— Вот вы и дёрните для творческой злости, — посоветовал Фитч благодушно, однако в голосе проскользнуло напряжение.
Сергей отрицательно покачал головой.
— Нет. У нас в России говорят: если душа не принимает, лучше не заставлять.
— А у нас в Англии говорят: отказаться выпить с человеком, значит кровно его обидеть, — как бы в шутку произнёс Фитч, но при этом слегка нахмурился.
— Ну, извините. Как только приеду в Лондон, так сразу начну жить по английским правилам. — Сергей поднялся. — Что там за дело у вас, Эдвард? Или просто не любите пить в однова́? Так я в этом деле нынче не товарищ…
Недобро щурясь, англичанин, в свою очередь, поднялся и подошёл к рабочему столу. Нажал на кнопку вызова в левом углу столешницы. Обернулся к Сергею.
— Ну, не хотите пить и не надо. А дело у меня к вам вот какое…
Он сделал шаг к Белозёрову.
— Вы где взяли своего кучера, Сергей? — скрипуче спросил он вдруг. Серые, глубоко посаженные глаза словно подёрнулись ледяной плёнкой.
— А вам какое до этого дело? — ответил Сергей вопросом на вопрос, высоко поднимая брови. — С чего это вы интересуетесь моим кучером? Где взял, там уж нет.
Он уже всё понял, да и что тут не понять. Ах, как прав был Ефимов! И как неправ он, Белозёров, — трижды дурак, не послушавший умного, опытного человека…
Бесшумно распахнулась дверь в кабинет, и в комнату проскользнули лакеи Алан и Грегори. Дверь прикрыли, встали у порога, — без единого слова. Тут уже не пройдёшь, всё ясно.
— А вот и мои помощники, — сообщил Фитч, потирая руки. — В их присутствии отвечаю на ваш вопрос, господин Белозёров. Кучер ваш оказался жандармским офицером из Рязанского управления. Совершенно случайно его опознали. И стало мне до слёз интересно: если у вас кучером служит жандарм, вы сами-то кто? Вы-то кем служите? И чем занимались в посольстве кроме сеансов рисования?..
Он недоговорил. Памятуя, что в боксе англичанин сильнее, пустить в ход кулаки Сергей даже не пытался. Зато он пнул Фитча в пах. Не попал, угодил в колено, — тоже неплохо. Фитч со стоном схватился за ногу. Второй удар — носком в голень — и вовсе был невероятно болезненным, парализующим. Англичанин страшно замычал, рухнул кулём. Что и требовалось доказать…
Перепрыгнув через упавшее тело, Сергей рванулся к приоткрытому по случаю апрельского тепла окну. Второй этаж, — не страшно, лишь бы успеть выпрыгнуть…
Не успел. С подоконника его за край блузы сдёрнул на пол Алан. Едва устояв на ногах, Сергей ответил хлёстким ударом в скулу, и лакей с воплем отлетел. Но подбежавший сзади Грегори шарахнул Сергея по затылку чем-то увесистым. А когда тот свалился, принялся избивать художника ногами, норовя попасть в поддых, в печень…
— Господи, что здесь происходит?!
Испуганно-возмущённый возглас Элен, — последнее, что запомнил Сергей, теряя сознание.
Глава семнадцатая
Чёрт, как болела голова…
Сергей со стоном разлепил глаза и хотел было помять затылок. Попытка не удалась, — руки вроде были на месте, но не слушались. То же самое происходило и с ногами. Ерунда какая-то… И лишь спустя несколько секунд до затуманенного рассудка дошло: сидит Сергей в каком-то жёстком кресле, а руки-ноги пристёгнуты ремнями к станине и подлокотникам. И кто-то протирает ему лицо мокрой тряпкой…
В глазах было темно, окружающий мир расплывался, никак не желая складываться в единую чёткую картину. Крепко же врезал проклятый лакей по черепу…
— Ну что, господин Белозёров? Вам уже легче?
Вопрос был задан хорошо знакомым голосом. Сосредоточившись, Сергей с трудом узнал в говорящем Фитча. Склонившись над Белозёровым, англичанин сверлил его тяжёлым взглядом. Куда только делась приветливая белозубая улыбка, пышущая гостеприимством! Хотя, — чему удивляться? Не до улыбок, маски сброшены. И натуральным выражением приятного пухлощёкого лица оказалась холодная злоба.
— Голова… — еле слышно сказал Сергей.
— Да что вы? Голова болит? Сами виноваты. Я же предлагал вам выпить рюмку коньяку. Заснули бы ненадолго и были доставлены сюда самым аккуратным образом. А так, — целое побоище устроили. Теперь не жалуйтесь!
Фитч отошёл и вернулся с табуреткой. Сел напротив Белозёрова. При ходьбе он заметно хромал, и Сергей с неуместным удовольствием вспомнил, как славно он подковал англичанина.
Они находились в пустом, довольно просторном помещении без окон, слабо освещённом двумя газовыми рожками. У стены в невозмутимых позах застыли Грегори с Аланом.
— Где мы? — спросил Сергей, оглядываясь. Спасибо, хоть за шею к высокой спинке кресла не привязали, сволочи.
— Как где? В посольстве. У нас, видите ли, кроме обычных офисных помещений есть комната для избранных гостей. Специально сделали, когда перестраивали подвал под спортивный зал. Избранный в данном случае — это вы. Говорить будем… как это у вас… по душам. Сразу предупреждаю: кричать можно. Звукоизоляция здесь идеальная.
— Вы меня удивляете, Эдвард, — тихо произнёс Белозёров. — Вроде бы англичане цивилизованная нация. И вдруг — устроили пыточную. И где? Прямо в посольстве. Я разочарован…
— Ну, пыточная это или нет, будет зависеть от вашего поведения. От степени вашей откровенности. И давайте без шуток. В сущности, для вас единственная возможность сохранить жизнь, — это чистосердечно ответить на все вопросы. Имейте в виду: мои помощники, — он указал на лакеев, — люди серьёзные, опытные. Боль причиняют виртуозно, языки развязывать мастера.
Лакеи одновременно кивнули. То ли подтверждали мнение хозяина, то ли благодарили за комплимент.
— Вы меня, Эдвард, ещё сильнее удивили, — откликнулся Белозёров. — Упрёки, подозрения… Мордоворотами своими пугаете. Какого-то чистосердечного признания ждёте. Между прочим, полдюжины людей знают, что я уехал работать в посольство. Вы что думаете, — меня не будут искать? Я человек довольно известный…
— Знаю, ну и что? — небрежно сказал Фитч. — Известность вовсе не панацея. И чтобы закончить вступительную часть, скажу: у вас есть два варианта. Вариант первый: сейчас вы исчерпывающе рассказываете о своей связи с вашей специальной службой и даёте под мою диктовку письменное обязательство работать на разведку Её Величества, после чего я вас отпускаю. Почему бы и нет, собственно? Будете двойным агентом, только и всего. Не вы первый, не вы последний. — Он смерил Сергея испытывающим взглядом. — Однако гарантией добросовестного сотрудничества будет ваша семья. Да-да, прелестная жена, замечательные дети… Мы берём их под колпак. При малейшем подозрении в нелояльности пострадаете не вы, — они. Поверьте, возможность наказать нечестного партнёра у нас есть.
Ничего нового Фитч не сказал, — о возможности такого шантажа Ефимов упомянул ещё два дня назад. Но угроза, высказанная небрежным тоном, взбесила настолько, что Сергей рванулся вперёд. Ремни, связавшие руки и ноги отчётливо затрещали. Кресло осталось неподвижным, — видимо, станина была прибита к полу. И всё же Фитч инстинктивно слегка отпрянул.
— Ах ты, сука английская! — хрипло сказал Сергей, тяжело дыша. — С огнём играешь. Да если ты меня или моих хоть пальцем тронешь, живым из России не уплывёшь. Есть, кому позаботиться.
— Будем считать, что напугали, — хладнокровно сказал Фитч. — Далее, не исключён и второй вариант. Если вы откажетесь отвечать и сотрудничать, отпустить я вас не смогу. Даже не надейтесь. Это не угроза, это констатация. Ликвидируем быстро, так и быть, — безболезненно, а труп ночью вывезем и сбросим в Неву. Ну, заподозрят нас ваши власти, и что? Сообщим, что господин Белозёров после обеда, как всегда, покинул посольство и больше мы его не видели. Поди, проверь… Убит? Ограблен? Боже, какая беда! — Он театрально всплеснул руками. — Неужели портрет дочери посла останется незаконченным? А мы с Сергеем Васильевичем так подружились… Куда только смотрит ваша полиция?!
Фитч фиглярствовал, но угроза, увы, была более чем реальна. На милосердие англичанина полагаться не приходилось, — ни во втором, ни даже в первом варианте. Зачем Фитчу живой свидетель его преступлений? Какой там двойной агент? Выведает, что нужно, и ликвидирует. Поэтому надеяться, в общем, было не на что. Хотя…
— А ведь вы зарвались, Фитч, — медленно сказал Сергей, взвешивая каждое слово. — Зарвались и влипли в дурную историю. С головой увязли. Покушение на императора организовали. Вы что, вконец ошалели? От такого злодейства век не отмоетесь. Хотя, наверно, вам не привыкать. Творожкова убили, меня грозитесь прикончить… Да к вам петербургских бандитов на выучку впору отправлять!
Фитч посмотрел на него с откровенной иронией.
— Ну, насчёт покушения никто никогда ничего не докажет, — заметил он, слегка массируя травмированную ногу. — Вашего кучера вообще убили без моего ведома. Хотя жандарму туда и дорога, да и в живых его при таком раскладе оставлять было нельзя… Вот вас, если что, будет немного жаль. Я вам, конечно, льстил, но известным талантом живописца вы наделены. А, впрочем, до Боттичелли с Леонардо всё равно далеко. Масштаб не тот.
Фитч засмеялся.
— Ну, какой я живописец, время покажет, — негромко сказал Сергей. Пренебрежительная реплика насчет масштаба дарования его взбесила, что лишний раз доказывает — художника обидеть легко. — Вы тоже из себя великого шпиона не стройте. Со мной-то как маху дали! Вот начальство обрадуется, когда узнает, что вы своей рукой привели в посольство русского агента! (Фитч дёрнул щекой.) Хотя, — какое там посольство? Бандитский притон… Безумная кровавая шпана… Вы что же, всерьёз думаете, что в России можно безнаказанно творить, что угодно?
— Конечно, — ответил Фитч, не задумываясь. — Можно и нужно. Кто вы такие, чтобы с вами церемониться? Варвары, — и только. Папуасы северных широт. Пушечное мясо для европейских коалиций. Ленивое, вечно пьяное племя, страшное своей массой и тупым пренебрежением к смерти. — От спокойной, убеждённой ненависти, с которой говорил англичанин, делалось не по себе. — Господь Бог по ошибке наделил вас огромной территорией и несметными богатствами, но цивилизованн