операции планировал.
Именно в этот миг Арсения, что называется, осенило. Произнесённое англичанином слово «техника» вызвало в голове какую-то глубинную ассоциацию. Техника… оружие… бомбы… Он поднял голову.
— Идея, говоришь? — переспросил он. — Будет тебе идея. Только сперва скажи: могут ли твои химики сделать бесшумную взрывчатку? Ну, пусть не бесшумную, но чтобы взрыв был как можно тише? По возможности приглушённый?
Льюис отставил бокал и с интересом посмотрел на Арсения.
— Думаю, что да, — сказал он. — Я уточню. А что?
— Погоди… Надо ещё, чтобы она взрывалась не от бикфордова шнура, а от детонатора, да ещё в нужное время. Возможно такое?
Льюис кивнул:
— Насколько знаю, возможно. Но зачем?
— И чтобы взрывчатка была в обращении простая, как пятак, — закончил Арсений. И, не удержавшись, едко добавил: — Слабо́?
«Сам про ресурсы упомянул. Вот пусть теперь за слова отвечает».
— Не кажется ли вам, мисс Джейн, что наш друг говорит загадками? — озадаченно спросил Льюис.
Арсений выдержал эффектную паузу.
— Царский поезд, — небрежно произнёс он. И, положив кусок ростбифа на ломоть хлеба, принялся смачно жевать.
Джейн взглянула на него с недоумением. Льюис поморщился.
— Вы уже взрывали царский поезд, — напомнил он. — И безуспешно.
— Когда это было? Мыслишь категориями «Народной воли», — невозмутимо сказал Арсений. — А у меня другие соображения.
И, вытерев губы салфеткой, изложил внезапно возникший план, — в черновике, естественно.
Прищурившись, Льюис долго молчал, обдумывал предложенный вариант. Глядя на него, молчала и Джейн. Однако в её глазах Арсений увидел одобрение и приободрился.
— Любопытно, — наконец резюмировал англичанин. — Всё это надо как следует посмотреть, но в первом приближении можно взять за основу. В любом случае ты молодец, — воистину раскрепостился… За тебя!
Хлопнув помощника по плечу, одним глотком допил «божоле».
— Сам же говоришь, — он в партии не только стрелял, — заметила Джейн со смехом и подарила Арсению долгий взгляд с оттенком восхищения.
Каким ласковым, каким обещающим был этот взгляд… Арсений невольно вспомнил, что сегодня ночью они вместе с Джейн лягут в постель, представил в своих руках её гибкое тело, и сделалось ему хорошо от предчувствия. Не иначе, за проявленную смекалку его нынче вознаградят…
Царский поезд прибыл в Севастополь 10 октября 1888 года. Состав медленно втянулся в раскрытые ворота локомотивного депо, вяло, словно утомлённо, постукивая колёсами. Через несколько дней в городе ожидали императора с семьёй. В Севастополь он должен был приплыть из Ливадии на яхте «Держава», чтобы, пересев на поезд, отбыть в Гатчину.
Арсений ждал, прогуливаясь неподалёку. Вот и он, сине-вагонный красавец! Каждый борт украшен срединной золотисто-жёлтой полосой, на каждом клеймо — российский двуглавый орёл, распростёрший крылья. Не отрывая глаз от гордой птицы, Арсений сплюнул, затоптал окурок. Даст бог, спустя считанные дни мы тебе крылья-то подрежем, подрежем…
Всё лето и начало осени отрабатывали план, придуманный во время незабвенного июньского пикника.
В общих чертах всё выглядело довольно просто. Арсений рассуждал от противного. Минировать путь, как десять лет назад при покушении на Александра Второго, теперь невозможно. Дороги находятся под жёстким контролем специально созданных железнодорожных батальонов, — вплоть до того, что во время движения царского поезда вдоль полотна выстраивается солдатская цепь. Поди подберись… По этой же причине отпадает бомбометание. К тому же и мины, и бомбы явно указывают на чей-то преступный умысел, а Льюис требовал этого избежать любой ценой.
Но раз нельзя организовать взрыв снаружи, надо устроить его изнутри. И если взрыв будет достаточно сильным, поезд на полном ходу неминуемо сойдёт с рельсов, а там… По практике и здравому смыслу, в такой катастрофе мало кто уцелеет. При этом есть все шансы, что катастрофу спишут на естественные причины, — благо, невысокое качество российских железных дорог — за исключением московских и питерских — общеизвестно.
Значит, надо любым путём внедриться в обслуживающий персонал состава, пронести в поезд разобранную на детали адскую машину и собрать её там же. Затем, установив в нужном месте и в нужное время, покинуть вагон. Ещё можно помахать вслед и попрощаться…
— Всего и делов-то, — закончил Арсений спокойно.