Творожков был прав. К тому же Сергей и сам подумывал насчёт телефона. Штука удобная и чрезвычайно модная. На всю столицу пока что насчитывалось от силы несколько сот номеров, и потому владение аппаратом считалось роскошью. Ещё бы не роскошь! За годовой абонемент надо заплатить двести пятьдесят рублей. А прошлой зимой Сергей подарил Настеньке роскошную шубу на куньем меху всего за сто сорок…
— Установка и бессрочное обслуживание за счёт управления, — сказал Творожков, словно подслушал мысли Сергея.
— Лишнее, — запротестовал художник. — Я вполне и сам могу…
— Конечно, можете. Кто говорит, что не можете? Только ваше личное желание — это одно, а служебная необходимость — совсем другое. Словом, так надо.
Сергей махнул рукой и пошёл в дом, чтобы предупредить Кондратия с Фросей.
Когда он вернулся, Творожков стоял возле экипажа и блаженно щурился на солнышко.
— Наконец распогодилось, а то всё дожди, туманы… Сплошная сырость у вас тут в столице.
Сергей ухмыльнулся.
— А у вас в Рязани, можно подумать, сплошная сухость.
— Да уж посуше, чем тут. У нас, почитайте, уже весна. Как-никак начало апреля…
И продолжал уже деловым тоном:
— Виктор Михайлович просил передать для сведения, что вторая встреча Фитча с нашим другом Телегиным в клубе состоялась.
— Ну и как? — живо спросил Сергей.
— Всё нормально, — с усмешкой сказал Творожков. — Легенда у нас такая. Дескать, братец-жандарм под баньку и рюмку разговорился. Следствие, мол, выяснило, что перед самым рейсом из Севастополя на кухню поезда устроился разнорабочим какой-то человек. Документы, рекомендации, — всё в ажуре. А на станции Тарановка аккурат перед взрывом исчез. Кто из кухонной обслуги уцелел, назвали приметы. Отследили путь этого господина до Москвы…
— Тоже выдумка?
— Ни боже мой. Этот лже-Ефременко от станции Тарановка добрался до Змиева, — там его видели садящимся в какую-то телегу, потом в Киев, оттуда в Москву. Следствие действительно проследило его переезды вплоть до Первопрестольной. Там его след оборвался… Так что всё по-честному.
— А тогда в чём легенда?
— В акцентах, Сергей Васильевич, в акцентах… Мы же не скажем Фитчу, что действовал его агент. Зачем англичанина огорчать? Телегин со ссылкой на брата огласил другую версию. Действовал боевик-народоволец, покушение организовало уцелевшее московско-питерское подполье… И сейчас следствие наизнанку выворачивает Москву и Питер, чтобы найти этого Ефременко со товарищи.
— Ну и как Фитч, — проглотил?
— Должен проглотить. Версия-то правдоподобная, — частично соответствует действительности. К тому же именно в Питере и Москве были самые боевые и многочисленные организации. Стало быть, если где-то народовольцев и не добили, то именно там.
— Логично, — оценил Сергей. — Значит, Фитч доволен?
— Судя по всему, — да. Раз уж факт покушения выплыл наружу, важно, чтобы след не потянулся к посольству. Для Фитча ничего кошмарней и быть не может. А так, — народовольцев пусть ищут до посинения… — Неожиданно Творожков прыснул. — Представляете, какая теперь у Ефимова головная боль?
— Это почему?
— Да потому! Ваш англичанин Телегину как честный человек кредит-то выдал. Тот приходит в управление с пачкой банкнот и спрашивает, что с ними делать. Там за голову схватились. Вот как их теперь оприходовать?
Сергей не выдержал, — засмеялся.
— Ну, чтобы все проблемы на этом уровне, — пожелал он. — Придумают что-нибудь, не маленькие.
— Воистину… И вот что ещё, Сергей Васильевич…
Творожков замолчал, подбирая слова.
— Вы, должно быть, нынче с посольской дочкой увидитесь, — полувопросительно-полуутвердительно произнёс он наконец.
— А куда я на хрен денусь? — в сердцах бросил Сергей. Настроение мигом испортилось. — Надо же портрет заканчивать.
— Ясно, что надо… Вы с ней поосторожней, Сергей Васильевич.
— В каком смысле?
— В любом. Тёмный она человек. Непонятный.
Сергей хмуро посмотрел на капитана.
— Представьте себе, я догадываюсь, — произнёс, как фыркнул. — Можно сказать, испытал на собственной шкуре.
— Вы про то, что она перед вами заголилась? Так для феминистки это мелочь. Ей всё равно, вам приятно, а Фитчу полезно… Нет, я о другом.
— Так о чём же? — нетерпеливо спросил Белозёров. — Да не тяните, Антон Петрович.
— Сам толком не пойму, а что-то чувствую… Заметил я, пока штаны в людской просиживаю, одну интересную деталь. Лакеи посольские о ком только ни сплетничают, начальству кости перемывают почём зря. Всем, вплоть до посла. А про дочку его — ни слова, ни полслова. Будто нет её вовсе.
— Странно… — протянул Сергей. — Неужто настолько уважают?
Творожков покачал головой.
— Скорее побаиваются.
— Это ещё почему?
— Кабы знать… Один лакей, Питер, недавно поступил. Понятно, местных особенностей пока не знает. И на днях, за чаем, начал болтать про вашу мисс Элен. Мол, аппетитная барышня, повезёт же кому-то в постель затащить… Тут все замолчали. А Патрик, — это у них вроде старший лакей, — встаёт и выводит Питера в соседнюю комнату. Что уж он там парню говорил, не знаю, не слышал. Только вернулся бедняга бледный, сел в уголке и замолчал в тряпочку… Вот как эту сцену трактовать? Похоже, новичку объяснили, что про эту особу лясы точить не надо, — спокойнее будет.
Сергей с интересом взглянул на Творожкова.
— Любопытно, — оценил он. — Но, может, всё проще? Допустим, лакеи как джентльмены не допускают в адрес женщины скабрезностей?
— Лакеи не джентльмены, — отрезал Творожков. — А вот про джентльменов и леди знают всё. Работа такая. Кто чего сто́ит, кто чем занимается, о ком болтать можно, а о ком лучше помолчать, — на всякий случай.
— Господи, да что в ней может быть такого опасного? Всё же дочь посла, аристократка, женщина, наконец… А феминизм вообще дело смешное.
— Не знаю, Сергей Васильевич. Только если женщина связана с Фитчем, она может быть опасней мужчины. Давайте из этого исходить.
— Давайте, — буркнул Сергей.
— Кстати, про Фитча лакеи тоже помалкивают…
Больше к этой теме не возвращались.
В посольстве Фитч встретил Сергея чуть ли не с объятиями.
— Очень признателен вам за контакт с господином Телегиным, — сообщил он, едва Белозёров переступил порог кабинета. Серые, глубоко посаженные глаза искрились дружелюбием.
— Никак встретились? Узнали, что надо? — сдержанно спросил Сергей.
— О да! Владимир Митрофанович сумел разговорить брата. Если коротко, взрыв в царском поезде на самом деле был. Покушение организовали недобитые народовольцы. Их ищут… Словом, я уже составил подробное донесение в Форин-офис. Поручение посла выполнено, и это благодаря вам.
— Рад за вас, — нейтральным тоном отреагировал Сергей.
— А я за вас.
— За меня-то с чего?
— Сегодня из Лондона пришёл ответ на мой запрос. Помните, я обещал заказ на портреты членов королевской семьи? Так вот, позировать русскому художнику согласились племянница и двоюродный внук Её Величества королевы Виктории. Вслед за ними интерес проявили также Сеймуры, Спенсеры и некоторые другие аристократические фамилии. У вас есть шанс стать флагом русской живописи в Британии. Так что я слово держу.
— Замечательно, — серьёзно сказал Сергей, надеясь, что Фитч не почувствует разбиравший его сарказм. — Флаг, — оно, конечно… Когда ехать-то?
Англичанин развёл руками.
— Месяца через два-три. Раньше не получится. До этого я попрошу вас ещё кое в чём помочь… Да и портрет мисс Элен надо закончить.
Сергей выдержал паузу.
— А надо ли? — задумчиво спросил он.
— В каком смысле? — ответил Фитч вопросом на вопрос, глядя на Белозёрова с недоумением.
— В таком, Эдвард, в таком… Скажу откровенно: после того, что случилось, я не то что рисовать, глядеть на неё не хочу.
Фитч рассмеялся.
— Позвольте вам не поверить, мой друг. На красивую женщину смотреть всегда хочется. А если серьёзно… — Англичанин протянул Сергею коробку с сигарами, угостился и сам. — Как вы уже поняли, мисс Элен иногда выполняет мои просьбы, порой деликатные…
— Да уж, деликатные, — процедил Сергей. Перед глазами непрошеным видением мелькнула очаровательная грудь Элен. — Деликатней некуда.
— Если вспомнить недавний… м-м… эпизод, ничего личного в нём не было. Понимаете? Я попросил, — она выполнила. И только. Никаких эмоций мисс Элен в ситуацию не вкладывала, тем более отрицательных. Знаю точно, что она к вам относится превосходно и с нетерпением ждёт продолжения работы над портретом.
— Да неужели?
— Уверяю вас! Да что это я за неё говорю? Пусть сама скажет. — И, прежде чем Сергей успел возразить, англичанин взял со стола колокольчик, позвонил. На пороге возник лакей Грегори. — Попросите мисс Элен пожаловать ко мне, — распорядился Фитч. Перевёл взгляд на Сергея. — Вспомните, мой друг, ars longa, vita brevis…[2] Мелкие недоразумения сотрутся, а портрет прелестной женщины останется… может, и в веках.
— Эк вы хватили…
— А почему бы и нет? Знал ли Микеланджело, расписывая Сикстинскую капеллу, что его фресками будут любоваться даже спустя четыре столетия?.. Я видел наброски к портрету мисс Элен. Вовсе не хочу вам льстить, но вы на полпути к шедевру.
Вошла Элен. Взглянув на неё, Сергей невольно поразился. Недавно на него кинулась разъярённая фурия. А сейчас перед ним стояла овечка с кротким выражением лица и невинным взглядом изумрудных глаз. Прямо кающаяся Магдалина, ядрёный корень, осталось только руки к груди прижать. Вот ведь метаморфоза…
Мужчины поднялись.
— Вы просили зайти, Эдвард? — поинтересовалась девушка, улыбаясь сразу обоим.
— Да, мисс Элен. Прошу вас, садитесь…
— Я чем-то могу помочь?
— Безусловно. Видите ли, дорогая, Сергей Васильевич не хочет продолжить работу над вашим портретом. Говоря прямо, он на вас обижен за тот небольшой инцидент… Я же, в свою очередь, пытаюсь объяснить, что вы лишь выполняли мою просьбу и никаких специальных намерений оскорбить его не имели. Ведь так?